Он потер ладони, и Алиса впервые заметила шрамы, покрывавшие его руки.
— Поскольку я нахожусь в таком благостном философском настроении, я решил дать тебе возможность спасти ваши жизни. Обычно я затеваю игры со своими жертвами, только если уверен в неизбежном и удовлетворительном для меня исходе. Но тебе я решил дать настоящий шанс. Я даже думал, не оставить ли тебя в покое, но такое милосердие все же не в моем характере. В конце концов, мы должны сохранять верность себе. Ты согласна?
Ее глаза округлились от страха при мысли, какую ужасную смерть приготовил для нее свихнувшийся убийца. Несмотря на его спокойствие и внешнюю интеллигентность, от нее не укрылась первобытная злость, пожиравшая его душу. При других обстоятельствах она могла бы даже счесть его привлекательным мужчиной за его обаятельную манеру держаться и симпатичную внешность. Но она уже разглядела его подлинную натуру и, когда смотрела на него, видела монстра, скрывавшегося за приятным на вид обликом.
— Я снова впадаю в излишнее красноречие, верно? Есть у меня такая привычка. Так что пора перейти к делу. Мы сыграем в небольшую игру…
Глава 23
Фермерский дом выделялся среди окружающей местности, как оазис в пустыне. Это был красивый двухэтажный особняк с террасой по всему периметру и башенками, возвышавшимися по углам, подобно коническим шпилям средневекового замка. Маркус подумал, что дом явно не вписывается в сельский пейзаж южного Техаса. Однако ему сейчас было не до архитектурных деталей. Только одно имело значение: сможет ли он рассчитывать на помощь хозяев дома. Вначале он решил просто угнать их машину, но потом понял, что далеко не уедет и останется вообще без союзников. Владельцы дома могли стать в этом смысле наилучшим вариантом, к тому же ему нечего было терять.
Он осторожно приблизился к дому, подумав, что сторожевую собаку уже могли на ночь спустить с цепи. Подошел к входной двери и позвонил. Изнутри донесся легкий шум: обитатели дома собирались выяснить, что за незваный гость к ним явился.
Дверь открыл крупного телосложения мужчина лет пятидесяти или чуть больше. У него были темно-русые с проседью волосы, коротко стриженная бородка и очки, низко сидевшие на носу. Крепко сбитый, он все же выглядел интеллигентным — человеком, которого легко представить сидящим с книгой в старинном кресле у камина. Его внешность полностью соответствовала архитектуре дома.
Мужчина оглядел Маркуса при свете горевшего на крыльце фонаря и сказал:
— Добрый вечер. Могу я чем-нибудь помочь, сынок?
По выражению глаз хозяина Маркус понял, что человек он осторожный, но гостеприимный.
— Думаю, что можете, — ответил он. — Мне очень неловко обращаться за помощью в столь поздний час, но другого выхода у меня нет.
Мужчина заметил глубокий порез на лбу Маркуса, полученный при аварии.
— Боже мой, сынок. Ты попал в автокатастрофу? Ты ранен? Хочешь, чтобы я вызвал скорую помощь?
— Нет, сэр. Хотя спасибо за предложение. На самом деле я даже не знаю, как все объяснить. Это очень длинная история.
На лице мужчины появилось отеческое выражение.
— Почему бы тебе не начать с самого начала, закончить объяснением, как ты оказался у меня на пороге, и при этом быть предельно честным?
Маркусу хотелось поделиться с кем-то тем, что он узнал, все равно с кем. Ему нужно было разделить навалившееся на него бремя, но он понимал, что, сделав это, подвергнет другого человека такой же опасности, какая угрожала ему самому.
— Простите. У меня очень мало времени, к тому же чем меньше вы будете знать, тем лучше для вас.
Ему показалось, что мужчину обидел его ответ.
— Чепуха, сынок. Никогда не стоит предпочитать невежество знанию. И неважно, какой ценой достается знание. Апатия и нежелание знать правду — цепи, которые держат нас и делают узниками в собственном сознании. Только истина по-настоящему освобождает. Если мы…
Из глубины дома донесся женский голос:
— Ты читаешь проповедь или действительно хочешь помочь в этой твоей странной манере?
— Я знаю, что делаю, — отозвался мужчина. — Есть в тебе что-то такое, сынок. Что-то в твоих глазах, я полагаю. Я хорошо разбираюсь в людях и сразу могу сказать, что ты хороший человек.
С самого начала правая рука хозяина дома была скрыта в кармане свитера с капюшоном. Но теперь он вынул ее и показал, что сжимал в ней угрожающего вида черный девятимиллиметровый пистолет — с того самого момента, как открыл входную дверь. Маркус узнал оружие. Его обойма вмещала шестнадцать патронов.
— Я впущу тебя в дом, но, уж извини, пока буду держать оружие при себе. И если только замечу лукавство в твоих глазах, мы оба узнаем, хорошо ли я умею им пользоваться.
Маркусу он уже начинал нравиться.
— Справедливо, — согласился он.
Впустив гостя в дом, мужчина отвел его в кухню и усадил за стол, а жена хозяина принесла ему стакан воды. Маркус залпом осушил стакан — до этого момента он даже не подозревал, насколько сильно хочет пить. Потом рассказал свою историю, стараясь сдержать слово и быть предельно честным. Просто поделившись с ними, Маркус почувствовал облечение и словно ожил.
