тра собирался выезжать в Москву. Мне надо одного товарища закинуть, и я бы сразу направился в Питер. И зачем вы к нам едите? Мама, тут экскурсий не устраивают. Мама, мне не десять лет, как вы меня заберете? Я на своей машине, у меня масса дел здесь, в Москве и потом в Питере. Ну и зря… В общем, ночь уже на дворе. Давайте ищите гостиницу или мотель на дороге и мне сообщите. Утром я к вам приеду. Хорошо? Нет, вас просто ночью даже в город могут не пропустить. Блокпосты не сняли. Да, днем всех пропускают, но ночью сама понимаешь… город еще в себя не пришел. Куча залетных мародеров и другой сволочи. Нет, мам, мы в здании школы, как в гостинице, под охраной. Да. Нет, это не нас сторожат, а нас охраняют. Блин, мам! Прекрати! Все. Дай своего водителя.
Меньше всего Сергей ожидал услышать девичий голос: «Да, алле?».
— Привет. Тебя как зовут? Оля? Хорошо, Оля. Вас в город ночью не пропустят. Найди отель какой-нибудь, устрой маму на ночь и позвони мне. Номер перепиши у мамы. Скажешь мне, где вы остановились, и я утром к вам заеду. Хорошо?
Девушка ответила, что она-то согласна. Но вот Анна Андреевна…
— А маме передай, что в городе мы точно разминемся. Уж лучше я к вам приеду, чем будем потом друг друга искать вызванивать. Хорошо? Спасибо тебе, Оля. Встретимся, с меня пирожные и кофе. Нет, коньяка и птичьего молока не будет. Я бедный ученый! И дай маму, пожалуйста. Мама? Я все сказал, что делать. Завтра я к вам приеду. Все целую. И не волнуйся. Позвони обязательно отцу.
Закончив разговор, Сергей протянул трубку еле сдерживающему смех товарищу и сказал:
— Ох уж мне эта забота…
— Один в семье? — спросил Виктор и, увидев кивок протяжно, заявил: — Понятно.
Он не стал звонить при уже спящем и почти усыпающем товарище. Выйдя из помещения в коридор он долго тратил баланс на чужом счету рассказывая кому-то из своих знакомых что он просит для него сотворить. Судя по неудовлетворенному лицу, не только Сергей обладал нюхом на неприятности. Этот телефонный знакомый тоже наотрез отказался заниматься подобными делами.
— Что у тебя за бизнес? — спросил полусонно, развалившись на матрасе прямо на полу, Сергей, когда помощник вернулся из коридора.
Присаживаясь за стол и наливая себе в стакан водки «раненный в голову» сказал:
— Инвестиции. Я размещаю иностранные капиталы в нашу экономику. Иногда удачно иногда нет. К примеру, в Нью-джерси кто-то дает заявку на размещение сотни тысяч долларов в IPO Внешторгбанка или в акции Газпрома, я выступаю не просто вкладчиком этих денег, но и условно говоря, брокером. Когда мне прикажут их продать, я их продам. У меня небольшая собственная компания. Хорошие ребята. Они и без меня, в принципе, справятся.
— А что тебя тогда эти так прижали? — спросил Сергей, указывая жестом на лоб и выбритый затылок друга.
— А… — неопределенно протянул он. — Глупая история. Давно заключил договор на представительство с очень интересной конторкой. Только потом узнал, что они лишь дочка одного из крупнейших медицинских концернов Америки. А у нас тут в Москве есть забавный институт. Занимаются они, как я называю это «минимализмом».
— В смысле?
— Они разрабатывают нанотехнологические устройства. Из последних их разработок робот для шунтирования сосудов. Еще только испытания проходит, но америкосы, потребовали от меня купить этот проект. Заключить кабальный инвесторский контракт, и я это сделал. Все разработки в этой области уйдут за кордон. Нет, не смотри на меня так. В нашей стране так защищается патентное право что, наверное, лучше бы его безрукий Интерпол защищал. Так что разработанные у нас технологии, у нас и останутся, а что американцы на них все права будут иметь, так это до первого рыка нашего правительства. Так что я тут выступил в очень неприятном свете. Вроде выполнил все требования америкосов, но в тоже время все разработки перекидывал другому нашему отечественному коллективу в Новосибирске.
— Я тебя правильно понял что, заработав на американцах, ты захотел и в России что-то заработать? — вскинув брови, спросил Сергей.
Глупо улыбнувшись, Виктор ответил:
— Это же бизнес. Американцы бы получили что хотели. А наши бы в Новосибе на базе этого робота, создали бы агрегат для чистки сосудов, как это и намечалось. И тоже бы его патентнули. А на патентованной базе они бы смогли бы создать тот же робот для шунтирования. Вот и вся схема. И хрен бы кто что оспорил. Понимаешь?
— И что пошло не так? — Улыбаясь, спросил Сергей, — Американцы разгадали твою аферу и послали гангстеров?
— Круче. Купить и мою контору и новосибирскую захотели кто-то из наших. Я отказался. Да, я просто отказался. Как можно продавать то, чему еще цены не знаешь!? Ты знаешь цену чистым сосудам? А цену вовремя зашунтированных? Это чья-то спасенная жизнь. Это чей-то не хирургически удаленный тромб. Понимаешь? Это миллионы… нет вру. Я так прикидывал, даже если делить рынок с америкосами это все равно миллиарды.
