– О чем мы будем говорить? – Гуцул наконец-то сделал первый шаг по направлению к майору.
– О разном… Есть у меня к вам кое-какие предложения. Есть и вопросы.
– Уже не в стукачи ли вы меня подписываете, гражданин начальник?
Охранники снова заржали. Гуцул принял навязываемый Громыко стиль разговора, и это – уже хорошо. Главное – чтобы он увлекся, подошел поближе…
– Упаси меня бог! – Громыко в притворном ужасе поднял руки. – Вы имеете превратные представления о работе правоохранительных органов, господин Гуцуляк.
– Да нет, господин Громыко, про ваши методы я в курсе, – Гуцул продемонстрировал, что тоже осведомлен о том, с кем имеет дело. «Ай, Серега, ай, Кожухов. Сдал с потрохами, подстраховался, падла», – несильно расстроился про себя Громыко, вслух же сказал:
– Ну хорошо, раз мы… хм-хм… представились, перейдем к делу. Меня интересует человек, известный как Черный киллер. Он, кстати, убил пятерых моих лучших сотрудников…
Гуцул вздрогнул, подался вперед. Теперь между ним и майором было всего метров пять. Громыко пошел ва-банк:
– …И я имею все доказательства вашей причастности к этому делу. Но…
– Тише! – прошипел Гуцул, быстро двинулся к Громыко. Стоявший у него за спиной браток качнулся было следом, но Гуцул, не оборачиваясь, остановил его нервным движением руки. Он приблизился, наклонился: – Майор, что ты бренчишь на весь околоток! Какие еще доказательства? Я ни сном…
Договорить он не успел, осекся, почувствовав холодный ствол ТТ-шника, упертый в кадык. Одновременно Громыко заломил руку Гуцула, развернул и прикрылся им, как щитом.
Переполошившаяся охрана уже доставала свои пушки. Черные очечки полетели на асфальт. Братки побледнели. Они допустили промашку, усыпленные одиночеством, а также наигранной придурковатостью Громыко, и сейчас оказались в скверной ситуации – противник переиграл их на несколько ходов и практически не оставил шансов отыграться.
Гуцул хрипел, пытаясь вырваться. Лаковые остроносые казаки скребли асфальт.
– Тише, падла! Продырявлю! – зарычал Громыко. – Скажи своим, пусть уберут волыны и лезут в тачки. Ну!
Гуцул затих, однако то ли майор переоценил его опыт, то ли нервишки у авторитета оказались попорчены нездоровым образом жизни. Неожиданно Гуцул рванулся вниз, на асфальт, видимо, чтобы Громыко открылся, и пронзительно заорал:
– Шмаляйте! Шмаляйте, в натуре!
Пришлось майору быстро опуститься на колени, продолжая прикрываться падающим Гуцулом, и тут случилось худшее – обалдевшие вконец охранники открыли стрельбу.
С десяти метров не попасть в человека довольно трудно. Вот только когда людей двое, и один закрывает второго… Это уже – задачка для суперпрофессионалов. Таковых, как выяснилось, среди калачевской братвы не водилось.
Первая же выпущенная братками пуля угодила Гуцулу в грудь. Он захлебнулся криком, задергался в ужасе.
– Гуцула примочили! – завопил кто-то из стрелков, и тут в дело вмешалась Яна Коваленкова и оружие Победы – пистолет-пулемет Шпагина.
Длинная очередь выбила искры из асфальта. На черном боку «Лэнд-Краузера» возникло несколько аккуратных дырочек с белесой окантовкой, с хрустом провалилось в салон расколотое пулей тонированное небьющееся стекло дверцы.
– Атас! Менты! – истошно заорал тот самый бандюган, что первым подходил к Громыко. Его коллеги бросились за джип, наугад стреляя во все стороны. Взревел мотором «Лексус», показав свое зализанное благородное рыло из-за «Лэнд-Краузера».
Целясь в него, второй очередью Яна изрешетила передок джипа. Пули пробили переднее колесо, сорвали и раскололи колпак, который с дребезжанием покатился по асфальту.
Громыко тащил обвисшего Гуцула к кустам, в спасительную темень парка. Вокруг вжикали пули, к грохоту выстрелов присоединился свист пробитого джиповского радиатора.
Сообразив, что кроме автоматных очередей иного присутствия гипотетических ментов на театре военных действий не наблюдается, братва ринулась в атаку, разворачиваясь в цепь. Пистолетные выстрелы зазвучали чаще. Спина Громыко покрылась холодным потом. Сейчас кто-то из охранников Гуцула сделает удачный выстрел – и…
– Гранату! – крикнула Яна.
– Как?! – прорычал майор, двумя руками вцепившись в полуживого Гуцула. До кустов оставалось всего несколько шагов…
– Пригнись!! – завизжала Коваленкова, каким-то нереальным для ее роста и комплекции прыжком переметнулась через Громыко и его пленника и с колена принялась поливать набегавших братков из своего автоматического обреза.
Наконец-то дотащив Гуцула до зарослей, майор оставил его лежать в неглубокой, поросшей травой канаве и вытащил из кармана джинсов гранату. С костяным хрустом выдрав чеку, Громыко со всей дури, на которую был способен, зашвырнул рубчатый зеленый лимон в сторону машин. Граната запрыгала по асфальту, закатилась под «Лэнд-Краузер»…
– Янка, ложись! – сам Громыко распластался на асфальте, зачем-то прикрывая руками голову.
