— Это ты давно не появлялся, — огрызнулся Бхулак, хотя Поводырь всегда игнорировал такого рода выражения его недовольства. — А мне тебе сказать нечего, кроме того, что в стране зреет мятеж. Но ты, думаю, и сам про это знаешь.
— Конечно. — кивнул Поводырь. — Но ты должен был найти его руководителей, взять их под контроль и начать восстание в определённое время.
— Я так и не узнал, кто тайный тамкар Мелуххи, — сказал Бхулак совершенно честно. — Его никто не может найти.
— Заратахша тоже? — осведомился Поводырь, и Бхулак вынужден был кивнуть головой.
— Поэтому ты поддерживаешь с ним близкие отношения? — продолжал расспрашивать искин.
— Да, это так, — снова кивнул Бхулак, благодаря высшие силы, если они есть, что машина не в состоянии читать его мысли.
— Это логично, — величественно согласился восседающий на троне владыка, и Бхулак в душе облегчённо вздохнул. — Есть ли у тебя предложения по дальнейшей тактике реализации миссии?
— Да, есть: пусть всё идёт, как идёт.
— Поясни.
— Мятеж всё равно будет, — Бхулак и правда был в этом убеждён. — Людям Мелуххи моей помощи в этом и не понадобится. Да и без них он бы случился рано или поздно — народ волнуется и ропщет, по всей стране и в столице недовольные тайно сбиваются в банды и готовятся к восстанию. А когда оно начнётся, тогда станет понятно, и кто возглавляет тут шпионов из Мелуххи — он просто вынужден будет показаться.
— В этом также имеется логика, — согласился Поводырь.
То ли он уже сам пришёл к такому же выводу, то ли мгновенно оценил предложение эмиссара.
— Я просчитаю варианты моих стратегий, встроив это дополнение, и сообщу тебе результаты моих вычислений, — продолжал искин. — Но задача найти тайного тамкара с тебя не снимается. Он может открыться по чистой случайности. Им может быть любой человек в Марге или вне его, и в любом обличии. Даже из твоего ближнего окружения.
Да, им и правда мог быть кто угодно — Бхулак сам давно уже знал это.
17
Жемчуг Дильмуна
Дильмун, Нижнее море (Персидский залив). 2306 год до н. э.
«Священна страна Дильмун, непорочна страна Дильмун, чиста страна Дильмун, священна страна Дильмун»… Строки старинного гимна назойливо крутились в голове Бхулака, прятавшегося в тёмном закутке порта среди складов, тянувшихся вплоть до храма Матери-земли Нинсикилы. Обычно отсюда до зданий таможни у городских ворот, обращённых к морю, брели вереницы осликов с товарами на проверку чиновников. Но не сегодня.
Сегодня сюда пришли лишь ловцы жемчуга, которых явно не волновала творящаяся в городе смута. Бхулак видел, как в предрассветных сумерках они отправляются на промысел. Смуглые широкоплечие люди в одних набедренных повязках спускались по каменным причалам к стоящим в гавани тростниковым лодкам. На поясах ныряльщиков висели орудия их ремесла — травяные сетки для собранных раковин и небольшие медные ножи для их вскрытия, на шеях — костяные прищепки для носа.
Их мало интересовали политические страсти — им надо было зарабатывать на жизнь. Но именно добываемый их тяжёлыми и опасными трудами «цветок морей» стал символом Дильмуна, им славилась по всему миру эта небольшая страна, раскинувшаяся на нескольких островах и части противолежащего большого полуострова. Говорили даже, что где-то в здешних водах есть волшебная жемчужина, проглотив которую, можно стать бессмертным. Ещё рассказывали, что в давние времена именно за ней прибыл в Дильмун великий царь Урука Гильгамеш, который добыл её так же, как обычный жемчуг — привязал к ноге тяжёлый камень и нырнул в самую глубину.
Царь-герой нашёл волшебную драгоценность, но её похитила у него и съела змея, сама стала бессмертной, а Гильгамеш остался ни с чем. В память об этом прискорбном происшествии дильмунцы до сих пор закапывают под полами своих домов горшок с живой змеёй и жемчужиной в надежде, что это защитит их жилища от всякого зла. Здесь помнили и чтили Гильгамеша, основательно забытого на своей родине с тех пор, как она подпала под власть Аккада.
Из глубин памяти Бхулака выплыло лицо мужа с курчавой чёрной бородой, прямым носом и круглыми бешеными глазами. Лицо поэта-воина и царя воинов, которого на самом деле звали Бильгамес. Теперь, наверное, один лишь Бхулак знал, что история его пребывания в Дильмуне выглядела вовсе не так, как её ныне рассказывают. Но кому нужна настоящая история… Пусть уж лучше закапывают свои горшки.
Тем более что сейчас для него куда более важной фигурой, чем ушедший в глубь веков Бильгамес, был другой царь, внешне вовсе не похожий на стародавнего героя.
Бхулак пошевелился и вновь ощутил тупую боль в спине, куда пришёлся удар копьём. Рана уже затянулась, но сильно повреждённые внутренние ткани бурно срастались, и это причиняло боль. Вдобавок он очень хотел есть и пить. И ещё смертельно устал. Но всё это не освобождало его от необходимости продолжать миссию.
Вернее, две миссии, преследовавшие одну и ту же цель. Внешняя — от владыки Аккада Шаррукина, незаконного сын водоноса и жрицы, прошедшего путь от виночерпия до царя, захватившего и Урук, и многие другие города страны Киэнги, и омывшего остриё своего копья в водах Нижнего моря. Теперь же он бросил свой жадный взор на Дильмун. Шаррукина не интересовало, как Гильгамеша, обретение бессмертия, он не хотел стать хранителем перехода из нашего мира в потусторонний, который, как поговаривали, скрывается где-то в Дильмуне. Просто эта страна была самым важным узлом торговли между народами и царствами.
