– Говори.
– Она там, внизу, в бильярдной…
Сверху на отца Василия посыпался какой-то мусор и через секунду рядом с ним мягко, по-кошачьи приземлился костолицый.
– Хозяин здесь? – спросил он мужика.
– Боря?! – Мужика буквально затрясло от ужаса.
– Я спросил, Хозяин здесь? – жестко напомнил бывший сектант.
– Уехал Хозяин… – Мужика трясло все сильнее. – Час назад. Сказал, скоро будет.
– А кто в охране?
– Шестеро… Я седьмой… – почти без перерыва затараторил мужик. – На посту Сивый, а с бабой этой – Коркин…
– А где эта бильярдная? – захотел уточнить священник.
– Это самый подвал, – ткнул пальцем вниз мужик. – Три пролета вниз.
Костолицый подошел к мужику и положил свою узкую, длинную ладонь ему на плечо. Того затрясло еще сильнее.
– Сиди здесь, тогда будешь жив. Понял? – И, не дожидаясь ответа, повернулся к священнику и кивнул: – Пошли, поп.
Они вышли на лестницу и, осторожно ступая по обитым ковровой дорожкой ступенькам, начали спуск вниз.
В доме было довольно тихо. Где-то звучала негромкая музыка, а на уровне первого этажа они услышали недалекий, буквально за стеной, раскатистый мужской смех. Пока все шло на удивление гладко… И только когда они спустились на подвальный уровень, вышла неожиданность: ведущая в подвал, а значит, и в бильярдную, дверь оказалась заперта.
– Ах Моргун! Ах ты, сука! – ругнулся костолицый и стремительно отошел к двери, чтобы выбить ее ногой.
– Ты что делаешь?! – трагическим шепотом остановил его священник. – Нашумим!
– Поздно. Нас подставили! – оттолкнул его костолицый и с одного удара вышиб дверь вместе с косяком и двумя небольшими кусками гипсокартонной стены.
Они метнулись в темноту, включили свет и побежали по комнатам, распахивая двери. Нигде никого не было! Священник понял, что снова впадает в отчаяние.
– Сука, Моргун! – чуть ли не орал костолицый. – Убью!
Они кинулись обратно и только взбежали вверх по лестнице до выбитых дверей, как костолицый резко сдал назад и, потащив за собой священника, со всего маху ударил по выключателю. Воцарилась полная тьма.
– Я видел, ты портупею у Моргуна отобрал, – яростно зашептал костолицый.
– У охранника? Ага.
– Кобуру и все прочее сними, а портупею отдай мне, – распорядился костолицый.
– Зачем? – не понял начавший паниковать все сильнее и сильнее священник.
– Не теряй времени! – шикнул на него костолицый. – Быстро!
Священник стремительно стащил с портупеи кобуру, наручники, газовый баллончик, какой-то кожаный футляр, рассовал всю эту мелочовку по карманам, сунул портупею сектанту и остановился в недоумении. Кобура в карман не помещалась, и что делать с пистолетом, он не знал. Можно было бы продолжать использовать оружие для устрашения, но, не ровен час, выстрелит… А как он будет доживать жизнь с убийством на душе, пусть и случайным, отец Василий не знал.
На лестнице раздались тяжелые, неторопливые шаги, затем кашель и кто-то уверенным, густым баритоном произнес:
– Боря. Ты здесь, я знаю. Выходи.
Костолицый молчал.
– Я попрошу Хозяина за тебя, – еще раз прогудел все тот же густой баритон.
Священник судорожно ощупывал кобуру, не решаясь ни выкинуть оружие, ни достать его. Костолицый молчал.
– Ладно, – вздохнул обладатель баритона. – Я ведь все равно знаю, что ни ты, ни поп стрелять не будете… Ведь верно?
«А почему же вы тогда так его боитесь?» – подумал священник.
В слабо подсвеченном откуда-то с лестничной площадки пустом дверном проеме показалась статная мужская фигура. Охранник или страшно рисковал, или действительно был абсолютно уверен, что никто из них не выстрелит. Священник вытащил-таки пистолет… Мужчина сделал еще шаг и, подняв руку, нашарил выключатель…
Он завопил так, что священник нажал на спусковой крючок и выпустил в пол всю обойму.
Позже отец Василий, анализируя происшедшее, так и не пришел к определенному мнению о том, почему крепкий, привычный ко всему мужик так заорал. То ли потому, что руки у него были влажные от страха и ток из разбитого костолицым выключателя прошел до самой задницы, а скорее просто от неожиданности электрического удара – поп и сам тогда аж взмок от напряженного ожидания.
На лестнице раздался дикий грохот. Похоже, это охранники падали на пол, в полном шоке от устроенного осажденными «жертвами» жуткого обстрела и этого нечеловеческого крика своего командира.
– Пошли! – дернул священника костолицый, и они метнулись к полуподвальному окну.
Сектант стремительно открыл фрамугу, схватился за края рамы, подтянулся и одним махом выбросил свое тело наружу. Священник незамедлительно последовал за ним. Они быстро обогнули здание по периметру, и везде было одно и то же: ярко освещенные окна – одно, второе, третье… Но внимание костолицего привлекло только одно из них.
– Здесь, – произнес он. – Отсюда они не услышат.
