— Ты оставила Фелана одного, — отрешенно произнес он. — Ты оставила его одного…
***
Обратно в деревню Арлен мчался быстро как никогда в жизни. Его гнало ощущение обрушившейся беды. Он тащил Имоджену следом, спотыкаясь о камни, сталкиваясь с деревьями. Туман словно налился тяжестью: давил им на плечи и пригибал к земле. На тропинках воцарилась тишина, давящая и неестественная. Ее нарушали лишь стук их шагов, громкое дыхание Арлена и сбивчивые оправдания Имоджены.
Они ворвались под своды деревни. Наверху чернели опутанные веревочной паутиной дома. Ни в одном окне не мерцал свет, фонари горели лишь у пары дверей.
Какое-то сверхъестественное чутье подсказало Арлену, что ничего уже не исправить. Но он все равно заметался по сторонам, ища дозорных. Никого не было видно, и только у Зеленого Хранителя бледно золотилась цепочка огней. Они напоминали венок из желтых одуванчиков, какие девчонки часто плели брату.
— Фелан! — закричал Арлен и побежал туда. — Фела-а-а-а-а-ан!
Не останавливаясь, он пролетел мимо дозорных и в отчаянии уставился на шевелящиеся корни. По земле расползалось лоскутное одеяло яркого мха со звездочками оранжевого клевера. Под ним свернулись калачиками маленькие силуэты: один, два... четыре... восемь... десять… ровно дюжина — ватага и ее предводитель.
Лес принял детей в свои объятия.
— Фелан!.. — простонал Арлен и вцепился в мох, как в ненавистное наваждение.
Привыкшие вязать узлы сильные пальцы отодрали шмат желтой поросли. Показалась светлая голова: смешливая девчонка с крупной родинкой на щеке, подружка Фелана. Или теперь старуха? На глазах Арлена ее кожа сморщивалась, покрывалась пятнами. Волосы поседели, губы выцвели, веки стали ветхими, как старая бумага. Ее добровольно отданные годы утекали в Зеленого Хранителя, пробуждая на его ветвях почки.
Арлен отпрянул, безумно огляделся:
— Фелан! Где ты? — и бросился к следующему холму.
— Да что ты такое творишь? — схватил его старшина охотников.
— Я не позволю забрать брата! — Арлен врезал ему кулаком по лицу и шагнул к могучему стволу. — Слышишь?! Верни!..
Зеленый Хранитель ответил молчанием.
— Арлен! — к нему подбежал глава деревни. — Лес прогневаешь!
— Лес не заберет Фелана! — карие глаза Арлена почернели от гнева. — Сколько мы ему отдавали? Стариков, которым жить и жить! Больных — совсем не безнадежных! Он пиявкой присосался к нам и тянет, тянет, тянет!.. — он задохнулся от ярости.
Арлен вырвал из рук главы факел и швырнул в морщинистый ствол Зеленого Хранителя. Потом подскочил и сам, принялся бить кулаками по жесткой коре. Его попытались оттащить, но безуспешно. Тело Арлена наполнила незнакомая прежде сила. Он валуном врос в землю и продолжал молотить равнодушное дерево, сдирая костяшки пальцев в кровь.
Сердце клокотало у горла, в ушах звенело.
Лес забрал у Арлена отца. Лес забрал у Арлена мать. Лес не мог забрать у Арлена брата, маленького глупого упрямца, всем сердцем верившего в детские сказки!
Он был готов лечь вместо Фелана в ненасытные корни.
— Верни его... верни... — угрозы превратились в рыдания. — Верни!!!
Арлен ударил Зеленого Хранителя в последний раз и, закрыв лицо руками, сполз на землю.
— У те-ебя-я се-ердце-е во-ои-ина... — вдруг тихо проскрипело дерево.
Проклюнувшиеся из-под земли зеленые ростки осторожно коснулись одежды Арлена. Сквозь застилавшие глаза слезы он увидел свежую зелень и молодую кору. Побеги невольно напомнили ему о друзьях Фелана, и горло предательски сжало. Стайка, ватага, свора — они отдали жизни Зеленому Хранителю вместе с братом.
Арлен бессильно опустил руки с осознанием того, что не вправе решать за Фелана. У брата было горячее, смелое сердце, а он — маленький ничтожный человек, испугавшийся наваждения. Арлен подумал, что едва ли смог бы защитить Имоджену без помощи Леса, и со стыдом посмотрел на брошенный в Зеленого Хранителя факел.
Словно услышав эти мысли, ростки оплели его пальцы и запястья, плечи, потянулись к лицу. Арлен ощутил волну нежности и заботы — будто родители вернулись и снова заключили в свои объятия. Она поглотила его горе, ночной холод и сырой туман и повлекла за собой. Голоса жителей деревни растворились в ней и пропали.
Арлен стоял посреди заросшего высокой травой огромного поля и его окружали дети. Они едва держались на ногах, но бледные лица озаряли улыбки. Чувство, что нужно идти не останавливаясь, и бесконечные дорожные костры остались для них позади. Дети ходили по полю, снимали с шей ладанки, вынимали семена и бросали в жирную плодородную землю. Немыслимое дело — из нее сразу поднимались крохотные деревца, расплетаясь косами ветвей. Пышные кроны раскрывались навстречу небу.
