Карина уже перебирала ногами в какой-то сотне метров от меня. Она поднялась к скалистому краю котолвины, за которой возвышалась седая снежная вершина и… повернула на девяносто градусов.
Теперь она брела ко мне в профиль.
Попытался направить коня наперерез, но сообразил, что тут можно только пешком, и лучше всего догонять все-таки след в след — хватит на сегодня и одного зомби…
Что-то знакомое сквозило сейчас в профиле безвольно бредущей девушки. Как жаль, что во всей возне еще на сухогрузе я посеял где-то свой верный бинокль, а то наверняка бы рассмотрел эту неуловимую мимику полного счастья и покоя…
Неожиданно я сообразил и без бинокля — Карина спит. Да-да! Именно спит. Такую ее я мог увидеть только во сне — без напускной бравады и дурацких шуточек — простая девчонка-подросток… Именно такую беззащитно-мечтательную я ее и любил…
Конь будто что-то тоже почуял и неожиданно «поддал газу». Тропинка совсем сузилась, теперь Карина мелькала лишь в просветах между валунами.
«Нужно ее разбудить… — сообразил я, — Стрелять?»
Неожиданно раздался четкий хруст, и конь испуганно шарахнулся, ударившись боком о валун. Я придержал его и тоже вздрогнул, увидев, что под его копытом хрустнуло не что иное как выбеленный ветрами и зноем человеческий череп с остатками длинных рыжих волос.
Женщина? При жизни путешественница видимо была одета в туристический камуфляж, стилизованный под военный.
Конь рванул вперед и неожиданно, прямо передо мной мелькнула фигурка воительницы.
— Карина!!! — заорал я, но с таким же успехом я мог обратиться ближайшему валуну. Крик мой погас без малейших признаков эха раздавленный вечерней жарой в этой мертвенной пустоши.
Миг и она исчезла за валуном.
«Дьявольское наваждение!» — ударил я коня ногами и тот с трудом втиснулся меж очередной пары валунов. Неожиданно я сообразил, что если впереди не окажется какой-нибудь площадки, то развернуть коня будет просто невозможно — задом они не ходят.
Выхода я не видел, и двигаться оставалось только вперед…
«Черт! Ну не может же сегодня так палить солнце…» — задрал я голову, и тут фигурка воительницы мелькнула в каких-то метрах пяти передо мной.
— Карина!!! — заорал я и, понимая бесполезность криков, потянул с плеча автомат.
Отпустил повод.
Клацнул предохранителем, выставляя одиночный огонь.
— Банг! — разорвал пространство первый выстрел. Фигурка споткнулась и замедлила ход, — Банг! Банг, — грохнул я еще пару раз в воздух, продираясь между валунов.
Слава Богу, шаги коня все-таки побольше человеческих, теперь я наклонился и решил выстрелить прямо возле уха Карины.
— Банг! Банг!
Пули с визгом ушли в рикошет от валунов, высекая искры, а воительница вдруг ухватилась за ствол автомата, и неожиданный кувырок девушки чуть не выдернул меня из седла.
«43»
Карина все-таки проснулась, но в те секунды пока она катилась через голову с моим автоматом в руках, я передумал многое. Во-первых, она могла меня не узнать — солнце лупило сейчас мне в спину, и воительница могла не углядеть лица. Потом: где гарантии, что силы, так неожиданно усыпившие ее и заставившие двигаться по неясному пока маршруту, не подскажут ей стрелять во все, что шевелится, не задумываясь?
Спешиваться — нельзя, а времени для принятия решения и на какие-то действия оставались мгновения.
Я заорал…
Наверное, ни до, ни после я никогда не закричу с таким отчаянием зажатого меж камней в странной котловине всадника.
— Это Птахин! — кричал я вслед ее кувырку, — Давай ко мне родная!!! На коня давай!!! Быстрее!!!
Судя по тому, как воительница угрожающе выпрямилась с автоматом — не заори я, могло бы случиться по-разному.
— Забирайся ко мне!!! — не затихал я, — Быстрее!!!
Девушка видимо очнулась окончательно, потому как, двигалась слишком уж ловко — я только завернул голову коня, позволяя ей проскользнуть между камнем и шеей скакуна.
— Где мы? — мостилась она у меня за спиной, — И почему так жарко?
Дожидаться пока воительница устроится, я не стал и тронул вперед. Нам предстояло теперь найти место, чтобы развернуться, либо прийти в некую точку, куда так влекло еще несколько минут назад Карину.
— Ты спала! — крикнул я через плечо, — Спала и шла куда-то. Автомат свой там за статуей бросила…
— Не помню ничего, — обнимала меня за плечи воительница, — Тошнит… слабость…
Договорить мы не успели — за очередным поворотом тесного лабиринта пространство неожиданно раздвинулось, и мы оказались на краю темного провала в окружении множественных статуй.
Конь захрипел, отказываясь сделать хоть шаг, и вздыбился-развернулся так, что Карина чуть меня не задушила, ухватившись за шею.
Почему-то мне сильно захотелось глянуть, что же там, в колодце, но у скакуна оказались собственные намерения, и он втиснулся обратно в проход, по которому мы только-только сюда явились.
Наваждение не проходило — там, на дне колодца оставался сейчас ответ на все вопросы мира, а трижды проклятый скакун уносил нас по узкому проходу прочь от неразрешенных ответов.