— И вместо баснословного богатства ты получил пулю в башку? — Уже открыто улыбаясь, спросил Сергей.
— Ага. — Покивал товарищ. — Но еще ничего не закончилось. Не в плане, что меня не достреляли, а в плане, что наши проходят патентование уже. Уже меняют базу микроробота под шунт. Американцы немного отстают, придавая значение роботу как косметологическому прибору призванному бороться с тем же тромбоцитом. Вот когда две структуры на мировом рынке предложат одинаковые услуги… вот тогда и правда будет весело.
— Чем же? — удивился Сергей.
— А им придется друг с другом договариваться и делить рынок. И сообща бороться с конкурентами. Теми же израильскими и европейскими клиниками. — Виктор улыбался так открыто, что даже Сергей заразился этой улыбкой.
— А если они душить друг друга начнут? — с сомнением спросил Сергей.
Покачав головой, Сергей усмехнулся и сказал:
— Знаешь, в чем принципиальное различие между внутренним рынком и рынком макроэкономическим?
— И в чем? — Спросил пьяный Сергей.
— Если на внутреннем рынке еще кое-как действуют законы конкуренции, когда снижение цены увеличивает спрос именно твоего товара, то на макроэкономическом плане действует другой принцип.
— Какой?
Помощник хитро улыбнулся и сказал:
— Зачем продавать дешево, когда можно УСПЕШНО продавать дорого? Запомни его. Россия этот принцип относительно газа и нефти уже хорошо поняла и освоила.
И Сергей его запомнил. На всю оставшуюся жизнь.
Проснувшись утром в совершенном одиночестве, Владимир привычно уже провел рукой по отросшему «ежику» на голове и спрятал за пояс «глок», который и не думал сдавать общим порядком. Как Виктор считал свой охотничий карабин не подлежащим сдаче, так и Владимир прятавший «ствол» под подушкой на ночь считал этот «ненашенский» пистолет своим «табельным» оружием.
На столе стояла недопитая накануне водка и, не медля Владимир, плеснул себе в «одноразовый» пластиковый стаканчик. Залпом выпил, скривился и, когда проморгался, заметил на столе записку, начертанную карандашом. Сергей сообщал, что они уехали за машиной Виктора и скоро будут.
Вещи у Владимира были уже собраны, да и не много этих вещей было. Половину спортивной сумки занимали так сказать «сувениры». Несколько гранат, масса россыпью патронов для «глока», отобранный у пленного снайпера оптический прицел и другая мелочь, что удобно уместилась меж одеждой и нижним бельем.
Подойдя к окну и посмотрев на дежуривший на выезде со двора школы БТР МВД Владимир помолился что бы в голову молодых милиционеров не пришла «гениальная» мысль досмотреть его. Хотя, как видел Владимир, эти ребята больше гуляя и распивая втихаря водку, без присутствия больших начальников к бывшим боевикам вообще старались не подходить. Кто знает этих повернутых на голову. Шанс увести «добро» был достаточно велик и Владимир не стал выгружать и избавляться от него.
Огибая БТР во двор вкатила машина Сергея с дикими намалеванными красными крестами на дверцах и незнакомый японский внедорожник. Увидев, что из него выходит Виктор, Владимир в душе позавидовал этому когда-то очень успешному коммерсанту. Странно, но в отличие от других успешных людей он не вызывал в «патриоте» отрицательных эмоций. И суть тут была даже не в боевом товариществе, а в чем-то ином. Этот тихий работяга, раскопавший аферы мэра, казался Владимиру доступным, понятным и, наверное, равным. Он не был похож на тех снобов, что запирались по своим частным клубам, а таких как Владимир называли откровенными люмпенами или того хуже просто быдлом. Не казался Виктор таким уродом. Он был, конечно, сам себе на уме, но Владимиру это даже нравилось в товарище. Такие коммерсанты, которые могут на равных говорить с обычным народом, которые понимают важность исторических моментов, которые готовы браться за неблагодарную и муторную работу, были в понимании «патриота» нужны и стране и грядущей революции.
А в том, что революция все-таки грянет, Владимир уже точно не сомневался. Удачная репетиция. Великолепно показанная слабость правительства пошедшего на переговоры вместо подавления мятежей. И главное никуда не исчезнувшие «хозяева жизни». И Богуславский и Сергей были правы говоря, что их на время поставили на место. Но Владимир-то знал, что пройдет несколько лет и, когда все забудется, они снова зарвутся и дадут повод для восстания. Но уже не несколько городов восстанет. Поднимется вся страна. И чтобы она поднялась Владимиру и другим, с кем он последние дни говорил, придется много работать.
Незаметно, вокруг Владимира из самых молодых сложивших оружие боевиков собралась команда единомышленников. Все они мечтали о другом государстве, где действительно не будет «хозяев», что сели на шею народа и свесили ноги посмеиваясь. Где будет равенство, если уж не братство. Где закон перестанет плевать в лицо людям, оправдывая или давая условный срок миллионерам, в прошлом убийцам, и сажать от трех до пяти за телефон, выхваченный на улице. Все должны быть равны. Это сложно, но это можно сделать. Можно на колени поставить ментов и заставить их служить народу, а не обирать своих же на дорогах и в вытрезвителях. Можно! НУЖНО!