Прода 04.10.
От всего виденного и слышанного голова Бхулака шла кругом. А ещё — от всё усиливающейся жажды и голода. Он понимал, что на всей этой станции нет ни крошки человеческой еды, но может, есть вода?.. От ухватился за край стола, иначе упал бы от слабости.
— Я ощущаю угнетение твоих жизненный функций из-за истощения биозаряда, — произнёс голос Арэдви, в котором Бхулаку даже помстилась забота. — Сейчас я подключу тебя к питанию твоего вида.
Через пару минут к нему плавно подъехал механизм, держащий в манипуляторах расписанные причудливыми узорами кувшин и глиняное блюдо, на котором исходил паром и жиром кусок жареного мяса в окружении каких-то столь же аппетитно выглядевших варёных клубней. Бхулак схватил кувшин и жадно припал к нему. Там была вода — чистая и холодная. Напившись, он моментально проглотил всё, что было на блюде.
— Откуда всё это? — спросил он, чувствуя, как проясняются мысли и светлеют чувства.
— С поверхности планеты. С западного побережья южного материка западного полушария. Ты там не был. Пока.
Ощутив прилив сил, Бхулак повернулся к показывающему Землю окну. Его мир был прекрасен!
— Что мне делать? — спросил он в пространство после долгого молчания.
— То, что делал раньше, — ответила машина. — Я продолжу разрабатывать стратегии, а ты — исполнять миссии по их реализации. Но твоё решение станет для меня императивным.
— Это… слишком большая ноша для одного человека. Даже для меня. Трудно быть богом!
— Ты должен.
— Может, лучше оставить людей жить, как они сами знают? Как жили до того, как пришли тьюи. А если они вернутся или придут другие чужаки, мы станем сражаться.
— Нерационально и опасно. Магистральное направление развития человечества в результате нашей деятельности уже сильно изменилось. Многое нужно исправить и ввести в правильное русло. И помочь человечеству избежать тупиковых направлений. Есть ещё твои потомки, их число будет постоянно увеличиваться, даже если ты прекратишь процесс размножения. Мои расчёты показывают, что среди них появятся особи, которые окажут значительное влияние на развитие твоей цивилизации. Например, через три галактических минуты в человеческих обществах среди них начнут рождаться и действовать реформаторы культов, которые в дальнейшем сделаются важными факторами трансформации земной цивилизации. Даже я не могу предвидеть точно, к чему это приведёт. И вообще религиозный вопрос почему-то особенно важен в культуре людей…
— Но чем всё это закончится?
— Так далеко мои стратегии пока не простираются. Ранее передо мной стояла конечная цель — полная подготовка человечества к войне Нации. После этого мои функции прекращались. Сейчас я просто не знаю. Но ты в любом случае должен тайно готовить свой вид к встрече с космическим противником и развивать психосферу своей планеты.
— Я буду это делать, — ответил Бхулак твёрдо.
С ним стали происходить странные вещи: он продолжал смотреть на драгоценный сияющий пейзаж родной планеты, но одновременно понимал всё, что происходит с ней и, главное, с живущими на её поверхности людьми. Он видел, что планета сама по себе не есть что-то монолитное, она изумительно сложная, даже… живая. Великий жар в её сердце отзывается на поверхности, прорываясь извержениями и землетрясениями, вызывая медлительное движение участков суши по великому океану. Это бурление в земных недрах изменяет и погоду на планете — не ту, которая приходит день ото дня, а длящуюся тысячелетиями. Сейчас, например, заканчивается очередной сухой период, от которого страдают народы на всему миру.
А из чёрной бесконечной бездны, в которой висел беззаботный и беззащитный шарик Земли, по нему периодически хлещет бич невидимого пламени. И там, куда попал его удар, женщины начинают рожать необычных и сильных людей, те объединяются сначала в маленькие группы, а потом в единый народ, который вершит великие дела и живёт, пока его порыв не иссякнет, он ослабеет и распадётся. Но внутри жизни народов тоже есть циклы — как и в жизни людей — младенчество, юность, расцвет, старение. А в этих циклах есть другие, более мелкие… И на всё это накладывается множество всяких других циклов, и всё это крутится, словно механизм — бесконечно сложный, чудесный, производя события, чреда которых и есть время.
А все усилия всех людей, их мысли, чувства, дела, любовь, ненависть и творчество сливаются воедино, создавая вокруг планеты светящуюся живую сферу. Сейчас она очень тонка, почти эфемерна, но поминутно крепнет, питаемая каждой новой человеческой жизнью.
У Бхулака вновь закружилась голова от грандиозности этого на первый взгляд хаотичного, а на самом деле выверенного и точного движения. Но даже оно казалось ничем — лёгкой ажурной пеной на поверхности тёмной бездны, суть которой не знали, наверное, даже мудрецы Нации и прочих могучих космических народов.
Всё это не могло — просто никак не могло быть случайной игрой природных сил. За всем этим непременно стоял непреложный замысел и воплощение. И руководство. Какой там Поводырь — жалкий механический Улликумми!.. Он в своих потужных стратегиях лишь следует природным циклам, пытаясь угнаться за ними. Даже его деяния ложатся в этот всеобъемлющий замысел, предусмотревший всё и всё расставивший по своим местам.
— Кто Ты?!
Бхулак услышал этот крик словно со стороны и не сразу понял, что он его собственный.
