— Право же, — сказала мисс Марпл, — мне кажется, я никогда не делала ничего подобного.
Мисс Марпл вспомнила об этом разговоре вечером, прогуливаясь неспешным шагом по своему садику и чувствуя, как ее начинает одолевать привычное возмущение. Должно быть, из-за львиного зева[223]. Честное слово, она сто раз повторяла Джорджу, что ей нужны только ярко-желтые цветы, а не эта лиловая жуть, которую почему-то так обожают сажать садовники.
— Желтые, как сера, — сказала она вслух.
Какая-то женщина по ту сторону забора обернулась и спросила:
— Простите, вы что-то сказали?
— Боюсь, я разговаривала сама с собой, — сказала мисс Марпл, посмотрев на нее через забор.
Женщина была незнакомая, хотя мисс Марпл знала всех обитателей Сент-Мэри-Мид — если не лично, то уж хотя бы в лицо. Женщина была невысокой, плотной, в поношенной, но прочной твидовой юбке, и туфли у нее были добротные, как раз для деревни. Пуловер — ярко-зеленый, и на шее шерстяной шарф домашней вязки.
— К сожалению, такое в моем возрасте случается, — добавила мисс Марпл.
— Садик у вас — загляденье, — сказала незнакомка.
— Теперь смотреть не на что, — сказала мисс Марпл. — Вот когда я сама за ним ухаживала…
— Как я вас понимаю! Должно быть, вы наняли одного из этих — уж как я их только не честила, порой и повторить-то стыдно — старых олухов, которые бахвалятся, что из любого сада сделают картинку… Нет, конечно, попадаются и знатоки своего дела, но чаще — кто совершенно без понятия. Им бы только чаи распивать, выдернут парочку-другую сорняков — вот и вся их прополка. Встречаются и вполне приличные, но и они вскоре выводят из терпения, — И добавила: — Я сама обожаю копаться в саду.
— Вы живете здесь? — спросила мисс Марпл не без любопытства.
— Вообще-то я поселилась у миссис Гастингс. Она мне про вас рассказывала. Ведь вы — мисс Марпл?
— Совершенно верно.
— Я у нее компаньонка, а заодно и в саду вожусь. Зовут меня, кстати, Бартлетт, мисс Бартлетт. Там и делать-то особенно нечего, — сказала мисс Бартлетт. — Она увлекается однолетками и прочей мелочью. Ничего такого, во что захотелось бы душу вложить, — не во что, так сказать, запустить зубы. — Убедительности ради она оскалила свои крепкие зубы и добродушно рассмеялась. — Конечно, хватает всяких хлопот по хозяйству. За покупками сходить и прочее. Но если хотите, я живо у вас тут наведу порядок, выкрою часок-другой. Уверяю, управлюсь лучше всех этих хвастунишек.
— Это не так уж мудрено, — заметила мисс Марпл. — Цветы — вот что я люблю. А огород — не для меня.
— У миссис Гастингс как раз овощи на первом месте. Нудно, да нужно. Ну, мне пора. — Она окинула мисс Марпл внимательным взглядом, будто хотела получше ее запомнить, и, весело кивнув, затопала дальше.
Миссис Гастингс? Мисс Марпл никак не могла припомнить ни одной миссис Гастингс. Ясно одно — это не та, с которой она дружила много лет. Та миссис Гастингс вовсе не жаловала садоводство. А… понятно — это, по-видимому, кто-то из новых домов в конце Гибралтар-роуд. Туда в прошлом году заселилось несколько семей. Мисс Марпл снова огорченно посмотрела на уныло-лиловый львиный зев, тут же углядев несколько сорняков, которые ей сразу же захотелось вырвать, и парочку обнаглевших гусениц, которые так и напрашивались на лезвие ее секатору. Но, мужественно поборов искушение, она двинулась кружным путем к дому. И снова ее мысли вернулись к мистеру Рафилю. «Они с ним были… как же называлась та книга, которой все зачитывались в дни ее молодости? „Корабли повстречались в ночи“. Да, это про них, если говорить фигурально. Корабли, которые повстречались в ночной темноте… Ведь именно к нему она явилась среди ночи, просить — нет, требовать — помощи. Нельзя было терять ни минуты. И он ей поверил и тут же взялся за дело. Может статься, она тогда и вправду немного напоминала льва? Нет. Ничего похожего. Никакой свирепости. Просто было необходимо настоять на своем.
Бедный мистер Рафиль. Это был очень крепкий корабль, настоящий фрегат[224]. Когда попривыкнешь к его грубости, он мог показаться даже по-своему обаятельным… Нет! — Она покачала головой. — Приятным человеком мистер Рафиль никогда не был».
«Корабли повстречались в ночи, на ходу перемолвились словом; вдаль ушли бортовые огни — и далекий голос во тьме…»[225]
Наверно, она больше никогда о нем не вспомнит. Разве что заглянет в «Таймс» — посмотреть, не поместили ли там некролог. Нет, вряд ли. Кто такой был мистер Рафиль? Он просто был очень богат. Разумеется, в газетах часто помещали некрологи очень богатых людей, но ей казалось, что мистер Рафиль был для них не той породы. Он не был ни преуспевающим магнатом, ни гением, ни блистательным финансистом. Он просто всю свою жизнь делал деньги — и весьма в этом преуспел…
Глава 2Кодовое слово — Немезида[226]
Примерно через неделю после смерти мистера Рафиля мисс Марпл принесли на подносе с завтраком письмо.
