– Мда. Негусто у нас с идеями. Да и идеи все какие-то убогие. С такими подходами задачу мы не решим. А я искренне надеялся, что руковожу креативными и профессиональными людьми, способными решать подобные задачи. Что ж, разочарования – это нормально. Хорошо, что мы выяснили это сейчас. На будущее я буду знать, что подобного рода задачи нужно решать по-другому и с другими людьми…
– Александр Иванович, мне кажется, что мы просто неправильно используем мозговой штурм. Чтобы идеи были свежими и продуктивными, нужно исключить критику и позволить высказываться каждому открыто. Если не бояться ошибок, мы можем придумать очень много разных идей, а потом выбрать из них лучшую!
– То есть, по вашему мнению, я не умею проводить мозговые штурмы, и все дело в этом? А не в качестве идей, которые вы тут предложили…
Какие ошибки допущены в этой ситуации? Возможно, гипотеза была определена неправильно. Она не была подтверждена агрессором. Сотрудник пропустил первые два шага и сразу начал рассказывать «свою правду». Из высказывания руководителя можно вывести два вывода. Первый – руководитель недоволен качеством идей. Второй – руководитель считает, что команда в принципе не способна генерировать результативные идеи. Мотив одинаков в обоих выводах: это обманутые ожидания. Но вот что обмануло ожидания – качество идей или способности команды?
– Александр Иванович, как вы думаете, нам в принципе задача не по зубам или идеи у нас вяленькие, потому что мы устали и креатив никак не работает?
– Да не в вас дело, конечно… Вы умеете работать со сложными задачами. Но сегодня идеи у нас так себе. Прямо скажем…
– Конечно, «так себе»! Времени восемь вечера. На дворе четверг, конец недели. Все устали. Надо было не так действовать! Я бы все сделала по-другому.
– Так, давайте послушаем нашу мудрую сову. И что же это мы не так делаем?
Какие ошибки допущены на этот раз? «Своя правда» высказывается в противовес позиции агрессора. В этой ситуации он еще и руководитель, а такие выпады подчеркивают его управленческую несостоятельность. Это вызов. Более того, это меняет тему конфликта. Сейчас руководитель от оценки идей переключился на оборону от громкого заявления. Теперь дело чести доказать и показать всей команде, что его мнение важнее и он все делает правильно. Кроме того, другого взгляда на ситуацию и не прозвучало. Только констатация ошибки. Как стоило бы продолжить разговор, если придерживаться тактики:
– Идеи действительно так себе, тут вы правы. Возможно, дело в том, что мы устали. Может, стоит попробовать завтра на свежую голову? Соберемся прямо с утра. За ночь еще покрутим мысли в голове, подумаем. И утром будет совершенно другая картина…
– Да, народ. Так и сделаем. Уже восемь вечера, и выжимать что-то из себя – не лучшая идея.
– Вот именно! И не нужно сразу говорить, что мы не умеем идеи нормальные генерировать! Завтра станет ясно, что мы можем.
– Или станет ясно, чего не можем…
Какая ошибка допущена сейчас? Жертва не оставила агрессору возможности извиниться. Она грубо призывала его признать свою неправоту, не доказав обратного. Ожидания по-прежнему обмануты. Конфликт еще существует. Как можно было сформулировать возможность извиниться?
– Когда голова трещит в конце рабочего дня, ничего гениального не придумаешь. Моя просто отказывается мыслить о чем-либо кроме ужина и ванны…
– Да, народ. Давайте по домам! Мы и вправду устали. А я тут последние соки из вас выжимаю. Завтра в 10 все у меня. Попробуем на свежую голову что-то родить…
На следующее утро на мозговой штурм ушло полтора часа. Результатом стали две идеи, которые, по общей оценке, могли гарантированно привести к результату. Руководитель завершил собрание словами:
– Это уже «хлеб». С этим уже можно работать. Спасибо! Давайте накидаем дальнейший план действий. Лёш, займись этим. Отправь всем на почту. Дальше будем действовать и делать результат.
– Александр Иванович, можно мне задержаться на пять минут? Есть небольшой вопрос.
– Конечно. Давай.
– Вы меня простите за прямоту, конечно. Но вчера нам всем было очень неприятно, когда вы сказали, что мы не способны решать подобные задачи. Мы тут все работаем уже давно. Кто три года, кто пять лет. И делаем все, что в наших силах! А вы вчера нам всем открытым текстом заявили, что мы бездари. Давайте больше не повторять таких ситуаций.
– Во-первых, «бездарями» я никого не называл. Не переворачивайте ситуацию и говорите фактами. Во-вторых, вчерашние идеи никуда не годились. И это факт. Мы тут не в детский сад играем. Мы бизнес делаем. Не нравятся мои методы – ищите более подходящего руководителя. Это ваше право.
