— Что? — спросил он, собираясь с силами, чтобы услышать ответ.
Эндрю избегал его взгляда. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он ответил:
— Здесь побывал Акерман.
Маркус не дал ему договорить. Он оттолкнул Эндрю и вбежал в пекарню. Видения, связанные с Морин Хилл, промелькнули в его сознании, но только теперь на ее месте он видел Мэгги. Он не мог избавиться от образа Мэгги, пригвожденной к стене и пережившей ужасные пытки: рот открыт в последнем немом крике, выражение предсмертной муки навсегда застыло на лице.
Так нельзя умирать. Маркус разделял взгляды воинов древности, различавших «плохую» и «хорошую» смерть — о последней его отец говорил «умереть в сапогах». Сам же Маркус считал, что смерть должна иметь смысл, и это так же важно, как наполненная смыслом жизнь. Но жестокая, мучительная смерть людей, погибших от руки Акермана, становилась бессмысленной трагедией, имевшей только одно объяснение: она утоляла жажду крови сумасшедшего.
Он ворвался в помещение пекарни. Откуда-то издалека до него доносился голос Эндрю, просившего подождать его, но он продолжал двигаться вперед. Он должен был увидеть все собственными глазами.
Ему потребовалось всего несколько мгновений, чтобы обнаружить изуродованный труп булочника Алексея. Он осмотрел всю пекарню, но не нашел никаких признаков присутствия в ней Мэгги.
— Ее здесь нет, — сказал Эндрю, стоя в дверном проеме.
Невероятное облегчение охватило Маркуса, но он сразу же устыдился этого. Он не нашел Мэгги, распластанной в луже собственной крови, но на полу лежал труп человека, вся вина которого заключалась в том, что он случайно встал у Акермана на пути. И в этом тоже виноват я. Начать с того, что именно он позволил Акерману сбежать. И он проклинал себя за чувство облегчения, испытанное им на месте такой трагедии. К тому же они по-прежнему не знали, что случилось с Мэгги. И если Акерман забрал ее с собой, шансы на то, что эта история будет иметь счастливый конец, были примерно такими же, как выигрыш в лотерею без покупки билета.
Он оперся о стол, чтобы не упасть. Ему хотелось повалиться на пол и зарыдать, но у него не было на это времени. Настало время действовать. Он повернулся к Эндрю и сказал:
— Я обязательно верну ее. — Сами эти слова придали ему сил. Он выпрямился во весь рост, и в его глазах появилась решимость. — Я спасу ее и положу всему этому конец.
Именно в этот момент громкий хлопок, похожий на взрыв, разорвал тишину ночи. Он раздался где-то поблизости, не более чем в двух кварталах от булочной. Они с Эндрю переглянулись, и им не потребовалось больше никаких слов. Через несколько секунд оба выбежали на улицу в поисках источника звука.
Решимость Маркуса возрастала с каждым шагом. Он не смог бы объяснить, каким образом пришло к нему это понимание, но был уверен, что шум вызвал именно Акерман. Они встали на путь лобового столкновения. Все муки совести и переживания были отброшены. Он спасет Мэгги любой ценой.
Глава 42
Если Маркус — его недостающая половина, он придет и положит этому конец. Если его предположения верны и в существовании вселенной есть смысл, Маркус спасет этих людей.
Акерман поднял пистолет Мэгги и прицелился в баллон с пропаном, который поставил у задней двери. Он обмотал баллон горящим полотенцем, так чтобы искры попадали на выходящий из него газ. Потом встал на углу бара «Ашертон Тэп» и приготовился бежать — и не только из страха быть задетым взрывом. Ему нужно было оказаться перед главным входом бара до того, когда оттуда толпой повалят люди.
Он нажал на спуск и скрылся за углом. Жаль, что он не увидит взрыва, но это и не было частью плана. Ему пришлось ограничиться наслаждением для слуха, когда раздались перепуганные крики посетителей бара.
Акерман встал перед фасадом здания, держа пистолет наизготовку. Сейчас побегут, как бараны на бойню.
Первой из двери появилась белокурая девушка, которой едва ли было больше двадцати одного года. Он спустил курок, и ее голова дернулась назад. Второй жертвой стал мужчина лет тридцати, который явно не слышал о правиле пропускать вперед женщин и детей. Громкий хлопок — и мужчина распластался на тротуаре рядом с молодой особой.
Явно все еще находясь в шоке от взрыва и не понимая, что ожидает их за входной дверью, люди продолжали выбегать наружу. Он прицеливался и спускал курок хладнокровными, механическими движениями. Бум, бум, бум. Пара из толпы сумела спастись и побежала по улице, но Акерман предвидел такую возможность. Это было совершенно не важно: у него оставалось предостаточно игроков, находившихся под его контролем.
Наконец люди в толпе поняли, что из давки внутри они попадают прямиком в челюсти хищника, и оставшиеся отступили в глубь помещения, теперь держась подальше от двери. Пока события развивались так, как он предвидел. К этому моменту пламя, вызванное взрывом, должно было охватить всю заднюю часть бара. Уже совсем скоро огонь доберется до главного зала. Но это станет далеко не единственной опасностью, с которой столкнутся посетители. Им также придется поволноваться из-за вооруженного сумасшедшего, отрезавшего выход через главную дверь. К несчастью для тех, кто оказался в ловушке внутри бара, из него было только два выхода: один — в пасть пламени, второй — в пасть волка.
