Он был опытным игроком, но не на её уровне.
Пассажиры спали. В проходе никого не было. Его рука скользнула к ней, её рука легла на его шею. Это случилось в самом очевидном месте – за шторкой между салонами, в царстве белых скатертей, где воздух был пропитан запахом дорогого виски и заграничных духов.
– Ты ненормальная, – прошептал он ей, когда она застегнула последний крючок формы.
– Ты первый, кто мне это сказал, – хмыкнула она, поправляя волосы.
Конечно, она лгала. Она не искала любви. Но один человек всё—таки смог привлечь её внимание.
Пилот. Хищник, который знал, что нравится. Его улыбка была полна обещаний, а голос – спокойный, чуть насмешливый, идеально подходящий для человека, который управляет лайнером, вмещающим сотни людей.
Первый раз это случилось в кабине, когда они остались наедине перед посадкой.
– Это против правил, – произнёс он, даже не пытаясь убрать руки с её талии.
– Но ведь тебе плевать?
– Конечно.
Он понимал её. Не задавал глупых вопросов, не требовал объяснений, не пытался узнать, о чём она мечтает по ночам.
Впрочем, он тоже оказался временным. Потому что Лиза не принадлежала никому. Каждый рейс открывал новые возможности.
В Лондоне она познакомилась с пилотом, который угощал её лучшими коктейлями, словно пытался покорить не только вкусом напитков, но и вниманием. В Берлине её очаровал бизнесмен, владеющий шестью языками, но к ночи его лингвистические способности свелись лишь к повторению её имени. В Риме её спутником оказался художник, чьи руки привыкли к холсту и кистям, но в тот вечер они нашли для себя совершенно иное применение.
Отель в Дубае стал вершиной экспериментов.
– Дорогая, но ты уверена? – спросил один из них, когда она, откинувшись в кресле лаунджа, улыбалась сразу троим.
– Ты боишься конкуренции?
Они засмеялись. Конечно, нет. Этот город, блестящий, роскошный, пахнущий деньгами и вседозволенностью, оказался идеальной сценой для неё.
Когда утром она потягивала кофе, лёжа в постели, и смотрела, как её новые знакомые обсуждают деловые контракты, Лиза подумала, что никогда ещё не чувствовала себя настолько в своей тарелке.
Поезда не привлекали её. Они казались слишком медленными, слишком размеренными для человека, привыкшего к скоростям. Но попутчик, оказавшийся в её купе, был слишком хорош, чтобы проигнорировать эту возможность.
– Ты понимаешь, что это безумие? – спросил он, когда она подошла ближе.
– Тогда почему ты не отошёл?
Он не ответил. Некоторые вещи не требуют объяснений. Когда поезд замедлил ход перед тем, как разделить их, она улыбнулась и сказала:
– Счастливого пути.
Он всё ещё не мог поверить, что это случилось на самом деле.
Лиза испытывала особое наслаждение от осознания своей притягательности, понимая, что её присутствие способно лишить мужчин самоконтроля. Она видела, как их взгляды становились рассеянными, как они теряли способность сосредоточиться, когда она оказывалась рядом. Ей нравилось чувствовать, что отказ для них попросту невозможен, что она всегда оставалась желанной, вне зависимости от обстоятельств.
Однако стоило ей попытаться изменить правила игры и перестать быть просто объектом желания, как всё рушилось. Мужчины, которых она действительно хотела узнать ближе, не могли воспринимать её иначе, кроме как временную интрижку, часть мимолётного удовольствия.
Ирония заключалась в том, что именно сама Лиза сформировала в их глазах этот образ, создав вокруг себя ауру женщины, которой невозможно отказать. Теперь мужчины не могли видеть в ней ничего иного, кроме воплощённого желания, доступного, но при этом недосягаемого в каком—то более глубоком смысле. Но она не сожалела об этом, не пыталась изменить ситуацию или искать пути выхода – ей нравилось вести свою игру, где правила определяла только она.
Лиза Климова не искала новых возможностей. Они сами находили её, словно тщательно подобранные подарки судьбы, завёрнутые в шуршащую бумагу случайных разговоров.
Как—то раз её подруга, по совместительству коллега по бортпроводническому ремеслу, завела разговор о порночатах.
– Слушай, ты же такая… свободная, – сказала она, наклоняясь ближе, будто раскрывала военную тайну. – А ты знала, что на этом можно очень хорошо зарабатывать?
Лиза изобразила задумчивость, хотя суть уже уловила.
– Ты хочешь сказать, что есть способ получать деньги просто за то, что я и так делаю?
– Ну… да.
Лиза улыбнулась. Интересная монетизация удовольствия.
Она не видела в этом ничего зазорного. Всё, что происходило в её жизни, всегда сводилось к одному принципу: если это приносит удовольствие, почему бы и нет?
Тем более, это было просто логичным продолжением её образа жизни.
Спустя несколько минут, Лиза впервые включила камеру.
Поначалу было неловко. Незнакомая платформа, бесконечные кнопки интерфейса, десятки любопытных глаз на экране. Она не привыкла к тому, что аудитория наблюдает за ней, а не находится рядом, не дышит ей в затылок, не стягивает с неё одежду нетерпеливыми пальцами.
