Затем состоялся очередной поход по аркадам и коридорам, больше похожим на улицы со стеклянными крышами. Проспекты, лифты, каведиумы, террасы и балконы…
Женщина, входившая в состав жюри, все заметнее покачивалась, начиная отставать, и Петросу пришлось придержать ее за локоть. Охотница улыбнулась, благодарно принимая помощь, но жаловаться или поторапливать лидера не рискнула. Заметив, что инженер вмешался в их процессию, молодой ликтор, имени которого оператор не знал, с холодной вежливой улыбкой оттер его в сторону. Подставил ловчей собственное плечо, взглядом указав наглецу его место в колонне.
Да, Селиванов купался в обожании, окружавшем его со всех сторон.
Упивался, никак не в состоянии утолить жажду. Черпал. Глотал, не пережевывая. Втягивал жадным логосом и не переставал скалиться, неприятно напомнив Петросу все тех же пустышечников, донельзя примитивных в проявлении чувств. А ведь еще утром он был лучшего мнения о властях предержащих, населявших верхние башни «Голиафа»…
Встречающие триумфаторов, несмотря на активную моральную поддержку, близко подходить не рисковали. Даже дети знали, что скуднодухие, так же как химеры, являются переносчиками заразных болезней. И пусть большая часть вирусов уже давно была побеждена, а прививки малышам ставились еще на стадии беременности мамаш, Кольцо иногда удивляло медиков новыми мутациями штаммов.
Поэтому процессию приветствовали издали, с легкой опаской. А где-то за спиной, чтобы своим видом не оскорблять благородных корпатрициантов, по следам комитета уже шли карантинные службы, подчищая полы и проверяя коридоры на уровень загрязнения.
Первый помощник Селиванова, в котором Петрос тоже определил корпоративного служащего высокого ранга, нес над головой трофейное оружие. Смотанное ремнем от арбалета, оно выглядело наглядным доказательством опасности, которую представляли пленники. А другого и не требовалось – толпа, ничего не знающая о судьбе двух несчастных нелюдей, тут же сформировала собственное мнение, охая и грозно щурясь в морды этих двуногих хищников.
Они боялись, да. И поэтому еще пуще хлопали ловчим, видя в них хранителей справедливости. Никто из стоящих вдоль стен даже не задумывался над фактом, что оружие сегодня имелось у любого пустышечника, чаще всего заведенное для самозащиты в дикой природе Периметра. В эту минуту все обитатели «Голиафа» были убеждены, что стреломет, ледоруб и пистолеты созданы лишь с одной целью – причинить вред человеку.
Петрос устало вздохнул, уставившись на носки своих запыленных ботинок.
Театральное действо, в которое корпатрицианты превратили доставку пленных, все сильнее удручало его, выявляя в сильных мира сего черты, о которых инженер предпочел бы ничего не знать. Происходящее все очевиднее казалось излишним фарсом. Все равно что протащить за собой на веревке опоенную наркотиками змею, похваляясь вырванными из ее пасти зубами. Интересно, настанет ли в человеческой истории день, когда с такими пережитками будет покончено?..
Пятеро людей и двое скуднодухих все шли и шли, сворачивая, сворачивая снова и поднимаясь на огромных сияющих лифтах. Здание, о котором слагали легенды, и впрямь оказалось титаническим, не поддающимся описанию и охвату воображением. Оператор начал уставать. Женщина из группы охотников вообще валилась с ног, повиснув на руке ликтора.
Из толпы вдруг отделилась девушка – молодая и очень красивая, в несусветно дорогой откровенной одежде, с крохотной собачкой на руках. Раскрасневшись, она бросилась к членам жюри, улыбаясь и приветливо размахивая рукой. Но замерла, наткнувшись на раскрытую ладонь второго корпатрицианта – того, что нес оружие пустышечников. Он многозначительно покачал головой, пальцем указал в сторону, вызвав у модницы гримасу совершенно детского разочарования. Притопнув длинным прозрачным каблучком, красавица развернулась и обиженно растворилась в рядах зевак…
Чуточку осмелев, Петрос украдкой, исподлобья взглянул на пленников.
Паралич прошел не до конца, но оба уже могли самостоятельно передвигать ноги, безвольно и понуро плетясь за Селивановым. Решив, что до него нелюдям дела нет уж точно, оператор чуть смелее поднял голову. И вздрогнул, наткнувшись на взгляд Йанны. Прожигающий, наполненный ненавистью и желанием убивать.
Все ее тело, весь звериный логос, запрятанный глубоко внутри под фальшивыми наслоениями вербального мышления, кричали: ты виновен! Ты предал нас, и прощения недостоин. Птица-Цифра, вышагивающий справа от самки, вину Петроса тоже считал безусловной. Но эмоциями бичевать не спешил, смирившись с ходом вещей.
Инженер закусил губу.
