Однако победа, одержанная на вокзале, придала ему сил, наполнила его каким-то нервным возбуждением. Он заказал чаю, а потом пошел в туалет, молясь в душе, чтобы его не вывернуло наизнанку.
Медленно занимался день. Вначале край неба окрасился в перламутрово-лиловый цвет. Затем пространство над домами понемногу заполнилось блеклой голубизной. Фрер различил обступившие бульвар деревья и причудливой формы фонари. Эти детали о чем-то ему говорили. Он их помнил. Нет, не так: он чувствовал, что уже видел их раньше. Чувствовал кожей, нюхом. По спине поползли мурашки. Знакомое ощущение. Он когда-то жил в этом городе.
9.00.
Магазин все еще был закрыт. Но с каждой минутой в душе Фрера крепло чувство узнавания окружающего. Городской шум, тепло камней, жесткость освещения. И еще нечто трудноопределимое, свойственное средиземноморскому климату, — может быть, ветер, прилетевший с моря и из глубокой древности? У Фрера не было ничего — ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Но здесь он чувствовал себя как дома.
Наконец явился здоровенный, стриженный ежиком парень в полотняной куртке, который отомкнул и поднял железную штору. Фрер расплатился и вышел из кафе. Пересекая бульвар, он заметил неподалеку аптеку. Его осенила еще одна идея, которую он тут же и осуществил: зайдя в аптеку, накупил репеллентов от насекомых, порошков от чесотки, несколько флаконов лосьона против вшей и два противоблошиных собачьих ошейника.
Затолкав все это в сумку, он вернулся к лавочке военторга. Внутри его глазам предстала настоящая пещера Али-Бабы в милитаризованной версии: штаны и куртки цвета хаки, спальные мешки из камуфляжной ткани, защитные сетки, холодное оружие и обувь для экстремальных условий. Владелец был под стать своему товару — свирепого вида верзила, похоже бывший легионер, в тельнике без рукавов, весь покрытый соответствующего содержания татуировками.
— Я хотел бы посмотреть ваши самые поношенные вещи.
— Не понял? — недоверчиво переспросил продавец.
— У нас костюмированная вечеринка. Я хочу переодеться клошаром.
Парень жестом пригласил Фрера следовать за ним. Они углубились в лабиринт кирпичных коридоров, выкрашенных белой краской. В помещении стояли стойкие запахи фетра, пыли и нафталина. Провожатый довел его до ведущей вниз бетонной лестницы, и они спустились в подвал.
Хозяин включил свет. Они находились в просторном квадратном зале с белеными стенами и полом с небрежно прикрепленным ковровым покрытием.
— Вот. Нераспроданный товар. — Он указал на кучу шмотья, сваленного прямо на полу. — Выбирайте. Только предупреждаю: я не торгуюсь.
— Никаких проблем.
Парень в татуировках ушел наверх, оставив Фрера в царстве обносков. Он моментально нашел все, что ему требовалось. Спокойно разделся, опрыскал все тело репеллентами, втер в кожу порошок от чесотки. Один противоблошиный ошейник закрепил у себя на предплечье, второй — на щиколотке. Лишь после этого рискнул надеть старые полотняные штаны с обтрепанными отворотами. Натянул один на другой три драных, растянутых, протертых до дыр свитера. Сверху напялил когда-то стеганую, а теперь плоскую как блин куртку. Обулся в заскорузлые ботинки военного образца, откровенно просящие каши. Единственной деталью костюма, выбивавшейся из ансамбля, стали носки — теплые, толстые, без прорех. Для полноты картины он нахлобучил на голову моряцкую шапку в мелкую бело-синюю полоску.
Фрер посмотрелся в зеркало.
Маскарад не работал.
Вся его одежда была изношенной, но чистой. Да и от него самого — от его лица, кожи, рук — за милю несло буржуазным комфортом. Прежде чем бросаться в львиный ров, придется отшлифовать свой новый образ. Он собрал свои вещи, сложил их в сумку и пошел к лестнице.
Легионер ждал его за прилавком. Сорок евро за все про все.
— Вы что, в этом и пойдете?
— Надо же мне проверить, какое впечатление производит мой наряд…
Фрер доставал деньги, чтобы расплатиться, когда заметил возле кассы витрину со сверкающими боевыми ножами — складными и выкидными.
— Какой вы мне посоветуете?
— Я не понял, вы кем наряжаетесь — бомжем или Рембо?
— Да я давно мечтаю купить нож.
— Для чего?
— Для охоты. Плюс для походов.
Бывший десантник протянул ему нож в локоть длиной.
— Фирма «Айкхорн». Марка КМ-2000. Лучшая модель ножа выживания. Двустороннее лезвие: с одной стороны режущая поверхность, с другой — мелкая пила. Рукоятка из усиленного полиамидного стекловолокна с вкраплениями стеклянного боя. Благодаря этой игрушке ребята из фирмы «Айкхорн Золинген» захватили весь рынок спецназа немецкой армии. Сечете фишку?
Должно быть, парень с татуировками давненько не произносил столь пространной речи. Фрер оглядел выложенный на прилавок нож. Лезвие, зазубренное с одной стороны, зловеще посверкивало убийственной ухмылкой.
— А чего-нибудь… попроще нет?
Легионер удрученно вздохнул и вытащил из витрины черный выкидной нож, который тут же открыл небрежным движением руки.
