Как Менат ни уговаривал меня преодолеть свой страх и подняться на борт прогулочной яхты, я была не в силах это сделать. Мне нравится море, но любоваться им я могу только с берега.
– Это чудо, что я нашел тебя, – заключил Менат и показал мне кольцо с круглым черным камнем, которое он носил. – Оно сделано по моему заказу. Такие перстни служили знаками отличия тех, кто умел убивать взглядом. Камень символизирует зрачок, средоточие силы. Говорят, Распутин отчасти владел искусством пригвоздить взглядом к месту любого, ослепить на миг. Но убить – нет. Этому искусству не так легко научиться.
– Ты умеешь?
Спрашивая, я заранее знала ответ. Если бы Менат умел убивать людей, не прикасаясь к ним, он бы не стал тратить время на мои поиски. Он полюбил меня, как самурай любит свой меч, как снайпер любит свою винтовку – безукоризненное оружие, которое является продолжением хозяина.
Но даже это внезапное прозрение не отрезвило и не огорчило меня. Скорее обрадовало. Я нужна Менату! В каком-то смысле я – воплощение его мечты о совершенном убийстве. Он может расстаться с женщиной, но с мечтой – никогда. Если надежда умирает последней, то мечта – бессмертна, пока не воплотится.
Итак, мой путь привел меня к бездне. Я ощутила не ужас, а упоение. Пусть все летит к черту, провалится в тартарары! Я подарю Менату то, о чем он мечтает, и это – моя плата за любовь. Каждый из нас получит то, чего хочет… и будь что будет.
– Имя Уну, которое мне дали в храме Осириса, – как ты узнал его?
– Мне подсказал маятник. Я держал его над дощечкой с буквами и получил три женских имени.
– Еще два, это Хаса и Тахме?
– Да, – кивнул Менат. – Так звали трех «александрийских Горгон»[12]. Надо быть асом биолокации, чтобы маятник указал на конкретного человека или адрес. Я таковым не являюсь. Поэтому довольствуюсь малым. Я отобрал вас троих чисто интуитивно, и в двух случаях промахнулся. Зато ты сторицей вознаградила меня за мои старания!..
Глава 31
Москва
Девушки уснули в комнате, которая раньше служила спальней хозяйке и ее покойному мужу. Санта похрапывал на диване в гостиной. А Глория и Лавров до утра глаз не сомкнули, сидели в кухне и беседовали.
– Как быть с Диной и Любой?
– Помогу им восстановить документы, и пусть катятся на все четыре стороны, – заявил сыщик.
– А до этого? Их убьют раньше, чем ты успеешь выполнить свое обещание.
– Сначала их надо найти. Никому не известно, что они здесь.
– Это не проблема для того, кто убил Плутона. Но меня больше беспокоит другое. Пойми, Рома, он охотится не за девочками, а за тобой. Тебя спасают твои разъезды… но это до поры до времени. В конце концов, он доберется до тебя.
– Кого ты имеешь в виду? – растерялся Лавров. – Кто этот «он»?
– Убийца, который расправляется со всеми, кто может пролить свет на смерть певицы, менеджера и Генриха Семирадского. У него есть причина вести себя так, и он не отступится.
– Разве это не Плутон? Он же признался. Я его за язык не тянул. Он сам…
– Балычев заблуждался на свой счет. Он не имел отношения к гибели этих троих. Никакого! Он переоценил свои возможности, решил, что… впрочем, не важно.
– Плутон ненавидел Генриха и хотел ему отомстить. У него был мотив, и он присутствовал на помолвке. Он хвастался, что…
– Забудь о Плутоне, – перебила Глория. – Он мертв, но кто-то другой жив и очень опасен. Боюсь, тебе с ним не справиться.
– Это он бродил по дому «на катакомбах», пока я сидел в шкафу?
Глория закрыла глаза, сосредоточилась и через пару минут покачала головой.
– На твое счастье, нет. Человек, шаги которого ты слышал, был связан с Плутоном… по работе. У них была назначена встреча.
– Вот как? Тогда он должен был наткнуться на трупы… и наткнулся.
– Вероятно, – улыбнулась она.
– Он мог заявить в полицию или сообщить в контору, которая прикрывала Плутона, что тот убит. Значит…
– Тебя это не касается, Рома. Тот, кто убил Плутона, теперь ищет тебя.
– Ты меня пугаешь?
– Я здраво смотрю на ситуацию. Надо придумать что-нибудь и заманить убийцу в ловушку. Иначе тебе несдобровать.
Лавров задохнулся от обиды и негодования. Глория ни во что его не ставит. Будто он не способен защитить ни себя, ни девушек, ни ее – что самое неприятное.
– Полагаешь, мы имеем дело со спецами из конторы?
– Вовсе нет. Все не так, как кажется. Это…
– Тогда расскажи мне, что происходит! – взорвался он. – Ходишь вокруг да около, намекаешь, недоговариваешь. К чему такая скрытность? Думаешь, я не способен понять? Ну да, я же тупой мент!.. Куда мне соваться в тонкие материи?..
– У меня появились некоторые догадки, – примирительно произнесла она. – Я сходила в клуб и проверила их. Вряд ли ты станешь меня слушать, но…
– Позволь мне самому решить, верить твоим словам или нет. Я разберусь! – Лавров сердито замолчал, нахмурился и после короткой паузы переспросил: – Ты была в «Фишке»?
– Тебя это удивляет?