Ему, по совершенно непонятной причине, хотелось оправдаться. Объяснить неразумным существам, что он не имеет никакого отношения к появлению жюри. Что атака на квартиру застала его врасплох, что во время штурма была ранена его супруга и наверняка перепугана дочь. Дозволь обстоятельства – он бы с радостью излил пустышечникам душу. Но все, что оставалось ему сейчас, это опустить глаза в пол и продолжать монотонно считать шаги…
На стенах блоков «Голиафа» пестрели бесчисленные информационные таблички. Карты, схемы, интерактивные проводники. На каждом перекрестке виднелись полусферы внутренней связи для консультаций со справочными службами. Несмотря на столь доброжелательное отношение к визитерам, уже через полчаса Петрос понял, что заблудился. Причем настолько крепко, что даже не смог бы указать, в какой стороне находится его родной Купол.
Единственное, что мужчина более-менее осознавал, – это беспрестанное движение вверх. А еще неуклонное смещение к сердцу «Голиафа», заметное и по количеству использованных лифтов, и по виду огромных панорамных окон, мимо которых они проходили. Корпатрицианты вели их в башни, венчавшие квартал.
И когда за стеклянными стенами, вызывавшими невольные приступы акрофобии, бетонным узором развернулся, будто на ладони, весь комплекс «Голиаф», Петрос догадался – прибыли. С благородных охотников тут же сбило все торжественное высокомерие. Женщина дала волю чувствам, выплеснув в никуда жгуче-канареечный шлейф усталости и разочарования. Оба корпатрицианта благодарно погладили ее по щекам, после чего без промедления вручили группе медиков с каталкой и аппаратом искусственного дыхания.
В этом блоке здания процессию тоже встречали десятки людей, но никто из них аплодировать не спешил. Все они были затянуты в светло-зеленые халаты химической защиты, на лицах носили прозрачные дыхательные маски. Многие размахивали приборами и датчиками, измеряя уровень загрязнения; кто-то бросился к пленникам, проводя экспресс-тесты.
Отдельная свита окружила Селиванова и его охотников, прямо на ходу начиная расстегивать самые громоздкие и тяжелые элементы доспехов, принимать оружие и подсумки.
За спинами ученых и обслуживающего персонала возвышались хмурые охранники в темных пиджачных парах. Логосы этих парней не отличались ни глубиной, ни богатством палитры, но Петрос подозревал, что именно так хозяевами «Голиафа» и было задумано. Так же, как суетливые лаборанты в химзащите, церберы не спешили восхвалять триумф ловчих, провожая скованных синантропов неуютными взглядами.
Суета достигла своего пика.
Петроса кто-то тянул за руку, беря пробу крови из пальца. Затем за другую, делая соскоб кожи. Заставлял плюнуть в баночку, дохнуть в трубку. Светил в зрачок тонким лучом фонарика. Прикладывал к шее приборы, изучая показатели логоса и считывая мнемослайды.
В планшеты ежесекундно заносились пометки. Воздух был наполнен беспрерывным шуршанием и мелким топотом. Опустив взгляд, оператор буровой техники с удивлением обнаружил, что ему на ботинки прямо на ходу натянули бахилы.
Вероятно, это и была Хрустальная Беседка.
Место, где день и ночь идет Игра или приготовление к следующей. Мозговой центр, где принимаются и обрабатываются заявки, заключаются пари, отсеиваются неугодные кандидатуры или особи, находящиеся под защитой ветеринарных служб, где выписываются чеки на получение шестизначных сумм и генерируются случайные комбинации личных номеров. Волшебные цепочки цифр, одному циферблатчику приносящие долгожданное богатство, а другому – принудительное усыпление.
Стали и хрома, превалирующих в мебели и интерьерах, стало больше. Внутреннее убранство Беседки напомнило Петросу больницу или санаторий. Мило, тихо, уютно. Сразу и не скажешь, что именно тут решаются судьбы тысяч пустышечников, решивших подергать судьбу за усы…
Трое охотников, инженер и двое пленников в окружении кортежа продолжали движение через башню. И вдруг, в какой-то совершенно неожиданный момент, Петрос осознал, что людская волна схлынула, оставив лишь нескольких охранников и руководителей среднего звена.
Едва оживление погасло, мужчину снова охватила тревога. Что будет дальше? Карантин? Или сначала его доставят на принудительное знакомство с эмпатами? Взяв себя в руки, оператор постарался дышать ровно и размеренно…
Селиванов завел их в просторную комнату с высоким потолком. Всех, кроме сотрудников Лотереи, которых старший корпатрициант отослал небрежным взмахом руки. Двое охранников все же прошли следом. Замерли внутри по обе стороны дверей, превратившись в детали интерьера.
Ликтор и Селиванов устало повалились на диван вдоль правой стены. Второй корпатрициант ушел в дальний угол, где свалил отобранное у нелюдей оружие и снаряжение на большой железный стол.
Затем вернулся к скуднодухим, безвольно стоявшим посреди зала, и потянул вперед на несколько шагов.
Из пола, негромко жужжа и трансформируясь прямо в движении, выдвинулась хромированная колонна, окруженная серой юбкой мягкого сиденья. В теле колонны, это Петрос хорошо видел со своего места у дверей, зияли ниши и специальные отверстия. Заставив синантропов сесть по разные стороны столба, корпатрициант завел их руки за спины, продел в эти отверстия и умело пристегнул новой партией гибких самозатягивающихся наручников. Закончив, тоже повалился на диван, со стоном вытягивая ноги.