Вадим вышел из машины и направился к воротам дома Германа. Для окружающего мира он стал невидим уже в тот момент, как оказался снаружи – никто из проезжавших и проходивших мимо людей даже не увидел, что пассажир покинул автомобиль. Никто не видел, как он, высокий мужчина в одежде из черной кожи, с легкостью перемахнул двухметровый кирпичный забор, словно то был бортик детской песочницы.
Приземлившись на бетон двора, Вадим мгновенно почувствовал – магия, питавшая охранное заклятие, была очень черной и злобной. Ему или Лагвалю она не причинила бы никакого вреда, но вздумай сюда пробраться вор из человеческой породы – ему пришлось бы несладко. В лучшем случае бедолага осыпался бы горсткой серого пепла – но вернее всего, попал бы на растерзание к каким-нибудь неведомым тварям, которых хозяин этого места держал при себе для защиты.
Теперь у Дороги была возможность увидеть сам дом – со стороны шоссе из-за забора была видна только часть крыши. Впрочем, и ее хватало, чтобы понять – человек здесь проживает далеко не бедный. «Откуда же, интересно, у простого корреспондента городской газеты средства на такие роскошные апартаменты», – подумал Вадим, осматривая здание. Два этажа, а комнат, судя по количеству окон, как минимум двенадцать. И это только то, что видно снаружи – а ведь был еще и подземный ярус. Вадим увидел его своим магическим зрением – как увидел и то, что хозяин дома находился сейчас именно там.
Двери и окна были заперты – Вадим обернулся облаком тумана и просочился внутрь сквозь замочную скважину. Оставаясь в этом состоянии и не отвлекаясь особо на окружающую обстановку, он добрался до лестницы, ведущей вниз. Дверь подвала была открыта – а за дверью располагалась самая Черная из всех магических лабораторий, которые Дорога когда-либо видел за всю свою долгую жизнь. Даже в логовах ведьм Средневековья не встречал он такого средоточия зла и Мрака.
У алтаря, в окружении магических инструментов и черных свеч, вполоборота к визитеру стоял колдун. Тот самый человек, фотографию которого Вадим видел около получаса назад на экране ноутбука Лагваля. Герман Вольф.
Он был одет в черный балахон с капюшоном, а в руках держал предмет, выбивавшийся из общего антуража, – золотой венец с узором в виде листьев. От украшения исходила Светлая аура – Дорога догадался, что этот аксессуар колдун «позаимствовал» у той самой молодой волшебницы, которую сейчас пытались поставить на ноги в штабе Ковена. Вероятно, сейчас Морлок – можно было не сомневаться в том, что он и Герман – один и тот же человек, – пытался подчинить силу Светлого артефакта себе.
Вадим принял человеческий облик. Теперь колдун почувствовал его присутствие.
– Что?.. – чернокнижник выронил обруч и обернулся. Глаза его расширились от изумления. Правая рука Морлока метнулась к алтарю и схватила один из лежавших там вычурных кинжалов. Глядя на это, Вадим иронично улыбнулся.
– Ты?! – выдохнул Морлок. – Но как…
Вероятно, он не мог представить, что его деятельность привлечет внимание настолько высокой Сущности.
– Ты слишком далеко зашел, – пояснил Вадим. – Так нельзя.
– И что теперь? – Колдун понял, что сопротивление бесполезно, и опустил руку с кинжалом. Дорога заметил у него на руке перстень в виде черепа. «Какой пафос», – подумал глава Ковена. Впрочем, учитывая род занятий стоявшего перед ним человека, кольцо наверняка имело магическую природу.
– Будешь предан общему суду, – пожал плечами Вадим. – Идем со мной.
– Я так не думаю, – покачал головой Вольф. – Лучше смерть, чем забвение и позор.
Между ним и главой Ковена возник полупрозрачный магический барьер. Вадим тотчас нейтрализовал преграду, но… прошедших долей секунды чернокнижнику хватило, чтобы вонзить острие кинжала в собственную грудь.
Выронив оружие, он захрипел и осел на пол у алтаря. Вадим шагнул к Морлоку и распростер над умирающим колдуном ладонь правой руки. У него был выбор – вернуть негодяя к жизни или заставить его ответить на один очень важный вопрос. Времени оставалось совсем немного, и Дорога выбрал второе.
– Кто из Высших покрывает тебя? – спросил он, посылая в угасающее сознание Заклятие Правды.
– Виной… тому… Гайзер, – прохрипел Морлок, после чего глаза его закатились, а из уголка рта стекла струйка крови.
– Гайзер? Глава Ковена Матаха? – потрясенно пробормотал Вадим. – Не может быть…
Но Морлок уже не мог ничего добавить к сказанному. Он был мертв.
Вадим заметил, что серебряный череп на пальце чернокнижника потрескался и осыпался на пол горсткой праха. Вероятно, кольцо содержало в себе жизненную силу колдуна.
«Жаль, что ты успел прикончить себя, – подумал Дорога. – К тебе было еще много вопросов».
– Дженнар, – сказал он, активировав канал магической связи с товарищем. – Это правда был он. Морлок. Теперь он мертв. Вызывай спецбригаду – нужно обыскать дом.
В однокомнатной квартире многоэтажного дома на улице Еременко сидел перед стареньким монитором Илья Шелудько. Рядом с ним стояла на столе початая бутылка пива «Балтика-9». Время от времени журналист прикладывался к ней, но основным его занятием было сейчас написание комментариев к произведениям на литературных порталах. Пальцы бегали по клавишам с невероятной скоростью – Илья изливал потоки желчи, мстя за свои неудачи ни в чем не повинным авторам жанра фэнтези. Перстень, который заставил его надеть Витторио, слегка мешал печатать. «Какого хрена я должен постоянно носить эту фиговину? – мрачно подумал Илья. – Он не узнает, если я сниму ее на полчасика».
Однако в тот самый миг, как он начал стягивать перстень, тот вдруг покраснел и обжег палец, точно за доли секунды раскалился до тысячи градусов. Илья закричал от боли и, опрокинув бутылку, повалился на пол. Жжение становилось все сильнее, а его рука покраснела вслед за кольцом. «Я больше не буду!» – хотел закричать Илья, но не смог – легкие его будто наполнились изнутри ядовитой гарью. Шелудько пополз по направлению к ванной, но замер на полпути. Распространяясь от предплечья правой руки, тело журналиста покрывала черная корка – он словно прогорал изнутри, превращаясь в обугленный труп. При этом жар, сжигавший его, удивительным образом не касался ковра, на котором лежал Илья. Ноги Шелудько дергались еще несколько минут – потом возня прекратилась. От него осталась только дымящаяся груда обожженной плоти.
Еще через несколько минут корка на трупе начала трескаться и опадать, обнажая белоснежную кожу. Из-под кучи черных лохмотьев выбрался, разбрасывая их, обнаженный мужчина. Постанывая, он встал и, шатаясь, подошел к висевшему на стене зеркалу. Ощупав свое лицо, он торжествующе улыбнулся.
То был уже не Илья Шелудько – а совсем другой человек…