– Уже нет. Я раньше удивлялся. Теперь принимаю твои поступки, как факт. И что тебе рассказали в клубе?
– Ничего. Я пыталась прочувствовать ту атмосферу, ту публику, которая присутствовала на помолвке Доры и Генриха… и сам момент его смерти. Мои опасения подтвердились. Жениха убил взгляд! До него по той же причине погибли двое – певица и менеджер.
– Что? – опешил сыщик. – Выходит, Балычев не лгал? Он в самом деле… убил Генриха силой своей ненависти? Напрягся и… Тьфу ты! Неужели это возможно? Чепуха…
– Балычев ни при чем. Сколько можно повторять? Видимо, он пылал гневом к Генриху, сверлил того яростным взглядом… а жених вдруг упал и скончался. Как не принять желаемое за действительное? «Просто совпало», как в песне поется.
– Допустим. Но кто-то же это сделал? Почему не Балычев?
– Это был не мужчина… я имею в виду убийцу.
Лаврова бросило в жар, в затылке отозвалась боль. Не мужчина?
– Я не ослышался? Ты считаешь, Плутона застрелила баба? И домоправительницу она уложила? Одним выстрелом точнехонько в лоб? Пиф! паф! – и два трупа.
– Женщины бывают отличными стрелками, – усмехнулась Глория. – Но на сей раз ты прав. В Плутона стрелял мужчина.
– Погоди… я совсем запутался. То мужчина, то не мужчина… Кто убийца? И зачем убивать взглядом, если существует пистолет?
– Ну, в клубе при всем честном народе из пистолета не пальнешь.
– Это как подойти к делу. Палят! И среди бела дня, и в общественных местах. Где угодно.
– Всякое ремесло можно довести до искусства. Убийство взглядом открывает величайшие перспективы, Рома. Это идеальное преступление, которое недоказуемо. Понимаешь? От взгляда не спасет ничего, кроме полного затворничества. Как только человек, кем бы он ни был, – монархом, военачальником, звездой шоу-бизнеса, политиком или олигархом, – появится на публике…
– …он станет доступным для направленных на него глаз, – подытожил за нее Лавров. – Гениально, но невыполнимо.
– Знаешь, почему людям перед казнью завязывают глаза? Не из соображений гуманности, как многие думают. В состоянии аффекта приговоренный может так взглянуть, что его ненависть убьет палача. Видимо, были прецеденты. При определенных условиях зрачок человека испускает волны особой частоты.
– Не убедительно.
– А певица из «Магриба»? А Генрих?
– Они не политики и не члены королевской семьи. Зачем их убивать таким экзотическим способом…
– …если существуют ножи, пистолеты и яд? – вздохнула Глория. – Представь, что кому-то надоел шаблонный метод. Человек жаждет эксклюзива.
– Не всякую жажду можно утолить.
– Люди порой превосходят самих себя. И смерть троих несчастных тому подтверждение.
– Жертв больше, – возразил Роман. – Ольга Черенкова, которая видела в ресторане убийцу – раз, Плутон – два, пожилая дама – три. Они погибли вполне прозаически. Напрашивается вывод: в твою версию вкралась ошибка.
– Ты можешь дополнить этот печальный список.
– Я понял. Я дышу ему в затылок.
– Не ему, а ей. Весь прикол в том, что их двое…
Катя вставила флэшку в ноутбук, открыла и разглядывала снимки, сделанные Люлю на роковой вечеринке. Она всматривалась в черты попавших в кадр людей и гадала, кто из них смахивает на убийцу?
С Балычевым номер не прошел, надо попробовать с кем-нибудь другим. Например, художница с примесью африканской крови. Чем не кандидатура в злодейки? Не обязательно преступником должен оказаться мужчина. Прекрасный пол не уступает сильному в коварстве.
Катя хотела встретиться с Лавровым, и для этого все средства хороши. Даже откровенная ложь. К тому же у нее нет дурных намерений. Она любит! И ради любви готова пойти на хитрость. Ее безобидная уловка никому не причинит вреда.
– Рома, – ласково вымолвила она. – Никто не заставляет тебя верить моим домыслам. Но проверить ты обязан. Вдруг на фото невзначай попал тот, кто прикончил бедного Генриха? Этот Красовский настоящий демон! Взгляни на его лицо – он бы половину гостей перестрелял, не моргнув глазом.
Рядом с Красовским камера зафиксировала молодую женщину. Та стояла вполоборота, ее профиль был чуть смазан, но это не помешало Кате отметить ее поразительную красоту.
– Кажется, это жена Красовского…
Видимо, молодая женщина привыкла держаться в тени своего супруга. Она была одета в темное платье простого покроя, но скромный наряд только подчеркнул ее шикарную внешность.
– Ух ты! – восхитилась Катя. – Небось, она ему в дочери годится.
Она не могла оторвать глаз от этой пары: импозантного Красовского и его прелестной жены. Коршун и голубка.
Раньше ей не пришло бы в голову подобное сравнение. Она видела Красовскую мельком на каком-то банкете или фуршете и не обратила на нее особого внимания. Но теперь та выглядела по-другому – что-то в ней изменилось. Катя не понимала, что. Однако эта юная дама производила странное впечатление беззащитности и вместе с тем опасности. Она явно относилась к типу роковых женщин. Правда, Красовский и сам – темная лошадка. Отец как-то намекнул Кате, что предпочитает не иметь с ним никаких дел. Мол, тот погряз в рискованных махинациях и способен на что угодно.