— А-а-а! — блеснул глазами Сергей. — Заело! Погоди, скоро сказка сказывается… Нет, я тебе все по порядку изложу! Терпи!
Он приосанился и выдал:
— Короче, сперва я решил создать несколько мощных центров высоких технологий типа «крепостей науки» или «технобункеров» таких на разоренных просторах матушки России. Собрать там всех толковых ученых, инженеров, конструкторов, молодняк талантливый, создать холдинг типа «Мицубиси» и начать выпуск самого разного, но обязательно эксклюзивного, конкурентоспособного товара. И с этой целью поехал я, сам, заметь, Володя — сам! по стране — общаться с нашими, как ты их назвал, Кулибиными… Ой, мля, Володенька, какого же я говна нахлебался! Ты не представляешь. Седые мужички со слезами на глазах водили меня по разоренным лабораториям и цехам, доставали с антресолей своих коммунальных халуп папки с чертежами — чего там только нету! Ты мне веришь — мы реально, сегодня, вот тут, в России, можем построить звездолет. Веришь, нет? Он за семь лет долетит до ближайшей звезды, я название наизусть выучил — Проксима, она же Альфа Центавра. Там, у этих спецов, вообще та-а-акое — мама, хоть горюй, хоть не горюй, все равно!
Сергей нервно забегал по кабинету, потирая руки:
— Нет, ну какими уродами надо было быть, чтобы такие возможности на две трубы променять! А что делать, если завтра какой-нить мудила во Франции или Бангладеш изобретет машину, которая будет ездить на зеленых соплях с КПД в 90 процентов? Все, обосралась наша нефтянка! А с нею и вся Россия тут же посыплется, погибнет…
И начал я собирать кадры для моих подпольных «технобункеров». Выбрал базовые города — номерные, бывшие закрытые, типа Красноярска-32, арендовал в них дома под жилье, институты пустующие, и первым делом засадил группу аналитиков, плановиков и экономистов, чтобы они мне все просчитали.
А сам мотался по таким халупам, из такого дерьма гениев вытаскивал — гадом буду, мне за это Орден Мужества през наш должен дать.
Я с ними и денатурат пил, и охмурял их по-всякому, и долги за них отдавал, и врачей нанимал всяких, кому кого надобно было — от нарколога до уролога… И такой я в этих делах ядовитой ненависти к этой самой «демократии» и к самому себе набрался! Могу теперь донором работать годами, плевками остеохондрозы лечить и крыс морить на выдохе десятками…
Ну, так вот, когда дело уже вроде на рельсы стало вставать, обильно деньгой моей смазанные, эти аналитики меня как обухом по голове сзади — хренак! Дорого, говорят, получается. Я им — чего дорого? Они мне — все! Да, многие товары у нас получатся лучше. Лучше — но дороже! Инфраструктура развалена, связи порушены, топливо не дешевое, а зимы никто не отменял. Гайка, мать ее!
И вот тут-то, Вова, пришла мне в голову самая гениальная, не побоюсь этого слова, мысль…
Илья хмыкнул. Этот энергичный Сергей сумел-таки заинтересовать его, уж больно правдоподобно и ярко все у него получалось.
«А вдруг и вправду вот он — будущий правитель России, который возродит нашу страну из той грязи, в которой мы сегодня сидим?» — подумал Илья и сделал звук погромче…
— …Ну, если честно, мысль эту мне один старичок подсказал, профессор, спец по системной логике. Мы с ним беседовали по душам, он и выдал: «Если поставленную задачу нельзя решить, а решать ее все же надо, необходимо изменить условия задачи таким образом, чтобы эти самые условия соответствовали решению!» О как!
Так и родился «Секретный проект возрождения России» под кодовым названием «Операция „Черный снег“». Володька, хватит лыбиться, щась по шее дам!
— Сереж, ну ты, ей-богу, придурок! — расхохотался толстяк, хлопнув в ладоши. — Ты чего, в детстве не наигрался в разведчиков? Ты мне про дело базарить будешь? Я уже припух тут кантоваться, в креслине этой. Давай так: или по делу разговор, или я пошел!
— Будет тебе дело… будет и свисток! — улыбнулся в ответ хозяин кабинета, но глаза его при этом сузились и появилось в них что-то хищное, звериное…
— Короче, Володя, слово «альбедо» ты, конечно, не знаешь?
— Не-а… — помотал головой Владимир. — Че за хрень такая? Че-нить с котировками валют связано?
— Неуч! «Альбедо» — это отражающая способность поверхности, чтоб ты знал. Альбедо влажной почвы, например, — 10 %, альбедо леса днем — 20 %, травяного покрова, ну, степи — от 20 до 25 %. А вот альбедо заснеженной поверхности, Володенька, составляет до 90 %!
— Ну и на кой хрен мне эта альбеда твоя! — взорвался толстяк. Он покраснел и начал орать, брызгая слюной: — Ты мне пургу эту когда закончишь прогонять?! На тебе косяк по «Северному проекту» висит, ты за него не ответил, а тут новая туфта, и опять бабки втемную уходят! Давно хотел тебе сказать: если так дальше будет — давай, Серега, разводиться. Дружба — дружбой, а бабульки порознь будем держать, хватит!
— А ну-ка пасть захлопни! Никшни и слушай. И запомни — терпение есть высшая добродетель благородного мужа, так Конфуций говорил, — спокойно сказал Сергей, налил себе еще, выпил и ровным голосом продолжил: — Когда старичок-профессор про изменение условий задачи мне сказал, я сразу подумал — вот бы сделать так, чтобы у нас, в России, климат изменился. Стал помягче. А заодно чтобы еще во всем мире стал… Ну, похреновее… Чтобы пиндосы, малайзийцы и прочие бразильцы помаялись, как мы, утепляясь и отапливаясь.
