– Завтра казнь Хейла, – сказал Сайрус. – Нам пришлось прождать несколько месяцев и самим прибыть в Манхэттен 1776 года, чтобы найти точное место, так как история по-прежнему умалчивает о точном месте этого события. Как ты, надеюсь, убедилась, казнь состоится через дорогу, в лагере Королевской артиллерии.
Проход по-прежнему стонал и кричал, но ветер, казалось, уносил звуки прочь, оставляя лишь слабую барабанную дробь.
– Вы ничего не собираетесь предпринимать? – спросила Этта. – Попытаться его спасти?
Сайрус расхохотался:
– Помешать? Изменить временную шкалу? Думаю, нет. Дурак сам дал себя поймать без формы в тылу врага. Сам накликал смерть.
Отвратительная позиция.
– Ты расшифруешь это письмо, прежде чем отправишься на охоту за астролябией. Возможно, мы даже поможем тебе подобрать правильную одежду и манеры, прежде чем начать.
Николас выпрямился:
– Несколько часов обучения ей никак не помогут.
Замечание кольнуло Эттино самолюбие. Неужели, учитывая все случившееся, она с этим не справится? И не пытаясь состязаться, но он же освоил все тонкости путешествий, значит, и она сможет.
Должно быть, он увидел огонь в ее глазах, потому что глаза Николаса слегка расширились.
– Я только имел в виду…
– Справится, – перебил Сайрус. – Я достаточно долго ждал. Вот мои условия, мисс Линден. Расшифруй письмо и содержащиеся в нем подсказки, где искать нужные проходы, пройди через них и принеси мне астролябию. Тогда твою мать освободят, а вы вернетесь домой.
Этта выдержала его взгляд так долго, как только могла. Ее затопило изнеможение, и вес мыслей стал просто невыносимым. Она заставила себя быстро пробежаться по основным пунктам.
Сайрус не раскроет местоположение прохода, ведущего обратно в Метрополитен, и ее время, если она не сделает, как он велит. И даже тогда вряд ли. Что ставило под вопрос спасение жизни Элис.
Николас был не обязан доставлять ее обратно, потому что формально ей ничто не угрожало.
Мама всю жизнь лгала ей, перекраивая истину, выбрасывая огромные куски, вставляя в свою жизнь маленькие загадки и подсказки, чтобы Этта, возможно, однажды собрала их вместе, пытаясь защитить себя. Замечательный родительский подход. И все, чтобы… чтобы сохранить астролябию в семье? Дать ей еще одного защитника, который найдет ее и перепрячет, если какие-нибудь путешественники на нее наткнутся? Тогда почему не научить ее, не подготовить… чтобы это не было… не было так непреодолимо… так невозможно.
Неудивительно, что Элис утверждала, что она не готова, – она и вправду не готова. Но мама верила в нее, и она не хотела подвести никого из них. Этта закрыла глаза, глубоко дыша через нос, пока ее сердце не успокоилось до флегматичных раскатов грома в ушах.
Дом.
Элис.
Мама.
И, довольно скоро, ее дебют. Все это ждет ее.
Возможно ли переписать судьбу Элис? Убедиться, что мама в безопасности… не отдать старику, что он хочет, и при этом сохранить ей жизнь?
– Неужели вы всерьез раздумываете… – недоверчиво сказал Николас. – Подумайте, мисс Спенсер. Он просит вас не о простом одолжении.
– Не припомню, чтобы просил тебя высказывать свое мнение, – прогрохотал Сайрус.
– Что тут раздумывать? – холодно спросила Этта, глядя прямо на старика. – Ты убьешь ее, если я не верну астролябию?
Он ухмыльнулся:
– С удовольствием. Запомни: ты должна вернуться до тридцатого сентября. Не успеешь – сделка расторгнута.
Тридцатого? Через… девять дней? Нет… восемь.
– Так быстро?! – воскликнул Николас. – Мы с Джулианом потратили на поиски годы. Какая разница, если они займут у нее восемнадцать дней вместо восьми? Что такое несколько дней, когда у вас в руках все время?
– У меня личные причины, – сказал Сайрус. – Или она вернется к тридцатому, или потеряет все.
Этта сложила руки перед собой, перекрывая приток крови к пальцам. Работать на человека, пытавшего ее мать, вторгшегося в их жизнь и укравшего жизнь Элис… Этту затошнило.
Что мне делать?
Ответ пришел к ней, безжалостный и простой, словно лезвие, срезавшее сомнения: найти астролябию, использовать, чтобы найти проход в Нассау, и найти маму, не допуская, чтобы Сайрус Айронвуд поймал ее на том, что она задумала. Они с Роуз могут вернуться, спасти Элис и исчезнуть…
И что это будет за жизнь? Без сцены, профессиональной игры на скрипке; все, чем она занималась, придется принести в жертву, залечь на дно. Но если Элис с мамой будут в безопасности, оно того стоит.
– Я все сделаю, – отринув беспокойство, сказала Этта. Потом, отчаянно надеясь, что Сайрус не почует ложь, добавила: – Потребуется некоторое время, чтобы расшифровать письмо. Одного вечера не хватит.
И двух минут много, но ведь ему об этом знать не обязательно? Николас покачал головой, бормоча что-то себе под нос, отшатнувшись от нее, взявшись рукой за каминную полку.