Но он не удовлетворился ожиданием того, что они предпочтут — выбраться наружу или сгореть внутри. Это было только началом. Держа в поле зрения выход, чтобы не упустить из виду желавших спастись или стать героями, он подошел к тому месту, где заранее спрятал канистру с бензином. Он уже наклонился, чтобы взять ее, когда уловил движение при входе в бар. Бледный молодой человек с рыжими волосами решился на попытку к бегству. Акерман поднял пистолет. Нажатие на спуск и — бум!
Жуткие крики и завывания звучали музыкой для его ушей. Теперь ему не придется беспокоиться, что кто-то еще попытается сбежать. По крайней мере, до того, как увидят, что он собирается сделать. Но к тому времени они преодолеют точку невозврата.
Акерман взял канистру, подошел к входной двери и облил бензином фасад здания. Он почти опустошил большую канистру, оставив в ней лишь то количество бензина, которое было необходимо, чтобы провести горючей жидкостью след, заменяющий бикфордов шнур.
Он старался сконцентрироваться, но его мысли блуждали далеко от происходившего вокруг, постоянно возвращаясь к молодому человеку, встреченному им ранее в тот же вечер. Он гадал, появится ли Маркус. Быть может, все его озарения о смысле жизни и предназначении были всего лишь иллюзиями, созданными извращенным умом и искаженным восприятием? Быть может, великие идеи о собственной судьбе окажутся лишь тем, во что ему хотелось верить?
Он сунул левую руку в карман и достал зажигалку. Затем пару раз пальнул в сторону двери, оповещая о своем присутствии, после чего откинул крышку «зиппо», щелкнул кремнем и поднес красиво горящее пламя совсем близко к бензиновой дорожке.
После этого он вдруг замер. Пламя теперь колыхалось всего в футе от бензина. Но сзади до него донесся некий звук, а с ним исчезли и все обуревавшие его только что сомнения.
— Ни с места! — повторил голос.
Именно этот голос он слышал сегодня вечером.
Маркус. Может, такая штука, как судьба, все же существует?
Он обернулся и увидел двоих мужчин, стоявших примерно в двадцати футах от него. Один из них, со светлыми волосами песочного оттенка, направил ему в голову девятимиллиметровый пистолет. Оружием другого был только исполненный яростной решимости взгляд. Если бы ему пришлось выбирать между ними, он предпочел бы вступить в схватку с тем, кто был вооружен пистолетом.
Раньше ему всегда удавалось избегать пуль и одерживать верх над вооруженными людьми, но он никогда не сталкивался лицом к лицу с кем-то, кто наводил бы на него такой страх, как сейчас Маркус. Он подумал, что такое же чувство, наверное, испытывали его жертвы, когда встречались с ним взглядом. Он не смог бы объяснить причины этого ощущения, но в глазах Маркуса он увидел свою смерть.
Маркус не сводил с Акермана взгляда, стараясь предугадать следующий шаг убийцы.
— Медленно закройте крышку зажигалки и бросьте пистолет на землю. — Он видел канистру и знал, что собирался сделать маньяк. Знал и то, что, если Эндрю выстрелит, зажигалка упадет на бензиновый запал, грозя заживо сжечь всех, кто находился в баре. К сожалению, он не знал, видит ли и понимает ли все это Эндрю.
— Я был уверен, что ты придешь, — сказал Акерман. — Ты должен был прийти. Линии наших жизней вплоть до самого этого момента вели нас к неизбежной конфронтации. Ты одна сторона монеты, а я — другая. Это то, что мы есть, и в этом наше предназначение.
Маркус и Эндрю медленно приближались, стараясь окружить Акермана. Но Маркус не хотел подходить слишком близко. Пока Акерман держал в руке горящую зажигалку, они полностью зависели от его дальнейших действий.
— Сначала опустите крышку зажигалки, а потом можете рассказать мне все о связи наших судеб и о том, каким образом они переплелись.
— У меня другое предложение: я оставлю себе и пистолет, и зажигалку, а потом расскажу тебе о твоей подружке Мэгги.
При упоминании имени Мэгги Маркуса пробрала дрожь.
— Она действительно очень милая, Маркус. Красивая, разумеется, но вдобавок обладает бесспорным очарованием. Встретить такую девушку — настоящая удача. Мне жаль, что пришлось забрать ее у тебя. После того как закончишь здесь, почему бы тебе не отправиться в заброшенную школу на окраине города и не проверить, сможешь ли ты помешать мне ее выпотрошить? Приходи один… Таковы правила. Только ты и я. Тьма и свет. Инь и ян. Если нарушишь правила, она умрет. Обещаю тебе это. И тебе лучше поторопиться. Терпение не входит в число моих достоинств. — С этими словами Акерман уронил зажигалку.
Глава 43
Огненная тропинка в одно мгновение достигла облитого бензином здания. Внезапная волна жара чуть не сбила Маркуса и Эндрю с ног. Бросив зажигалку, Акерман метнулся в сторону переулка. Эндрю выстрелил, но жар и секундное замешательство сделали свое дело: Акерман пропал из виду. Маркус мог только в бессилии наблюдать, как фасад бара превращается в бушующую стену огня.