Когда похотливые возгласы донеслись до Грейс, та была словно раздавлена тем, что услышала. Но очень скоро отбросила изумление и снова стала сама бдительность. Пассажир мог войти в дверь в любой момент. Только бы он был один, мысленно взмолилась Грейс.
Глава 41
У Грейс был выбор: спрятаться в одну из спален Пассажира, дожидаясь, когда он придет туда после выступления. Но какого он сегодня рода? Мужского или женского? Она быстро сделала выбор в пользу апартаментов с львиными шкурами, вспомнив последние слова Пассажира о хищниках…
Грейс пробежала по навощенному паркету и вошла в ванную комнату. Прижавшись спиной к душевой кабине, непрерывно повторяла себе одно и то же: Ты должна просто взять флешку, нейтрализовать Пассажира и вернуться в салон с твоим пропуском, сославшись на приступ почечной колики, задержавший тебя в туалете. Остальное пройдет благополучно.
Конечно, она обманывала себя, но что еще могла делать в этой критической и отчаянной ситуации?
Прошло много минут. Грейс знала, что каждая лишняя секунда приближает момент, когда будет поднята тревога в связи с ее исчезновением.
Наконец, дверь спальни открылась. Замерев неподвижно, она слышала скрип паркета, дыхание, шорох одежды, брошенной на софу, и звон горлышка графина о край стакана.
Грейс едва дышала, по спине у нее от волнения тек пот. Шорох ткани приблизился к ванной комнате, и Грейс увидела его. Сначала профиль. В тот момент, когда она бросилась на него, он повернул к ней голову.
Это лицо было самым невероятным из всего, что она видела в жизни. Наполовину мужское, наполовину женское, со всеми самыми яркими стереотипами того и другого. С левой стороны глаз был подведен, ресницы накрашены, губы красные от помады, легкий мазок румян улучшал цвет лица, на лоб свешивалась длинная прядь волос. На правой стороне двухдневная щетина, суровый взгляд, грубая кожа и зачесанные назад волосы.
Грейс была так ошеломлена, что остановилась, не завершив бросок. Пассажир воспользовался этим, чтобы выхватить из внутреннего кармана пиджака пистолет. Инспектор прыгнула на него, сумев отвести ствол оружия на миллиметр в сторону за мгновение до выстрела. За ее головой разлетелась на куски фарфоровая ваза. Грейс вырвала пистолет и направила на него.
Он тотчас замер неподвижно, глядя на нее двойственным взглядом с какой-то болезненной пристальностью.
– Отдайте мне флешку с информацией, позволяющей вам держать на поводке ваших компаньонов и подручных, – приказала Грейс.
– С кем вы говорите?
Невозмутимость Пассажира делала его двойное лицо еще более тревожащим. Создавалось впечатление, что стоишь перед привидением, на лице которого невозможно прочитать никаких эмоций.
Грейс никогда не испытывала подобного ощущения. Она была словно загипнотизирована, попала под власть этого человека. Держать свою мишень на мушке становилось все труднее и труднее.
– К кому вы обращаетесь? Кто должен вам отвечать? Он? Она? Или оно?
Грейс помотала головой, словно прогоняя головокружение. Она немного вернула контроль над собой.
– Флешку, или закончите как ваша гувернантка – в канаве под откосом! После того, что я услышала в вашей речи, не пытайтесь меня убедить в том, что не боитесь смерти, в то время как находитесь так близко от цели…
Пассажир посмотрел на Грейс своими женским и мужским глазами. Потом долго смотрел на ствол пистолета, направленный ему в лоб. Казалось, он взвешивает за и против, хладнокровно и отстраненно, как бухгалтер.
– Флешка в моем сейфе, – произнес он наконец.
Грейс, качнув пистолетом, приказала ему идти туда. Она старалась не разговаривать, но все же один вопрос готов был преодолеть преграду сжатых губ.
Пассажир вышел из комнаты и остановился перед третьей дверью в коридоре, которую отпер при помощи своего бейджа. Они оба вошли в кабинет, поражавший своей скромностью: из мебели был лишь длинный деревянный стол. Безукоризненно чистые стены украшала единственная картина. Портрет Николо Макиавелли. Пассажир остановился перед ним и потянул на себя, как открывают дверь. Действительно, позади скрывалась маленькая бронированная дверка.
– Почему дети? – бросила Грейс дрожащим голосом.
– Простите?
– Зачем насиловать, мучить и убивать детей?
– Не знаю, кто вы, но вы говорите, как жертва.
– Почему? – завопила Грейс, ткнув дулом пистолета в затылок Пассажиру.
– Потому что скучно. Потому что смерть. Потому что на нашем уровне власти, могущества, как еще почувствовать себя живым, если не через нарушение последних запретов? И потом, если вы слушали мою речь, то должны понять, что испытавшие такую травму дети, в тех случаях, когда выходят живыми из рук своих мучителей, вырастают в напуганных, то есть покорных взрослых. Покровительство педофилам и обеспечение существования их организаций представляет для нас двойную выгоду, и мы были бы глупцами, если бы не воспользовались ею.
Пристрели его! – подсказывал Грейс голос из дальних глубин ее существа. – Пристрели – и все закончится. Но она устояла, потому что хотела вырвать зло с корнем, а не отрубить ему голову, вместо которой быстро вырастет новая.