В те годы северный Путь лазурита только осваивался немногими купцами, так что именно в Дильмун стекались товары почти со всего мира. Здесь встречались медь, эбеновое дерево и твёрдый камень для печатей, сосудов и статуэток из Маганы, золото из Тукриша, горный хрусталь из Мархаши, тонкие шерстяные ткани из Элама, зерно и кунжутное масло из Ура, сердолик, лазурит, слоновая кость, корабельное дерево, дурманящая смола конопли из Мелуххи… Конечно же, торговали тут и людьми — крепкими мужчинами, чтобы делать из них моряков и воинов, и прекрасными женщинами для услаждения.
Сам Дильмун мог прибавить к этому изобилию разве что плоды своей почвы: огурцы, абрикосы, виноград и финики — свежие, вяленые, пасту из фиников и финиковое вино. И, конечно же, жемчуг. Однако не из-за всего этого владыки севера, востока и запада вожделели владычества над Дильмуном. В конечном итоге главной его драгоценностью была простая вода — сладкая пресная вода, бившая из ключей и на островах, и даже среди горьких морских волн. Рассказывали, что это было даром Дильмуну от бога Энки. Так это или нет, но именно благодаря тем благословенным источникам Дильмун и напоминал райский оазис в морской пустыне. Моряки со всех концов света причаливали к нему, чтобы отдохнуть и запастись водой для дальнейшего плавания. И пока боги не лишат Дильмун его живительных вод, он не потеряет своего богатства.
Шаррукину, располагавшему внушительным флотом, ничего не стоило завоевать острова. Если бы не одно обстоятельство — Мелухха. Там всегда считали Дильмун своей вотчиной — и на то были основания: и внешне, и по языку, и по обычаям здешний народ походил на млеххов. Даже царская семья по крови давно уже была млеххами — по причине традиции брать в жёны знатных девушек из этой страны. И уже не меньше ста лет на самом большом острове Дильмуна существовала огромная фактория Мелуххи. Разумеется, действовали тут и люди жуткого ордена Невидимых, но их никто и не видел, хотя они влияли здесь на многие важные дела.
С другой стороны, и люди из Двуречья чувствовали себя тут, как дома — и не только из-за того, что Дильмун считался древней родиной шумеров. Просто без своих здешних факторий города на материке очень быстро обеднели бы, потеряли значительную часть могущества и блеска. Потому общины купцов из этих городов тут тоже были многолюдны, а когда города эти перешли под власть державы Аккада, они объединились в одну большую колонию.
Бхулака вновь пронизала боль в спине, вызванная, возможно, свежим ветерком и сыростью с моря, пробиравшими тело в предутренние часы. Настало самое прохладное время суток перед влажной духотой, обычно окутывавшей остров почти круглые сутки. Эмиссар плотнее закутался в шерстяной плащ и вновь погрузился в свои мысли — больше делать ему пока было нечего.
Сами жители Дильмуна смотрели на борьбу вокруг своих островов с философским спокойствием — они прекрасно знали, что земля эта принадлежит лишь им, и не собирались отдавать её ни царствам Двуречья, ни Мелуххе, ни ещё кому-либо. Но вот правительство их всегда проявляло чудеса хитрой дипломатии, чтобы и сохранить самостоятельность, не поссорившись при этом с могущественными и враждующими соседями.
До поры, до времени это удавалось, но с появлением на материке империи Шаррукина, всё стало гораздо серьёзнее. Сейчас он завоёвывал царства Мари и Эбла, мечтая ограничить свою новую державу лишь Великим Верхним морем, а может, плыть и дальше — до сказочных земель севера. Но рано или поздно он оттуда вернётся, и тогда его корабли с войсками прибудут к Дильмуну. Но тогда же тут появятся и огромные боевые суда млеххов. Ничем хорошим для небольшого царства закончиться это не может, что прекрасно понимала правящая ныне островами царица Шадая.
Кстати, о царице…
«Эа-насир!» — мысленно позвал Бхулак.
«Я слышу, отец», — отозвался местный купец, которому Бхулак спел свою песню почти сразу после того, как прибыл сюда.
«Где ты?»
«Во дворце, с царицей, как ты и велел».
«С ней всё в порядке?»
«Да, млеххов здесь нет, дворец охраняет стража. Что в городе?».
«Всё ещё идёт резня, но мы пока держимся… Ладно, я скоро буду, но, если что-то случится, зови».
«Да, отец».
Бхулака, который последние несколько лет всячески поддерживал Шаррукина в деле строительства его царства и стал одним из его приближённых, тот сюда и прислал. Конечно, он понятия не имел, что ту же самую задачу поставил перед Бхулаком и его истинный хозяин — Поводырь. Как всегда, тот просто озвучил задание в потаённой комнате разума, никак не поясняя его, но Бхулак уже достаточно поднаторел в его стратегиях, чтобы понимать: если млеххи захватят Дильмун и получат контроль над всей торговлей в этой части мира, страна их настолько усилится, что станет равным, а то и сильнейшим, соперником Аккадской империи. Рано или поздно это приведёт к столкновению, исход которого Бхулак предсказать не мог — но мог Поводырь, и, очевидно, прогноз этот не вписывался в какие-то его далеко идущие планы. Потому и от Шаррукина, и от Поводыря у Бхулака был один приказ: любыми средствами противостоять захвату Дильмуна млеххами.