– Отлично, – сказал Сайрус, хлопая в ладоши. – Можешь взять оригинал для расшифровки и продолжить утром. Вы с Софией делите комнату возле моей.
Этта не удержалась от гримасы. После наэлектризованной шипящей ярости, которую она увидела на лице девушки, когда ее отослали, было бы безопаснее отправиться спать на крышу в грозу. Поняв, что ее отпустили, она повернулась к двери.
– Мисс Линден! – окликнул девушку Сайрус, когда ее рука сжала дверную ручку. – Знай, что у меня есть копия письма, на тот случай, если ты попытаешься его уничтожить. Так же знай, что испытывать меня неразумно.
– Понятно, – ответила Этта.
Но я тебя не боюсь.
Шум из таверны подплыл к ней на облаке табачного дыма, кожи, мокрой псины; за мгновение перед тем, как закрыть дверь, девушка в последний раз взглянула на профиль подавленного Николаса, уставившегося в огонь.
Этого должно быть достаточно. Как только таверна опустеет и ее обитатели отправятся спать, она пойдет на томительный грохот прохода ко входу, как в Метрополитене. Впервые за несколько дней она вновь ощутила себя хозяйкой собственной жизни, а не просто невольным пассажиром по чужой милости.
В плечо вцепилась рука, поворачивая ее. Часовой лишь поднял черную бровь, когда София протащила ее последние несколько шагов к следующей двери по коридору. Оказавшись внутри, она аккуратно притворила ее и встала возле стены, отделяющей их комнату от комнаты старика.
Сайрус Айронвуд осушил последнюю каплю Эттиного терпения, голова пульсировала от изнеможения, когда она оглядела тесную комнату. Снова? Может, это и было настоящим наказанием старика за сделанное Роуз: держать ее дочь взаперти со свирепой Софией, вынуждая безропотно слушать все ее разглагольствования. Разочарование, душившее ее, оказалось таким настоящим, что она поймала себя на том, что вцепилась в спинку хлипкого стула, всерьез подумывая о том, как бы разбить его о ближайшую стену.
– Что ты?.. – спросила она, но София лишь вскинула руку, прижимая ухо к стене.
– Я их не слышу, – прошептала она. – Так что, надеюсь, и они не слышат нас. – Она опустилась на кровать в бурлящих волнах юбки. – Нет, но какая наглость! Выставляют меня какой-то дурочкой… затыкают. А ведь это я тебя нашла! Как они смеют отсылать меня!
– Тебя? – многозначительно переспросила Этта.
– Да, меня, – буркнула София, вырывая шпильки из волос. В комнате стоял сундук, до краев набитый тканью, стеклянными бутылками и серебряными расческами. Схватив одну, София кинулась яростно драть свои распущенные волосы, резко дергая рукой.
Старик оказался столь же приятен, как разъяренная кошка; будь Этта на месте Софии, она бы цеплялась за любую возможность находиться с ним рядом как можно меньше. Он заставлял Софию служить ему, буквально запрещал отправиться в любой год, могущий подарить женщине хоть какие-то права. Этта задумалась, насколько лучше могла бы стать жизнь Софии, если бы та вырвалась из кулака дражайшего дедушки.
– А что ты так туда рвалась? – спросила Этта. – Если тебя так беспокоит, что он не сказал тебе, зачем ему я, почему не настояла, чтобы остаться?
София усмехнулась:
– Никто не спорит с дедушкой. Спроси остальные семьи. Они на собственном опыте расскажут, что бывает, если игнорировать его желания.
Этта обдумывала ситуацию, медленно подходя и садясь рядом с Софией. Девушка кипела от злости, шумно и тяжело дыша, но Этта не могла определить, от злости или от унижения.
– Расскажи мне, что они сказали, – потребовала София.
Этта рассказала. По большей части. Зашифрованное письмо матери она держала прижатым к тяжелой юбке платья, вне поля зрения разъяренной фурии.
– Астролябия? – недоверчиво переспросила София. – Он по-прежнему ищет ее после всего, что случилось?
– Ты знаешь о ней что-нибудь еще? – осторожно поинтересовалась Этта.
София безрадостно ухмыльнулась:
– Конечно нет. С чего бы им обсуждать это со мной? Спроси своего друга, мистера Картера. Они с Джулианом отправились искать ее четыре года назад.
Снова этот таинственный Джулиан.
– Внук Сайруса, верно? – с нажимом спросила Этта.
– Он… – начала София. – Он умер. Он был наследником после того, как его отец утонул, а дядя застрелился на охоте.
Она провела рукой по густым темным волосам – кукольное лицо стало мрачным и пустым.
– Он был моим суженым.
Суженым? Как в…
– Вы были помолвлены?
Несмотря ни на что, Этта почувствовала прилив сострадания. И тут же стала судорожно снова искать способ вернуть отчуждение, которое некогда испытывала к девушке.
– С самого детства, – сказала София. – Идеальная партия. Знаешь, как редко у путешественников появляется возможность пожениться друг с другом? И все потому, что я родилась у дальних родственников. Это был мой…
– Твой что? – спросила Этта. То, как София начала говорить, едва оборвав себя на полуслове, заставило ее вообразить, что, возможно, девушка хотела об этом поговорить… поскольку не могла обсудить это больше ни с кем.