А как так сделаешь? Думал я, думал, но только два варианта возникло: или угол наклона земной оси поменять, или все льды на планете растопить к едреней фене…
— Ты че?! — толстяк выпучил глаза, вытирая платком капли пота со лба. — Ты че, в натуре, серьезно? Серега, ты же сдвинулся! Тебе же в больничку надо!
— Успокойся, все реально и конкретно, братан! — усмехнулся Сергей. — Я продолжаю: сдвинуть Землю я, конечно, не потяну, не Архимед, а вот про льды… Вспомнилось мне, что еще пацаном читал я какую-то книжку про Сибирь, уж и названия не помню, а вот картинка в память врезалась: висит над глобусом вертолет, у него на подвеске чернильница, и из этой чернильницы на покрытую льдом макушку глобуса капает капля черных чернил. А рядом надпись: «Если растопить арктические льды, в Сибири можно будет снимать по три урожая в год».
— Ну, а чернила тут при чем? — угрюмо спросил Владимир, который, видимо, смирился с участью слушателя и теперь устало обмахивался платком, забыв про пульт кондиционера, лежащий на столе у него под рукой.
— Ты про «альбедо» еще помнишь? — улыбнулся Сергей. — Если белый снег, ну, обычный, отражает 90 % солнечных лучей, то снег черный, ну, грязный, будет отражать гораздо меньше. А раз так, он будет нагреваться — и таять, таять, Володенька! Усекаешь? Нет?! Ну, япона-мама! Ну ты и… Ладно, тогда слушай дальше!
Развернул я своих аналитиков, подключил к ним физиков, метеорологов, кого нашел, математиков и дал новое задание: рассчитать, как и за сколько времени можно запорошить чем-нибудь черным полярные льды, как и сколько времени они будут таять, как это все убыстрить, сколько все это будет стоить, и самое главное — чем вся эта хреновина закончится — для нас, для соседей наших, для всего мира.
Они корпели год почти, умники! Отчет мне нафигачили в трех томах, полторы тыщи страниц, прикинь! Сел я, прочел все это, и волосы мои, Володенька, зашевелились от открывшихся перспектив! Гадом буду, думал я в тот момент, — вот сейчас умру! Умру от счастья!
— А че там, в этом отчете? Че с тобой случилось-то? — лениво спросил толстяк.
— Пробило меня, заколбасило, сплющило и торкнуло — так тебе понятно?! — рявкнул Сергей. — Объясняю медленно и один, последний, раз: если уменьшить «альбедо» арктических льдов, мы растопим этот морозильник, и на Земле Франца-Иосифа будут яблоньки цвести, а в Мурманске арбузы вызревать! И сделать это реально — надо просто посыпать лед, причем не весь, а только часть, сажей, пеплом, ну, короче, чем-нибудь черным!
А дальше начинается самое интересное: лед тает, становится тепло. Но вначале, в первые десять лет, огромные массы холодной воды устремляются в Атлантику. Гольфстрим сворачивается — и Европе приходит кирдык. Там наступают морозы. Во Франции — минус 15, Англии — минус 25, в Швеции — минус 30. Амба! Экономика Европы летит к чертям собачим. Это раз!
Штаты тоже замерзают с востока, а с запада на них из-за разницы температур над Атлантикой и Тихим океаном обрушиваются бесконечные тайфуны и ураганы. И пиндосы все силы должны бросить на то, чтобы выжить. Их экономика тоже терпит крах.
— А у нас? — тупо спросил Владимир, воззрившись на своего друга. — У нас-то тоже хреново станет!
— У нас, Володя, и так хреново, дальше некуда, и хуже не будет, а наоборот. Теплые воды Тихого океана хлынут через Берингов пролив в Арктику, согревая все Приполярье — Чукотку, Сибирь, Русский Север. Оттает вечная мерзлота. В тундре начнут расти нормальная трава и деревья. Климат в Поволжье и Западной Сибири помягчеет и станет, как в Крыму. Вот тут-то, в этот момент, мы и будем поднимать свою экономику.
Обеспечив себя продовольствием, мы возродим промышленность, причем в дело пойдут уже спроектированные в моих подпольных «технобункерах» станки, самолеты, машины, компьютеры и прочее.
Прикинь: весь мир задыхается, замерзает, борется за выживание. Сотнями тонут в диких штормах корабли, падают самолеты и вертолеты. Сотни тысяч километров проводов оборваны ураганами, без электричества встают заводы в Западной Европе и Америке. Поля заливает ливнями и сечет градом, торнадо уносят миллионы тонн плодородной почвы. Нехватка топлива ставит некогда развитые страны на колени — арабские танкеры не могут к ним пробиться из-за непогоды, а мы временно перекрываем газо- и нефтепроводы. Где они будут приобретать продовольствие, технику и сырье? У кого? У нас! И по тем ценам, которые мы выставим, а не по ценам ВТО!
Вот он, шанс для России! Они пятнадцать лет уже кричат, что победили в «холодной войне» — хренушки! Пора и нам победить, и наша война будет вестись по нашим правилам. А потом…
— Да, а что потом? Нет, погоди, ты вначале скажи… Тьфу ты, теперь столько вопросов… — Владимир посерьезнел и мрачно поглядел на хозяина кабинета: — Наворотил ты тут… Во! Во-первых, как ты это все делать собираешься?