От увиденного у Арлена перехватило дыхание. Лес вырастал прямо у него на глазах. Высокий, могучий, непоколебимый. Солнце падало сквозь листву и разбегалось сияющими узорами по траве. Дети ходили между деревьев и смеялись. Их радость — яркая и незамутненная, на которую способен лишь ребенок — заполняла всё вокруг. Они делились ей от чистого сердца и, отдавая ее, таяли, сливаясь в единое целое с Лесом. Тем самым, который на долгие века приютил беженцев.
Дети возвели несокрушимую стену от наваждений. В память о них в центре Леса поднялся Зеленый Хранитель. Великий страж, принимающий любого, готового поделиться частью себя ради спокойного дома для других.
Лес взрастило не колдовство воителей. Он родился из волшебства людей, никогда не подымавших оружия. Они отринули жестокость и простили своих покорителей. Их доброта подарила неистовым воинам место, где те нашли спокойствие и мир.
Так два народа объединились навсегда.
— Прости, — беззвучно прошептал Арлен, открывая глаза. Он сидел перед Зеленым Хранителем, опутанный побегами. Над ним алела крона первого дерева — алела!
Мать сказала бы: «Озеро рождается из капель». Уходя в корни Зеленого Хранителя, люди давали Лесу силу защищать деревню от наваждений. Но любое волшебство со временем иссякает, с какими бы добрыми намерениями не призывалось. Деревья постарели, и им перестало хватать крох человеческих жизней.
По кроне Зеленого Хранителя Арлен увидел: он понял, что Лес начал сам брать больше, чем отдавал. По морщинистому столу прокатилась дрожь, на коре выступили янтарные смоляные капли слез.
— Пора, — сказал Зеленому Хранителю Арлен.
После чего стряхнул с себя ростки и распрямился, развернувшись лицом к жителям деревни. Побеги осыпались ему под ноги трухой. Имоджена широко раскрыла глаза, глядя на него со смесью ужаса и непонимания. Старшина охотников схватился за лук, глава деревни поднял топор...
Арлен вскинул руку, указывая на Лес. Люди обернулись. По толпе пронесся потрясенный ропот.
Казалось, каждое дерево проживало сотни лет за несколько мгновений. Кроны облетали, устилая землю коричневой ломкой листвой. Кора шла трещинами. Ветви клонились к земле, гибкие стволы скручивало старостью. Порыв ветра обломил хрупкие сучки — те упали в пожухшую, пожелтевшую траву. Следом истлела веревочная паутина, которую Арлен сплел собственными руками. Посыпались обрывки канатов, обломки перил. Деревья больше не могли держать вес улиц. Деревня разрушалась дом за домом — словно из всего, что было в Лесу, забрали жизнь.
Однако это больше не имело значения. Прежнее волшебство исчезло. Ему на смену спешило другое — дикое, необузданное... колдовство тех, кто умел сражаться и защищать себя.
— Что ты натворил?.. — выдохнула Имоджена.
За пронизанным ветром и лунным светом частоколом деревьев проступили призрачные силуэты. Повсюду вспыхнули сотни золотых глаз. Воздух наполнился злобным смехом, будто тысячи гремучих змей разом вскинули хвосты. Наваждения закружились в торжествующем танце, теснее и теснее смыкая кольцо вечной осады. Наконец-то стены Леса пали, и порождения кошмаров порезвятся среди мучителей и предателей. Они постепенно приближались: уродцы из тысяч обликов, которым мало разорвать жертву и надо лишить ее еще и разума, заставить бояться каждого шороха.
Люди попятились, прижимаясь к Зеленому Хранителю. Только Арлен остался на месте, потянул носом воздух — он чуял их страх. Его чувства обострились, а мысли куда-то ушли. Тело задрожало в предвкушении чего-то незнакомого, но долгожданного. Он оскалился и зарычал. Потом широко развел руки, ощущая, как жизнь перетекает в него из деревьев. Ему на плечи плащом падала алая листва, лилась рекой под ноги, застилала пожухший клевер.
В тот же миг земля между корнями Зеленого Хранителя вздыбилась, выпуская на волю могучие стремительные фигуры. Их шкуры лоснились мхом, гладкое дерево заменяло им плоть, а отточенные камни — клыки и когти. Они походили на огромных волков, сотворенных неистовой природой. Двенадцать зверей заступили дорогу наваждениям, подобрались, смяв лапами-молотами траву. Вожак повернул голову, посмотрел на Арлена и обнажил резцы.
Имоджена ахнула. Арлен тоже узнал взгляд.
Несколько бесконечных секунд братья смотрели друг другу в глаза. Время для Арлена словно замедлилось — сердце билось размеренно, неторопливо. Бам... бам... бам...
Незримая сила Леса заструилась сквозь него дальше: коснулась Имоджены, опьянила старшину охотников, брызнула в лицо главе деревни — не обошла никого из жителей. Она стерла их страх и заставила взяться за оружие.
— Спасибо, — твердо сказал Арлен. Облизнул пересохшие губы и добавил: — В бой!
Двенадцать волков прыгнули вперед, и Арлен присоединился к ним. Его ноги и руки превратились в лапы, голова вытянулась, зубы стали клыками. Острые когти рассекли траву, громкий рык заставил наваждения смешаться.
Порождения кошмаров заметались среди волков, пытаясь подобраться к людям, но тех оставалось всё меньше. Один за другим жители деревни кидались за стаей и становились ее частью, преображаясь в диких зверей. Время страха закончилось, Лес подарил им возможность сражаться. Призрачная плоть наваждений становилась дымом от ударов лап, пропадала в оскаленных пастях.