Рвануло так, что тяжелый джип слегка подбросило вверх. Визжащие осколки посекли листву, истошно закричал кто-то из братков. Хлопнула дверца не видимого из-за джипа «Лексуса» – мотор лимузина после взрыва заглох.
Воспользовавшись возникшей паузой, Яна и Громыко вдвоем подхватили Гуцула и потащили его в парк. А на повороте с улицы Металлургов уже скрипели тормоза – калачевцы спешили на подмогу своим неудачливым «стрелочникам».
– Я-янка, а ведь хреново дело… – на бегу проклацал зубами Громыко. – О-они н-нас в два счета вычислят…
Коваленкова ничего не ответила, шумно дыша на бегу. Высокий Гуцул постоянно заваливался на нее, и девушке приходилось туго.
– Молодые люди… – раздался вдруг из темноты знакомый скрежещущий голос. – Если вы не против, могу предложить вам комфортное убежище и посильную помощь.
Из мрака, окутывавшего ближайшую группу деревьев, на полянку, освещенный отблесками уличных фонарей, еле пробивающимися сквозь листву, вышел высокий человек в шляпе.
– Е-мое, Черный плащ! – удивился Громыко.
– Скорее. Помогите нам, – Яне, похоже, стало уже не до удивления, и она просто позвала незнакомца на помощь.
Хозяин подземного оружейного склада споро подхватил безвольно болтающееся тело Гуцула, тревожно спросил:
– Он ранен?
– Д-да… И пуля там, в грудаке засела… – Громыко мельком глянул на неожиданного помощника и обмер: из-под полей шляпы на него смотрели ярко-зеленые, горящие во мраке, нечеловеческие глаза…
Дальнейшие события запомнились Громыко и Яне как бесконечный бег с препятствиями по сильно пересеченной местности. Мокрая листва хлестала оперативников по лицам, под ноги постоянно подворачивались корни деревьев, какие-то коряги. Если бы не зеленоглазый незнакомец, они бы уже давно заблудились в темном парке.
К удивлению Громыко, хозяин подземелий, хотя и казался сильно немолодым человеком, но его выносливости можно было позавидовать. В конце сумасшедшего ночного марафона Гуцула тащил уже практически один Черный плащ.
Возле огромных дубов, чернеющих исполинскими силуэтами на фоне темно-коричневого московского неба, подсвеченного миллионами огней гигантского города, зеленоглазый остановился. Перевалив слабо мычащего пленника на плечи Громыко, он шагнул в сторону и отворил люк, из которого пробивался слабый свет.
– Сюда, скорее!
Дважды ему повторять не пришлось. Яна подхватила Гуцула за ноги, и вдвоем с Громыко они спустили окровавленное тело вниз.
Люк захлопнулся. Зеленоглазый заложил в скобы внушительного размера железный засов, сделал радушный жест:
– Прошу!
Спустившись по каменной лестнице, оперативники втащили Гуцула в круглую комнату со столом посредине. Двое парней – невысокий пухловатый очкарик с сильно побитым лицом и сутулый мрачный здоровяк – поднялись им навстречу с деревянного ящика.
– Воды, бинтов, аптечку! – скомандовал Громыко, бережно укладывая раненого на стол. Парни бестолково заозирались, потом очкарик неуверенно обратился к вошедшему последним хозяину:
– Простите, тут вот… медикаменты требуются…
– Увы! – развел руками зеленоглазый. – Мне по причинам, о которых я расскажу позже, они ни к чему, поэтому лекарств я не держу. Впрочем, чистую тряпку предложить могу…
– Без медицинской помощи он к утру умрет, – тихо сказал Яна. Она распахнула щегольский кожаный пиджак Гуцула, расстегнула пропитанную кровью рубашку. Пуля вошла авторитету в грудь возле левого соска. Из раны толчками шла кровь.
Сутулый парень подошел поближе, посмотрел, нахмурил и без того сведенные к переносице брови:
– Не жилец. Внутреннее кровотечение сильное, наверняка легкое задето…
– Воевал? – спросил Громыко, чтобы хоть как-то отвлечься от безрадостных мыслей о безрезультатности всех их с Яной действий.
– Пришлось, – без эмоций ответил парень, сунул широкую ладонь: – Илья. Моего друга зовут Вадим.
– Николай. Это – Яна, – в свою очередь назвал себя и Коваленкову Громыко, кивнул на полукруглую дверь, расположенную напротив той, через которую они вошли и за которой скрылся хозяин: – А этого ты знаешь?
– Да не особо… Час назад познакомились. Говорит, что граф. Зовут Федор Анатольевич. Говорит, мы тут все не случайно. Говорит – для нас для всех это очень важно. Сигареты у вас есть, а то мои кончились?..
Громыко протянул Илье полупустую пачку. Вадим приблизился к постанывающему Гуцулу, с опаской посмотрел на рану, поверх которой Яна накладывала тампон, сделанный из носового платка.
– Простите, а кто это? – Зава ткнул пальцем в раненого.
– Много будешь знать – скоро преставишься, – немедленно отреагировал Громыко. Он не знал этих людей и откровенничать с ними не видел никакого резона. Впрочем, разузнать побольше о незнакомцах было бы не грех. Подойдя к прикуривающему Илье, Громыко сунулся с сигаретой к огоньку, спросил как бы невзначай:
– Чечня?
– Афган.
– Ты ж молодой вроде для Афгана? – удивился Громыко. – Оттуда войска еще в восемьдесят девятом вывели…