— Я Поводырь.
— Прости, я просто говорил сам с собой, — сказал машине Бхулак.
— Понимаю — твои схемы напряжены и выдают спонтанные ошибки. Я пытался донести до тебя ментальным путём кое-какие принципы функционирования твоей планеты и развития человечества. Но твой мозг, кажется, слишком болезненно воспринял это.
— Ничего. Я хочу понять.
Но теперь изящное переплетение циклов, обеспечивающих жизнь всего человечества, исчезло, а вместо него перед глазами Бхуалака стали проступать величественные фигуры людей.
— Отец… Мама… — растерянно произнёс он одними губами.
Да, перед ним, как во плоти, стояли охотник и пастух Таур из Аратты и жена его Ерати. Они глядели на него с любовью и печалью, не произнося не слова. Но Бхулак совершенно точно понял, что они хотели сказать ему: невозможно отринуть своё наследие, то, что тебя породило — будь то родители, или народ, или весь вид, и даже планета. И касалось это не только его одного, но и всех людей. А вечная битва между Отцом и Матерью, которую он наблюдал всю свою долгую жизнь, на самом деле пестовалась и разжигалась Поводырём — для того, чтобы лишить людей их рода, замутить их истоки, подрубить корни… Радуется же этому лишь тот, кого люди по неведению истинной его сути называют Змеем — вечное зло, враг, всегда ждущий момента для нападения. Отец же и Мать на самом деле сущи где-то в невероятных далях, которые даже не космическая бездна, но вне неё и выше, и там пребывают слитыми воедино.
Это было слишком огромное открытие, и он закрылся от него, чтобы не сойти с ума. Лишь шептал:
— Прости меня, мать Ерати.
Но тут отец и мать пропали, и стали появляться другие люди, некоторых из которых он смутно узнавал. Вот этот длиннобородый муж в белоснежных одеждах чем-то напоминает Аирьяшу. А юноша с безмятежным ликом, сидящий скрестив ноги под огромным древним деревом — Шамью. И нет ли в лукавом лице этого пастушка со свирелью черт его райяни Тапати и их новорождённого сына Куру?..
Многие прошли перед ним: мужи с узкими глазами, при виде которых он вспомнил госпожу Ай, другой муж, павший ниц перед пылающим странным нездешним огнём кустом — этот чем-то напоминал Анат-ханаанку и одновременно хапиру Зуру-Шалика. Как и другой, с огненными глазами, словно бы потрясённо внимавший чему-то — в одиночестве, в тёмной пещере…
Многие ещё прошли перед ним, и в каждом видел он знакомые черты, понимая, что это его далёкие потомки. Но когда перед ним явилось видение невысокого голого холма с тремя деревянными крестами и стоящего перед ними измученного окровавленного человека, который взглянул ему прямо в глаза взором, в котором словно бы сияли все звёзды, Бхулак понял, что вот к Нему он не имеет никакого отношения. И когда случится то, что ему показывают сейчас, экс-эмиссару Нации, а ныне Пастуху Земли следует быть как можно дальше от этого места, и никак не пытаться влиять на те события…
Бхулак отвернулся от окна, и видения пропали.
— Что ты видел? — спросил Поводырь. — Я сейчас не передавал тебе никакой информации.
— Неважно, — ответил Бхулак охрипшим вдруг голосом. — Я очень устал. Мне надо отдохнуть, хотя бы немного.
— Я могу устроить тебя здесь, создать привычные для тебя условия.
— Нет. Отправь в Аркаин. Я там нужен.
— Хорошо.
Неужели в голосе звучало разочарование?..
Надо что-то сказать ему… ей. Но что?
— Арэдви…
— Что Бхулак?
Он помолчал, но не придумал ничего лучше, чем спросить:
— С чего мы начнём, когда я отдохну?
— С того места, где закончили.
Бхулак не успел ответить, канув в радугу.
Страна городов, вара Аркаин. 1993 год до н. э.
Центральная площадь Аркаина не могла вместить всех собравшихся — многим пришлось стоять в проходах между домами. Собрались здесь не только местные жители, но и люди из других вар, два дня назад сражавшиеся в великой битве, и союзные дасы, в их числе и старейшина Срп. Все они победили страшного врага, но очень дорогой ценой. Пали или умерли от ран многие вожди, великий старец Анга из Аюдхи и бессчетное количество иных славных воинов. Несколько вар тоже лишились предводителей, а Аркаин — ещё и геройски погибшего в битве главного брама.
Всех их позже с почестями похоронят рядом с их варами. Но теперь люди собрались, чтобы почтить память великого райжи Гопты, пропавшего без следа. Он явно ушёл к богам — туда, откуда не возвращаются. И чтобы проводить его и сделать лёгким путь его в иномирье, сегодня принесут жертвы быков и коней и пропоют многие священные гимны.
Тяжело раненую в битве райяни Тапати принесли на носилках и удобно усадили на мешки с соломой. На руках у неё спал недавно родившийся младенец — Куру, наследник райжи, а позади застенчиво пряталась дочь Гопты Бханда. Однако, как выяснилось, не все верили в смерть вождя Аркаина. Вот на окружённое людьми свободное пространство вышел Шамья из рода Шакья — после рождения Куру он стал вторым колесничим, то есть третьим по достоинству воином вары.