Какие ошибки допущены? Искренность и открытая позиция к любой теме разговора превращены в прямые нападки и констатацию «неправильного» поведения. Просьба не применять в будущем пассивную агрессию превращена в требование с нотами ультиматума и навязыванием чувства вины. Про общие интересы в решение конфликта мирным путем речи вообще не идет. Жертва не пытается предотвратить ситуацию. Она начинает новый конфликт. Ведь в этот раз ее ожидания не оправданы: руководитель ведет себя «неправильно», и она решила открыть ему глаза на это. Если бы жертва придерживалась тактики, разговор бы строился так:
– Александр Иванович, я бы хотела проговорить с вами один важный момент. Это не очень просто, как мне кажется, поэтому я прошу вас понять меня. Вы же знаете, что я не умею что-то скрывать, мне проще говорить обо всем открыто и честно. Могу я и сейчас рассчитывать на открытую позицию с вашей стороны?
– Конечно, можете. Я тоже люблю, когда ситуация обсуждается открыто, без всяких намеков и прочих уверток.
– Вчера вечером ситуация выглядела так, что мы не справились. И вы нам сказали, что разочаровались в нас. Нам не хватает креативности и профессионализма решать сложные задачи. Честно говоря, это было обидно. Это не отменяет того факта, что идеи были так себе. Но и генерации полезных идей не способствует. Я сейчас ни в коем случае не обвиняю вас, я хочу сказать, что мы и сами вполне понимаем, что делаем хорошо, а что плохо. И очень стараемся. Вы ведь знаете…
– Да, это я зря вчера, конечно. Тоже устал, злился, что не получается…
– Нам тоже важно выполнять задачи с отличным результатом. Мы в этом плане от вас не отличаемся. Достижения отдела сами за себя говорят. И поддержка ваша нам нужна и важна. Но сейчас ребята в команде думают, что им действительно не хватает креатива и профессионализма. Руки опускаются…
– Да, нехорошо получилось. Сейчас приглашу всех на обед и извинюсь. Вы у меня ребята что надо! И говорить не о чем.
– Спасибо! Пойду работать.
– Тебе спасибо! Я действительно могу перегибать палку. Хорошо, что у меня есть люди, которые могут на это указать.
«Полиция нравов» легко отказывается от конфликтов и пассивной агрессии, если правильно применять тактику. Важно запомнить главные принципы в противостоянии:
• В основе конфликта с «полицией нравов» не человек, а ситуация. И ситуация неприятная для агрессора в первую очередь. Его попытка исправить ее вполне справедлива и обоснована. Даже если ситуация «неправильная» только в его картине мира.
• Ответная агрессия (открытая или закрытая) не решает конфликта. Важно соблюдать нейтральный взгляд, приподниматься над ситуацией, отключать эмоции, говорить на языке фактов и «влезать в шкуру» самого агрессора, чтобы понять ситуацию.
• Однажды решив конфликт с «полицией нравов», вы гарантируете в будущем неприменение агрессии по отношению к себе. И гарантии этого очень высоки.
Глава 6. Арсенал «остроумного хама» и способы противостоять ему
«Остроумный хам» применяет пассивную агрессию постоянно. Он просто чемпион по частоте нападок, но не стремится обидеть свою жертву, это случается «по ходу».
Цель – привлечь внимание к своей персоне, поддержать имидж «правдоруба», умеющего тонко подмечать и высмеивать недостатки человека или общества. В глазах агрессора – это великая миссия: его вклад в лучшее общество. Он искренне считает, что, подчеркивая неприятную сторону ситуации или человека, он способствует исправлению ситуации.
Мотив «остроумного хама» – поддержание своего статуса. Это требует постоянного признания со стороны окружающих: без зрителей вся пассивная агрессия теряет смысл. Таких людей любят приглашать в компании, прощают им грубость и воспринимают их шутки как откровение. На работе это иллюстраторы самых дурных черт компании, которые нуждаются в исправлении. Они хранители «правильной» этики. Камертоны реальности, которые показывают, не отклоняется ли общество от моральных принципов. А если отклоняется, тут же возвращают его на место. Их шутки остры, художественны и афористичны. Это бесперебойный стендап. Попасть в объектив такого «правдоруба» может каждый. Но должен воспринимать это скорее как честь, чем оскорбление. Обижаться на «правду» не принято – он же не про тебя, а про недостатки. Он же делает это, чтобы ты увидел и исправился, стал лучше. И тогда весь мир станет чуточку лучше. Такая картина восприятия собственного имиджа в голове у «остроумного хама» и его зрителей.
Инструменты пассивной агрессии «остроумного хама» – вся палитра сатиры: сарказм, ирония, гипербола, гротеск, аллегория, пародия. «Каждый имеет право быть глупым. Но вы злоупотребляете этим». «О! Я бываю неправ. Простите, идеальные люди». «Как хорошо, что я взрослый и никому ничего не должен». «В этой компании всегда поступают именно так. А вы думали, что с вашим приходом что-то изменится? Да у вас, батенька, мания величия!» «Не беспокойтесь, вам не грозит увольнение. Ваш опыт и профессионализм даже из ушей сочится». «Предлагаю отметить ваше повышение в ресторане. Я имею в виду повышение ваших умственных способностей». «Я бывал в синем. Когда ветер южный, я знаю ворона из ручной пилы. Что? Я несу бессмыслицу? А я думал, это игра такая, и вы ее начали…»