— Модель PRT VIII. Тоже «Айкхорн Золинген». Стальное лезвие с пилой, открывается кнопкой. Рукоятка из черного анодированного алюминия. Конец рукоятки заостренный, чтобы можно было разбить ветровое стекло машины и разрезать ремень безопасности. Простенько, но надежно.
Фрер рассмотрел нож, который оказался короче первого на добрых десять сантиметров. Да, такой спрятать гораздо легче. Он взял его в руки, покрутил и взвесил на ладони.
— Сколько?
— Девяносто евро.
Фрер заплатил, сложил нож и сунул его в карман куртки.
Он вышел на залитый солнцем бульвар и двинулся к вокзалу. Количество ступенек лестницы Сен-Шарль, кажется, увеличилось вдвое. Добравшись до зала ожидания, он спросил у служащего, где у них камера хранения. Платформа А, до конца и направо. Он пошел через весь зал. Полицейских и охранников стало намного меньше, как, впрочем, и пассажиров.
Поднявшись на пустынную платформу, он нашел то, что искал. Вход в камеру хранения пролегал через тамбур, оснащенный видеокамерами, рентгеновской установкой и рамкой металлоискателя. Фрер отступил назад и незаметно спрятал нож под вокзальной скамейкой.
Затем подошел к тамбуру, низко опустив голову. Положил на ленту сумку и ноутбук. Охранник, говоривший по мобильнику, рассеянно взглянул на экран и кивнул ему, предлагая проходить. Фрер скользнул под рамку, которая тут же зазвенела, однако обыскивать его никто не стал. Он собрал свои вещи и бросил короткий взгляд на камеры. Если они отсматривают пленки ежедневно, ему труба.
Помещение камеры хранения напоминало раздевалку бассейна. Ни одного окна, линолеумные полы и стены, сплошь состоящие из серых ячеек. Он выбрал ячейку под номером 09А. Запихнул внутрь сумку и ноутбук. Снял часы и сунул их в сумку. Туда же отправил кредитную карточку и бумажник с документами на имя Матиаса Фрера.
Заплатил шесть с половиной евро за семьдесят два часа, взял магнитный билет, служивший одновременно ключом, и захлопнул железную дверцу. Отныне все, что было Матиасом Фрером, скрылось за ней.
При себе он оставил только две тысячи евро и визитку того самого Ле-Гуэна, с которым столкнулся в поезде из Биаррица и который работал в «Эммаусе». Пожалуй, надо расспросить его поподробнее…
Он вышел из камеры хранения, забрал нож и двинулся к выходу. Несколько раз ему навстречу попались полицейские в форме, но его маскарадный костюм, пусть и не доведенный до ума, исправно играл свою защитную роль. Ищейки окидывали его инквизиторскими взглядами, но тут же отводили глаза.
На улице он свернул налево и направился к отелю «Ибис». Возле одного из дорожных знаков он задержался и спрятал билет из камеры хранения за металлическим кружком. Если ему снова понадобится стать Матиасом Фрером, нужно будет лишь вернуться к этому знаку.
Добравшись до вершины лестницы, он ненадолго остановился, чтобы полюбоваться открывшейся его глазам панорамой. Отсюда город напоминал каменистую равнину, присыпанную серой пылью, над которой в лучах утреннего солнца носились крикливые чайки. Вдали его обступали синие холмы. В центре возвышался собор Богоматери Защитницы с медной фигурой Пресвятой Девы, похожий на сжатый кулак с золотой печаткой на пальце.
На Фрера накатило поэтическое настроение.
Посмотрев вниз, он увидел давешних бомжей, и всю мечтательность с него как ветром сдуло.
Он спустился по ступенькам и вышел на Афинский бульвар, ведущий к Канебьер. На углу площади Капуцинов располагалась писчебумажная лавка. Он зашел в нее и купил блокнот и фломастер — на случай, если придется делать записи. Он понимал, что должен, подобно археологу, восстановить свое прошлое по обрывкам информации, которую ему удастся раздобыть.
Спустившись еще ниже, он обнаружил арабскую лавчонку, торговавшую бакалеей. В винном отделе его внимание привлекла полка с картонными пакетами дрянного вина вместимостью от трех до пяти литров. Он выбрал самое дешевое пойло, разлитое в пластиковые бочонки с краником на конце. Какой-нибудь пикет[19] неизвестного происхождения.
Он свернул на Канебьер.
И мгновенно перенесся в Алжир.
Большинство прохожих были родом из стран Магриба. Женщины с закутанными лицами, бородатые мужчины — многие в белых камилавках, какие надевают в мечеть. Молодые небритые парни со смуглой кожей, сбившись в тесные группки, недобро косились по сторонам. Над толпой поднимались облачка пара. Спортивные костюмы, парки, пуховики — все это толкалось и галдело, неохотно расступаясь перед очередным проезжающим по путям трамваем.
Фрер пригляделся к магазинам. Никаких дорогих бутиков, ни одной престижной фирмы. Скорее нечто вроде толкучки. Торговали в основном медными чайниками, национальной одеждой и коврами. На террасах кафе за обшарпанными столиками сидели тепло одетые мужчины и потягивали из небольших стаканов причудливой формы чай. Алжир.
Фрер заметил ворота, за которыми располагался внутренний дворик. Повсюду на земле валялись смятые картонные упаковки и пустые фанерные ящики из-под фруктов. Он отодвинул ногой мусор и проник во двор дома с открытыми галереями, на которых сушилось на веревках белье.