Он поставил ногу на выступ фундамента, вторую – на плечо священнику, одним ударом кулака вышиб стекло и исчез в оконном проеме.
– Давай, поп, – через секунду появился он снова и протянул руку. – Хватайся.
Похоже было, что костолицый все рассчитал верно. Здесь не было ни одного охранника, и даже если кто что и слышал, то определить, в какой именно комнате вылетело стекло, им будет сложно.
Они открыли дверь, выскользнули в коридор и принялись распахивать все двери одну за другой в поисках Ольги. Но жены священника не было нигде.
– А может, Юрок соврал? – ужасаясь собственной мысли, выдавил отец Василий.
– Не свисти! – зло и решительно оборвал его костолицый. – Я Юрка знаю, он парень простой, как лом: сказал здесь, значит, здесь. Ну-ка, постой!
Они резко остановились и прислушались.
– Сивый! Быстро наверх к этой бабе! – крикнул кто-то, и сразу по лестнице загрохотали тяжелые ботинки.
– Пошли! – скомандовал костолицый, и они, стараясь ступать как можно тише, побежали к лестничному маршу.
Там внизу, у входа в подвал, еще сидели в засаде на них охранники, а поп и костолицый уже мчались вверх по ступенькам вслед за побежавшим на усиление охраны попадьи Сивым. И только у самого входа на второй этаж оба притормозили. Они уже ошиблись один раз, поверив на слово голому разоруженному Моргуну и покинув второй этаж без проверки всех комнат. Теперь ошибка могла обойтись им еще дороже.
Священник прислушался, но ничего не услышал. Молчал весь этаж. И, подчиняясь скорее какому-то безотчетному чувству, чем слуху, он внезапно указал на одну из дверей.
– Здесь.
Костолицый кивнул и кинул быстрый взгляд на руки отца Василия. Священник опустил глаза: его правая рука так и продолжала стискивать пистолет, хотя как он с ним бежал, как влез в окно, отец Василий не помнил. Священник пожал плечами, осторожно положил пистолет на ковер и вместе с костолицым подошел к двери. Они прислушались, но там было тихо.
– Пошли? – одними губами предложил костолицый.
– Пошли! – так же одними губами ответил священник.
Они отошли в сторону и сдвоенным ударом вышибли дверь.
В правом углу, на маленьком диванчике, сидела, схватившись за живот, Ольга. А прямо перед ними стояли два бледных охранника.
– В сторону! – ровным голосом приказал костолицый, и охранники подчинились: быстро и беспрекословно.
Священник кинулся к супруге, поднял ее и вдруг заметил на диване большое мокрое пятно. Он тревожно глянул Ольге в глаза.
– Воды отошли… – тихо прошептала Ольга. – И схватки уже начались.
Отец Василий метнул огненный взгляд на охранников. Но те ни о каком сопротивлении и не помышляли. И тогда он поднял ее на руки и побежал к лестнице, чуть не наступая на пятки еле опережающему его костолицему.
Господь хранил. И только там, у выхода им навстречу попались двое охранников, но костолицый двумя ударами буквально впечатал их в стену и стремительно открыл перед священником дверь.
– Давай, поп! Вперед!
Отец Василий бежал сквозь метель, прижимая трепещущее Олюшкино тело к себе, и понимал: сегодня не должно быть ошибок. Когда угодно, но не сегодня! Не этой ночью! Не сейчас! Ни метель, ни зверь, ни человек – никто не должен помешать Ольге в том, что ей предстоит! И чтобы так было, он отдаст все, что у него есть. И даже чужое…
В считанные секунды он домчался до джипа, помог Ольге забраться на заднее сиденье и прыгнул за руль. Завел, рывком выдернул машину на занесенную липким снегом дорогу и, лишь слегка притормозив, дал запрыгнуть на пассажирское место костолицему.
– Ох, чует мое сердце! – раскачиваясь, как большой костлявый ванька-встанька, шептал бывший сектант. – Беда!
– Что случилось? – бросил ему священник и тут же обернулся назад. – Олюшка! Как ты?!
– Не знаю… – выдавила Ольга. – Мне страшно!
– Хозяин возвращается! – чуть не прорыдал костолицый. – Ох, чуяло мое сердце!
Священник утопил педаль газа в пол и повел огромную, тяжелую машину сквозь метель. Ему некогда было обращать внимания на ту бредятину, что нес бывший миссионер, хотя более всего это походило на психоз. Прямо перед ним появились встречные огни, но он, изо всех сил стараясь удержать машину на скользкой от мокрого снега дороге, упрямо вел ее вперед.
Отчаянно просигналил и вильнул в сторону встречный микроавтобус, сзади, один за другим, раздались три или четыре хлопка, как вдруг костолицый вцепился священнику в плечо.
– Слушай, поп! Уходи на грунтовку! Я видел! Здесь налево должна быть!
– Зачем?!
– Уходи, я сказал! Нас обложат, как зайцев, – не выскочим!
– Да тут же пост ГАИ через три километра! – заорал священник. – Ты что такое говоришь?! Как так не успеем?!
– Не успеем, поп! Поворачивай!!!
Костолицый отчаянно вцепился в руль, и священник охнул и подчинился. И буквально через полминуты понял, как прав оказался костолицый. Несмотря на метель, он отчетливо увидел в зеркало сгрудившиеся на дороге позади них три или четыре пары фар.