Лондонский почтовый штемпель, адрес отпечатан на машинке, длинный конверт из дорогой бумаги. Мисс Марпл аккуратно вскрыла его ножичком для разрезания книг, который всегда был у нее под рукой. Вверху фирменного бланка стояло: «Бродрибб и Шустер, частная нотариальная контора», и адрес в Блумсбери. Письмо было написано официально-любезным тоном. Ее просили посетить на следующей неделе контору в удобный для нее день, дабы обсудить предложение, которое может оказаться очень для нее интересным. Если она не возражает, ее будут ждать в четверг, 24-го. Если эта дата ее не устраивает, они очень просят сообщить, когда она в ближайшее время намерена посетить Лондон. Они сообщили также, что являются душеприказчиками покойного мистера Рафиля, с которым, насколько им известно, она была знакома.
Мисс Марпл нахмурилась — письмо ее слегка озадачило. Она даже немного помедлила, перед тем как встать, чтобы потом спуститься вниз в сопровождении Черри. Ее помощница тщательно следила за тем, как мисс Марпл одолевает свою довольно крутую лестницу — так уж их строили в старину.
— Вы очень ко мне внимательны, Черри, — сказала мисс Марпл.
— А как же, — отвечала Черри по своему обыкновению. — Хороших людей раз-два, и обчелся.
— Благодарю за комплимент, — сказала мисс Марпл, наконец поставив ногу на пол.
— С вами часом ничего не стряслось, а? — спросила Черри. — Что-то вид у вас какой-то взбудораженный.
— Да нет, все в порядке, — успокоила ее мисс Марпл, — Просто мне прислали довольно странное письмо из нотариальной конторы.
— Уж не подал ли кто на вас в суд? — встревожилась Черри, которая считала, что от законников никогда нельзя ждать ничего хорошего.
— О нет, едва ли, — сказала мисс Марпл. — Они просто приглашают меня посетить их на будущей неделе.
— А может, вам кто-то завещал целое состояние? — с надеждой спросила Черри.
— А вот это, по-моему, весьма маловероятно, — ответила мисс Марпл.
— Как знать, — сказала Черри.
Усевшись в кресло и вынув из мешочка спицы и недовязанную кофточку, мисс Марпл принялась размышлять. А что, если мистер Рафиль действительно что-то ей завещал? Нет-нет, такие порывы вовсе не в его духе.
В назначенный поверенными день она никак не могла поехать в Лондон, поскольку на собрании в Женском Институте[227] должны были обсуждать очень важный вопрос: где раздобыть денег на пристройку двух небольших комнат? В ответном письме она сама назвала удобный ей день, и ей сообщили, что будут ждать ее.
Что ж, вполне возможно, что мистер Рафиль и впрямь завещал ей какой-нибудь милый пустячок. На память. Может быть, какую-нибудь книжку о редких цветах — решил сделать ей приятное, зная, как она увлечена садоводством. Или, может быть, брошь-камею[228], оставшуюся от его двоюродной прабабушки. Она улыбнулась своим фантазиям.
Нет, здесь, конечно, что-то другое. Будь это что-нибудь в таком роде, душеприказчики переслали бы по почте и не стали бы ее никуда вызвать.
— Ну ладно, — заключила мисс Марпл. — Во вторник я все узнаю.
— Интересно, какая она, — сказал мистер Бродрибб, поглядывая на часы.
— Должна явиться через четверть часа, — заметил мистер Шустер. — Интересно, опоздает или нет?
— Думаю, придет минута в минуту. Насколько я понял, она дама в летах, а значит, более пунктуальна, чем эти нынешние вертихвостки.
— Полная или худая, не знаете?
Мистер Бродрибб покачал головой.
— Разве Рафиль вам не рассказывал? — удивился мистер Шустер.
— Обо всем, что касалось этой леди, он высказывался крайне сдержанно.
— Мне вся эта история кажется очень странной, — сказал мистер Шустер. — Интересно, что все это значит?..
— Может быть, это касается Майкла? — задумчиво предположил мистер Бродрибб.
— Да что вы! Сколько лет прошло! Едва ли. Или он вам все-таки что-то говорил?..
— Нет, ничего не говорил. И ни единым словом не обмолвился про то, что он хочет. Просто отдал мне распоряжение.
— А вам не кажется, что под конец он стал малость чудаковат, а?
— Ничего подобного. Его умственные способности… абсолютно не пострадали от болезни. Физические немощи никогда не отражались на его голове. Между прочим, в последние два месяца он сделал еще двести тысяч. Так что судите сами.
— Да, у него был талант. — В голове мистера Шустера прозвучало искреннее уважение. — Особый, редкий талант.
— Что называется, от Бога, — подтвердил мистер Бродрибб. — Таких сейчас не найдешь, и это очень прискорбно.
На столе зазвонил телефон. Мистер Шустер поднял трубку. Секретарша доложила:
— Мисс Марпл здесь. Ей назначено.