Пассажир не стал ждать, пока она потребует от него набрать секретный код. Он постучал пальцами по клавиатуре, дверца приоткрылась и показался черный бархатный мешочек.
– Вот то, что вы ищете, – сказал Пассажир, запуская руку внутрь сейфа.
Лишь услышав щелчок, она поняла. Слишком разнервничавшаяся и шокированная всем, что пережила и узнала, она не почувствовала ловушку. Из сейфа вырвался сноп света и дыма. Ослепленная, Грейс выстрелила наугад и тут же была с силой отброшена назад. Падая, она заметила тень, пробегающую мимо нее в коридор. Прежде, чем успела подняться, в вагоне прогремел мощный взрыв: целая стена рухнула, открыв пролетающие мимо горы. Пассажир собирался вылезти в брешь, крепко сжимая в руке мешочек. Грейс выстрелила в него, сумела ранить в ногу. Он вскрикнул от боли и исчез в темноте. Она бросилась к тому месту, где он находился секундой раньше, думая, что он свалился. Но, обернувшись, увидела, что он бежит вдоль вагона по узкому карнизу. Не давая себе времени испугаться, Грейс поставила одну ногу на металлический край, оказавшись над адским мельканием рельсов. Ледяной ветер трепал ее волосы, тело сопротивлялось дыханию скорости, она пошла вперед, сжимая в одной руке пистолет, а другой цепляясь за оказывавшиеся в пределах доступности редкие выступы, за которые можно было ухватиться. Малейшее неловкое движение, и она полетела бы на землю и разбилась насмерть.
Пассажир воспользовался ее страхом и увеличил отрыв. Он уже достиг платформы в конце вагона. Она собралась снова выстрелить в него, но тут вагон качнуло. Удар был таким сильным, что она отлетела назад. Свободная рука соскользнула с ручки. Другая выпустила оружие, и его тотчас поглотил железнодорожный путь. Грейс уже видела себя летящей в пустоту, но с быстротой, которую за собой не знала, сумела уцепиться за выступ всего в три пальца.
На дрожащих от страха ногах, под порывами ветра, она заорала от злости, чтобы выпустить наружу свой страх. На другом конце вагона Пассажир смотрел в ее сторону не двигаясь. Почему он не бежал дальше?
Новый толчок нарушил их равновесие. Грейс изо всех сил держалась за выступ, а Пассажир вскрикнул, видимо, от боли раны на ноге, и оперся о перила. Грейс торопилась преодолеть последние метры, разделявшие их, и рванулась к нему. Он был в ее власти, ослабевший, держащийся за металлическую палку. Она поставила ногу на платформу и приготовилась к броску, когда пол прямо перед ней в фейерверочном снопе искр пробила автоматная очередь. Через секунду платформу осветил направляемый сверху прожектор. Грейс различала над головой лишь темную массу, но оглушительный гул не оставлял сомнений. Это был вертолет. Красная точка остановилась на груди Грейс, и та бросилась на пол, под ноги Пассажира. Пуля просвистела и попала ей в правую трапециевидную мышцу.
Прижимаясь к перилам, которые были ее единственной защитой, чувствуя дикую боль в плече, она беспомощно наблюдала, как разматывается веревочная лестница, которую Пассажир схватил, бросив на Грейс насмешливый взгляд. Сейчас он ускользнет от нее со всеми решающими уликами.
Подавив инстинкт самосохранения, она вскочила и бросилась на врага, который уже поднимался вверх. Воодушевляемая ненавистью, она сумела схватить его за запястье. Рука соскользнула, и пальцы вцепились в черный мешочек, который сжимал Пассажир. Ткань разорвалась, и руководитель «Олимпа» исчез в воздухе, а прожектор снова осветил Грейс. Она упала ничком и прижалась к перилам как раз вовремя: пули застучали по ее импровизированному щиту.
Охваченная страхом, она лежала неподвижно до тех пор, пока шум лопастей вертолета не затих вдали.
«Грейс! Как вы?» – прозвучал через шипение голос в наушнике.
Очевидно, потому что она была вне апартаментов Пассажира, связь с Гэбриелом потихоньку восстанавливалась.
Но Грейс не ответила. Она видела только одно: маленький темный предмет, лежавший на полу платформы.
Не веря своим глазам, она протянула руку, чтобы поднять его. Это был герметично закрытый красный футляр, по размеру подходящий, чтобы держать в нем флешку.
– Она у меня, – шепнула она.
«Вы получили флешку?»
– Думаю…
«GPS, встроенный в ваш наушник, говорит, что вы находитесь в конце вагона с личными апартаментами Пассажира. Не оставайтесь там! Охрана уже идет! Защищая нашего руководителя, они пристрелят вас, едва увидят. И я не могу им это запретить!»
– Куда вы хотите, чтобы я ушла? – завелась Грейс, чьи нервы не выдержали.
Гэбриел ответил не сразу. Грейс встала посмотреть, не идет ли карниз вдоль всех вагонов. Судя по тому, что она видела с платформы, нет. Она была обречена.
Одновременно опустошенная осознанием этого факта и желая придать смысл собственной смерти, она продиктовала свои последние распоряжения: