Я смолчал. Сердце, вроде унявшееся, вновь заколотилось.
– Давайте-ка и в самом деле чайку сообразим, – предложил Однако. – Кстати, и этого чудика покормить неплохо было бы. Зина ушла?
– Я сбегаю за ней! – с готовностью вызвался Дега. – В кладовой она, где ж ей еще быть…
– Валяй.
Однако наклонился за плиту, распрямился с большой жестяной канистрой в руках.
– А что все-таки произошло-то? – спросил я. – Чего они… нервничают? Почему только трое и вернулись?
– Они говорят: трибунал! – хихикнул вдруг из угла сержантик. – А я не испугался! Трибунал – это не страшно! Тьфу – трибунал!
– Километров на полсотни вокруг все дороги перекрыты, – объяснил Однако. – Проезд по пропускам и специальным разрешениям. Только вчера посты поставили, мы и сами об этом не знали. И ребят предупредить не успели. Здорово Штуку охраняют, ничего не скажешь…
– Что нашим брахманам те посты? Отвели солдаперам глаза… вот как нам сейчас, да и чесали бы дальше.
Однако брякнул канистру на остывшую плиту, сунул руку в карман форменных брюк сержантика. Тот затопал ногами и залился визгливым смехом, будто ему стало невесть как щекотно.
– Гляди-ка, – ойуун подал мне извлеченные из кармана очки, похожие на те, что используют водолазы или мотоциклисты, – с большущими затемненными стеклами, прорезиненной оправой, которая должна плотно прилегать к лицу, с регулируемым по длине ремешком, – вот они какими штучками обзавелись. С такой защитой глаза не отведешь…
– Не снимать без приказа! – забеспокоился сержантик. – Не снимать без приказа! Отставить! Кру-у-угом!.. – Он неожиданно прыснул дурацким хохотком и снова расплылся в бессмысленной улыбке.
– Ну и инструкции им дадены соответствующие, – добавил Однако. – Коли ЛОПС попадется – задерживать. В случае невозможности задержания – стрелять на поражение. Круто?
– Круто, – согласился я.
– И ладно бы только это. Между постами курсируют мобильные спецподразделения, а там псы натасканные, не какие-нибудь сопляки-срочники… В общем, было принято решение не соваться. Чтоб ребят зря не губить. Только Комбат, Макс и Артурка прорвались. С ними еще двое были. Те… не прорвались. Как раз на одно из мобильных спецподразделений и напоролись.
Однако сунул очки обратно в карман сержантику.
Из-за двери, разделяющей кухню и кладовую, послышался хлесткий звук оплеухи и звон брякнувшейся на каменный пол металлической посудины. Спустя секунду дверь распахнулась и на кухню влетел Дега, обнимающий большую кастрюлю, из которой торчала длинная ручка поварешки. На щеке моего кореша алел след пятерни.
– Тоже мне, цаца нашлась… – буркнул Дега и сунул свою ношу в руки сержантика. – Шапокляк, та, по крайней мере, клешни не распускала, хоть и с бородавками… На, жри, служивый! Там как раз пара порций осталась.
– Ты мне поворчи, поворчи еще! – раздался из кладовой насмешливый голос. – В следующий раз сковородкой схлопочешь!
– Превратили Монастырь в бордель… – неодобрительно высказался Однако. – Ловеласы с Гагаринки. Что у вас там за Гагаринка такая, интересно было бы посмотреть… Как не стыдно-то, а?
– Стыдно, когда твои дети на соседа похожи, – весело отозвался Дега.
Парнишка, приняв кастрюлю, некоторое время подозрительно и шумно принюхивался к ее содержимому… Вдруг глаза его возбужденно сверкнули, он взвизгнул, подпрыгнул и, проигнорировав поварешку, по локоть запустил в кастрюлю руку.
– А этот откуда взялся? – поинтересовался я. – Не из мобильного же спецподразделения его вытянули?
– Будешь смеяться, но именно оттуда, – ответил Однако, ставя на плиту наполненный чайник. – В багажнике бронеавто отдыхал, в наручниках.
– Дезертир, что ли?
– Он самый. Из гарнизона военной базы, что в месте нахождения ОСО-один сформирована.
– Особо секретный объект! – подняв голову от кастрюли, строго прочавкал сержантик. – Особо секретная база! Территории не покидать! С местным населением не общаться!
– Ого! От самой Штуки! А чего он какой-то… как с дуба рухнувший?
– Опять в точку, – хмыкнул ойуун. – Отрадно, что не проходят даром мои уроки. Развивается в тебе, Умник, способность пробуждать скрытые резервы организма, ходко развивается. Вот уже дар ясновидения пробивается понемногу… Он, как из гарнизона утек, несколько суток на дереве просидел, на самой опушке. На дубе или на каком другом дереве, не знаю. Это мы как-то не уточняли. А потом свалился, будто желудь. Прямо в руки бдительных товарищей из мобильного спецподразделения.
– Нам вот сегодня только рассказали про этот лес, – вспомнил Дега. – Про Сухой-то. Что там люди по неделям плутали…
– А этот выбрался, – сообщил Однако. – Правда, на открытом пространстве запаниковал, обратно в лес ринулся, на дерево залез. Ну, помутился немного в рассудке… Насколько мы его бормотание поняли, из гарнизона той базы солдатики часто бегают. Да только безуспешно… Поскитаются до темноты в лесу да и сгинут. Если еще раньше порченым не попадутся, порченых-то там уйма… А он мало того что выбрался, так еще и как минимум две ночи пережил – на ветке-то, под открытым небом. Уберегся и от зверья…
– Я секреты знаю! – доверительно поделился сержантик, с грохотом выронив опустевшую кастрюлю. – Плохой лес, очень плохой! Но я секреты знаю! Я везде пройду, где мне надо! И никто меня не увидит, если не захочу! Кру-у-угом! – скомандовал он сам себе и затоптался, поворачиваясь на месте, обшаривая кухню заполыхавшими голодной жадностью глазами.
– Он – ЛОПС, – пояснил Однако. – Правда, нераскрывшийся.
– Псих он, а не ЛОПС, – возразил Дега. – И очень даже раскрывшийся.
– Ну, от последствий нервного потрясения Семеныч его быстро вылечит… Завтра уже как новенький станет.
Сержантик, нервно задвигав ноздрями, вдруг замер, как почуявший добычу зверек, и юркнул под стол. И спустя мгновение вылез оттуда, держа в руках большую луковицу, которую тут же принялся пожирать вместе с кожурой.
– А чего ты в бега ударился, служивый? – обратился к нему Дега. – Лучше уж, по-моему, с автоматом в строю маршировать, чем по лесу шлендать, где порченые стаями вьются. Чего тебе в твоем гарнизоне не сиделось?
Сержантик сильно дернулся, словно его внезапно огрели по затылку. Весь сжался, стиснув обеими руками недогрызенную луковицу.
– Там плохо… – прошептал он, вперившись в моего кореша выпученными побелевшими глазами. – Там все не по-нашему… Я видел!
«Она – чтоб у нас все по-ихнему стало…» – вспомнил я, что говорил давешний пацаненок про Штуку.
– Не по-нашему! – взвизгнул сержантик и дернулся еще раз, сильнее, всем телом. – Все не по-нашему!..
– Ну, тихо, тихо! Успокойся! Смотри на меня! – Однако, встав перед ним, звонко щелкнул пальцами у его лица.
Щелчок этот точно переключил сержантика. Он моментально обмяк, будто забыв о том, что было минуту назад, и снова с азартом принялся за свою луковицу. Однако осторожно усадил его, с хрустом жующего, брызжущего едким соком, за стол.
– Ежу понятно, Штуку необходимо уничтожить, – проговорил Однако, задумчиво глядя на загудевший на плите чайник. – Причем в ближайшее время. Сейчас вокруг нее – это мы от нашего дезертира успели выяснить – всего лишь ограждения из колючей проволоки между вышек натянуты. Три линии. Недельки через две возведут бетонные стены, дополнительно укрепят периметр – и все. Не подберешься. Разве что с помощью тяжелой военной техники. Коей мы, естественно, не располагаем…
Ойуун, не сводя глаз с чайника, забрал в горсть свою косицу, принялся перебирать ее в пальцах. У меня такое впечатление создалось, что он вовсе не с нами говорил, а так… размышлял вслух.
– Дороги перекрыты, подступы к Сухому лесу контролируются. Вокруг Белого озера разведгруппы то и дело маячат. По самому озеру на лодках шныряют. Неважная диспозиция… А самое паскудное – людей в Монастырь не стянуть, то есть базы мы лишены… Не стянуть, да. Если только через Тропу духов. Так ведь всех за раз не получится, и маршруты прокладывать придется. А главное: травки у меня на исходе, на два-три путешествия только осталось. И до весны теперь пополнить запасы не удастся… Кто ж знал, что такие времена наступят, когда придется Тропой духов ходить чаще, чем человеческими путями… А если поодиночке людей собирать, это долго очень. Да и опасно. Пока всех стянем, недели две пройдет, не меньше. К тому времени они оборону укрепят, как полагается… Чего доброго, еще и минные заграждения организуют, с них станется. Уж очень оперативно работают… Стараются… А людей не стянуть – вот главная проблема. Нет людей. Три ЛОПСа да один ратник – маловато для такой операции…
– А как же мы? – поинтересовался я.
Однако очнулся от своих раздумий, обернулся, сфокусировал на мне прояснившийся взгляд:
– Что – вы?
– Почему нас в расчет не берете? Дега да я, – принялся я загибать пальцы. – Егорша, Иринка, остальные… Всего девятеро. Стволы в Монастыре есть, мне Дега уже раззвонил, он тут все помещения облазил, и запертые, и незапертые… в рамках практических занятий. Пистолеты, автоматы, гранаты… Три лобстера, один ратник, девятеро… почти ратников. Вооруженных, между прочим. Уже сила!
– Да какие вы ратники! – жестковато ответил Однако. – Заготовки…
Это было обидно. Даже Дега, который, в то время пока я говорил, отчаянной пантомимой показывавший мне, насколько ему не по душе перспектива участвовать в штурме военной базы, оскорбленно вскинулся.
– Ничего себе заготовки!.. – тявкнул он.
– Ничего себе заготовки! – подхватил я. – Мы порченых голыми руками мочим! А уж если мы стволы в руки возьмем!..
– Порченые – безмозглые кровожадные манекены, – отмахнулся Однако. – Ума и навыков много не нужно, чтобы их уничтожать.
– А солдаперы – прямо-таки все как один машины для убийств!
– Сказочные богатыри, могучие телом и духом! – ухмыльнулся Дега, указывая на тщедушного сержантика, который, покончив с луковицей, урча, опустошал ведерко с картофельными очистками. – Да я этого чудика соплей перешибу!