Резкая оплеуха по затылку привела меня в чувство.
— Ты че б… подохнуть захотел? — орали мне на ухо, а грохот выстрелов над ухом разорвал пространство, смешивая остатки мыслей.
— Банг! Банг!
Перед глазами качнулось небо, и я увидел, как пытаюсь развернуть скакуна в сторону колодца. Разом бросил поводья, позволяя тому самостоятельно пробираться меж валунов.
— Хватит… — опустил я рукой ствол от своей головы… — Очнулся…
Огляделся. Оказывается, мы прошагали обратно добрую половину пути. Солнечного жара теперь не было — ну светит, да светит — не больше — не меньше чем на той стороне около статуи.
— Скелет видела? — вспомнил я череп с остатками длинных рыжих волос в камуфляже…
— Скелеты… — шепнула воительница, — Точно… Они меня звали к себе, а я шла… Наваждение…
Действительно по-другому все происходящее назвать было нельзя — именно наваждение…
Проход расширился и реши я развернуть коня теперь, все получилось бы как нельзя лучше. Мысли, чувства понемногу приходили в порядок, и спина каменного идола «покачивалась» уже в какой-то сотне метров от нас.
— Мы идем! — заорал я в надежде, что товарищи на той стороне меня услышат, — Эй-эй!!!
Странно, но автомата Карины там, где я засек его раньше — не оказалось. Останавливаться я не стал и вырулил, наконец, из-за спины коварного идола на просторы монгольской степи.
Судя по солнцу, мы проваландались на капище киргизских шаманов несколько часов, и на другой стороне нас уже никто не ждал.
— Приехали, — буркнул я себе под нос и двинул коня, в направлении изначального маршрута «тугарина». Плевать что будет после, но отъехать сейчас подальше от странной ловушки было жизненно необходимо, хотя отпускать нас явно не хотели. Вот только после пережитого в самой котловине эти позывы в спину спешиться или прилечь отдохнуть были слишком уж слабенькими, чтобы на них купиться.
— Куда едем-то? — шепнула на ухо Карина, но я не удостоил ее ответом — общее направление было — чего еще? Не могут же бросить нас верные до этой поры товарищи…
— Там нельзя было ждать, — попытался ответить я и неожиданно почувствовал — вопросы все-таки остались.
Например — как мог уехать, не выяснив, что с нами произошло Рубан? Зная Сашку я уверен — сам он ни за что не оставил бы нас неизвестно в какой ситуации, а значит его или убедили, или увезли насильно. Может Хурлы пообещал вернуться на выручку, после, а сам решил, что Сашке одному не будет никакого резона пробираться в Россию. Пожалуй, вот и одно из решений вопроса с упрямой племянницей Батцэцэг.
Не знаю, до чего бы я додумался спустя час или два, но Карина за спиной вдруг напряглась.
— Слышал? — шепнула она, и я мог поклясться, что воительница затаила дыхание. — Тихо… — щекотала она мне губами обгоревшие на затылке волосы, — Выстрел был… Там, — тыкнула она пальцем куда-то в направлении «разрастающейся» с каждой минутой горной гряды.
Мыслей больше не оставалось. Умаявшийся за день перехода конь пошатывался под двойной ношей, но с вечным азиатским упрямством продолжал ступать по каменному крошеву, двигаясь на каком-то автопилоте.
Наверняка будь сейчас немного другая ситуация я залюбовался бы вечерним пейзажем. Солнце уже почти «спряталось» за горизонтом где-то там за спиной, раскрашивая окружающий ландшафт красным.
Горы неожиданно подросли из невысокой гряды до вполне приличных размеров и угрожающе нависая, приближались.
Неожиданно я сообразил, что именно вот это ущелье, открывающееся сейчас вдалеке, и показывал мне Хурлы.
«Река Завхан, — всплыли в моей голове слова „тугарина“, — Там мои друзья и ваша свобода…»
Я не успел сказать об этом Карине — именно там, куда я сейчас смотрел, неожиданно пыхнула яркая точка и секунд через десять, ветерок принес звук далекого выстрела…
Воительница не ошиблась. Более того заметив повторную вспышку она расхохоталась.
— Встречают! — крикнула она, — Ждут! — И вытянув руку с автоматом, грохнула дважды в ответ.
Не знаю, как бы себя повел я на месте своих товарищей, если кто-то из старых друзей возвратился вдруг из небытия.
Наверняка понесся бы на коне сломя голову навстречу пропавшим, да хоть и пешком Так и теперь я всматривался в темнеющую горную гряду, ожидая появления друзей, но тщетно.
Нас никто не встречал.
Сумрак наваливался неумолимо, и теперь любая встречная былинка-кустарник казались мне людьми или животными.
Коня шатало. Появилось ощущение — еще несколько шагов, и он упадет, чтобы никогда больше не встать. Дурацкая фраза из старого вестерна «Боливар не вынесет двоих» — обретала смысл.
Решил спешиться, потому как остаться еще и без коня я не хотел. К тому же именно он выручил нас в трижды проклятой котловине, откуда ни я, ни Карина наверняка самостоятельно бы не вышли…
Земля плотно отдалась под ногами, а конь удивленно покосился на меня карим глазом, мол, ты-то куда?