Мужчина — как позже узнал Маркус, бывший учитель английского языка по имени Аллен Брубейкер — и его жена Лорен слушали гостя с напряженным вниманием. И хотя он заметил несколько скептических взглядов, которыми обменялись супруги, чувствовалось, что они ему верят. Когда Маркус закончил, Аллен откинулся на спинку стула.
— Ничего себе история, мистер Уильямс. Но я тебе верю. До меня доходили кое-какие слухи, и у меня возникли собственные подозрения. Если честно, большинство из жителей округи знают, что здесь что-то происходит. И дело не только в том, что шериф прикончил несколько преступников. Здесь что-то гораздо более серьезное. Но мы старались этого не замечать — наверное, из-за страха. — Аллен покачал головой. — И, быть может, мы оставались слепы так долго, что перестали даже пытаться увидеть. Или видим только то, что хотим. Не знаю. Но я слышал, что шериф и его люди затыкают рты таким, как мы, чтобы сохранить свои секреты. Может, ты был прав, когда сказал, что нам лучше ничего не знать? Может, мы вкусили от древа познания и теперь нас изгонят из рая? И все же, как сказал Эдмунд Берк[8], «для торжества зла достаточно, чтобы хорошие люди бездействовали». А я не из тех, кто стоит в стороне и ничего не предпринимает.
Аллен повернулся к жене.
— Разбуди детей, Лорен. Мы отправляемся на небольшую автомобильную прогулку.
Глава 24
Акерман положил револьвер на стол. Алиса Ричардс с ужасом посмотрела на перепуганных детей, но постаралась безмолвно внушить им, что все будет хорошо. Однако ей, увы, не удалось скрыть свой собственный страх. Оружие, с которым она совсем недавно связывала надежды на спасение, теперь могло стать инструментом их убийства. Она уже не знала, чего боялась больше: быть просто застреленной или стать невольной участницей непонятной и извращенной игры. Сдерживая слезы, она спросила:
— Чего вы от нас хотите?
— Я же сказал, — ответил Акерман. — Я хочу сыграть. Если ты будешь строго следовать моим правилам и не попытаешься меня обмануть, я позволю тебе и детям увидеть рассвет нового дня. Но если нарушишь хоть одно правило… — Акерман достал из-под стола другую руку, в которой держал большой нож. Затем положил нож на стол рядом с револьвером. — Так ты согласна на мои условия?
— А разве у меня есть выбор? — Ей хотелось плюнуть ему в лицо, но она понимала, что от этого не будет никакого толку. Она предпочла бы плеснуть ему в лицо кипятком, или поджечь на нем одежду, или сбить его машиной. Но ей придется сыграть в его игру. Она сделает все необходимое, чтобы спасти детей.
Акерман кивнул.
— Выбор есть всегда, но я полагаю, что тебе едва ли понравятся другие варианты. Игра — моя версия русской рулетки. Уверен, ты о ней слышала. Правила такие. В револьвере будет только один патрон. Я заряжу его в барабан, а барабан раскручу. Затем мы по очереди станем спускать курок, приставив ствол к голове. Когда очередь дойдет до детей, ты направишь на них ствол и нажмешь на спуск. Мы продолжим делать это до тех пор, пока один из нас не погибнет. Трое оставшихся игроков останутся в живых. Если тебе или одному из детей не повезет, я отпущу оставшихся. В любом случае, если ты будешь соблюдать правила, как минимум два члена твоей семьи переживут эту ночь. К тому же шансы один к четырем, что пулю схлопочу я.
Алиса слышала слова, которые произносил этот человек, но пребывала в полнейшем шоке от их смысла. Он не собирался убивать ее или детей. Он хотел, чтобы они убили себя сами.
— Вы сумасшедший, и наступит день, когда вы за все заплатите! Гореть вам в аду.
На этот раз она все-таки плюнула в него, и хотя это был жалкий жест с ее стороны, она почувствовала себя чуть лучше.
Акерман стер плевок с лица и сказал:
— Возможно, ты права. И, вероятно, я скоро это узнаю. В любом случае ты сыграешь в мою игру. Ты согласна с правилами?
— Да.
— Отлично. Начнем.
Акерман взял револьвер, и хотя держал его ниже поверхности стола, так что Алиса не могла его видеть, она заметила, как он достал из кармана один патрон и поднес его к оружию. От пугающего звука вращающегося барабана у нее появилось чувство, что она умерла еще там, в коридоре, а теперь стала участницей какого-то популярного в аду игрового шоу. Может, Лукас был прав, когда сказал, что к нему в комнату проникло призрачное чудовище? Может, Акерман был не просто сумасшедшим, а самим злом во плоти, ожившим монстром, являвшимся людям по ночам?
Акерман подтолкнул оружие по поверхности стола, и оно остановилось точно напротив нее.
— Твой ход первый, — сказал он.
Алиса задрожала всем телом. Ей представился шанс, и она знала, что другого не будет. Нужно действовать. Она протянула руку и несколько секунд смотрела на револьвер, прежде чем его взять. От него исходило необъяснимое сияние, что было, по всей видимости, последствием полученного ею удара по голове.