Но вскоре она поняла главное отличие. Теперь она могла контролировать всё. Её аудитория – её правила. С самого начала Лиза отличалась от сотен других моделей.
Она не играла. Не пыталась выглядеть идеально, не силилась делать томный голос, не рисовала на лице выражение женщины, которая живёт ради удовольствия других.
Она просто была собой. И это сработало. Пока другие модели разучивали сценарии, изображали отрепетированные эмоции и следовали заезженным шаблонам, Лиза делала то, что хотела.
Зрители это почувствовали. Число её подписчиков росло с пугающей скоростью.
– Чёрт, Лиза, ты вообще понимаешь, что происходит? – подруга прислала ей сообщение после первой же недели. – У тебя уже больше зрителей, чем у моделей, которые занимаются этим годами.
Лиза пожала плечами:
– Может, дело в том, что я просто не вру?
Деньги, которые она получала, перестали быть деньгами. В какой—то момент она поняла, что её доход превысил зарплату пилотов. Не младших. Опытных. Но больше всего её забавляло то, что деньги не стали для неё главной целью.
Да, приятно было открывать банковский счёт и видеть там суммы, за которые другие пахали годами. Но гораздо важнее было чувство свободы.
Теперь она могла делать это с кем угодно и когда угодно. Новая степень удовольствия. То, что начиналось как эксперимент, стало ещё одной формой развлечения.
Правила были просты и предельно ясны: делай то, что приносит удовольствие, не задумывайся о чужих суждениях и просто наслаждайся процессом. В мире онлайн—платформ модели могли устанавливать собственные границы, общаться с аудиторией и зарабатывать больше, чем большинство офисных работников. Здесь можно было найти кого угодно: от скромных студентов, проводящих трансляции ради заработка, до профессионалов, превращающих стриминг в настоящее шоу.
Лиза быстро поняла, что зрители тянутся не к постановочным сценам, а к естественности. Её лёгкость и неподдельность привлекали людей куда сильнее, чем напыщенные, отрепетированные диалоги других моделей. Она создавала атмосферу, в которой каждый зритель чувствовал себя желанным гостем. В отличие от тех, кто строил вокруг себя образ недоступной звезды, Лиза делала всё так, будто это была приватная беседа между старыми знакомыми.
В какой—то момент она поняла, что её трансляции стали чем—то большим, чем просто способ заработка. Это был новый уровень свободы, где не существовало ограничений, кроме тех, что она устанавливала сама. Для Лизы это было не просто развлечением, а ещё одной гранью её личности, органично вписавшейся в её жизнь.
Если захотелось провести ночь с интересным мужчиной, достаточно было просто включить камеру и выбрать того, кто соответствовал её настроению. Если появлялось желание сменить обстановку или получить новые впечатления, она без труда находила для этого подходящего партнёра.
Если появлялась потребность в чем—то новом, она просто пробовала что—то другое, не задумываясь о мнении окружающих, и наслаждалась этим процессом.
Если же попутчик оказывался достаточно интересным, чтобы поддерживать её темп и уверенность, она не видела причин отказываться от знакомства, которое могло превратиться в захватывающий опыт.
Никаких обязательств. Никаких скрытых мотивов. Просто удовольствие, возведённое в абсолют. Но там, где есть успех, есть и зависть.
Однажды Лиза пришла на рейс и заметила, что коллеги смотрят на неё как—то иначе. Шёпот за спиной, косые взгляды, натянутые улыбки.
– Ты правда теперь… этим занимаешься? – наконец спросила одна из стюардесс, вытягивая губы в линию.
Лиза медленно обернулась.
– Этим?
– Ну… этим, – голос её собеседницы стал тише, словно обсуждалось что—то запретное.
Лиза не смогла сдержать улыбку.
– Ты имеешь в виду, что я открыто получаю удовольствие и ещё зарабатываю на этом?
– Ну… – девушка явно не знала, что ответить.
Лиза наклонилась ближе.
– Так скажи мне, это тебя злит потому, что ты считаешь это аморальным… или потому, что ты просто завидуешь?
Ответа не последовало. Но он был ей и не нужен. Лиза уже знала правду.
Лиза привыкла к тому, что мужчины видят в ней только одну роль. Они восхищались её свободой, боготворили уверенность, жаждали быть с ней здесь и сейчас, но никто не хотел оставаться. Они хотели лёгкости, но не понимали её сути. Говорили комплименты, делали дорогие подарки, обещали, что с ней всё иначе, но в конце всегда уходили.
Со временем доверие к словам исчезло, и для неё остались только действия. Мужчины находили в ней нечто возбуждающее, но не связывали с ней свою жизнь. В их глазах она была непредсказуемой, порочной, недоступной в самом важном смысле. Они жаждали её тела, но боялись её естественности.
Женщины ненавидели ещё больше.
Эта враждебность проявлялась в женских взглядах, сжатых губах, перешёптываниях за спиной. Ничего не делая, не провоцируя, не разрушая чужие отношения, не выставляя себя напоказ, Лиза вызывала раздражение просто фактом своего существования.