Это означало примерно следующее: Витя, конечно, замолвит за нас словечко… Но нельзя исключать такой вариант, что оставленные на месте происшествия товарищи будут подвергнуты некоторым неприятным процедурам сугубо дознавательного характера.
После этого мы отбыли в дивизию. Помощь Братковского нам уже была не нужна, но надо было срочно перекинуться парой фраз с господином Руденко…
Знаете, есть такая старая песня «А город подумал — ученья идут!». Мужик летел на самолёте, маленько не долетел и рухнул. Но вытянул за город и спас всех подряд. Молодец, короче, настоящий мучачо.
Мы тоже сначала подумали, что нам сегодня фатально не везёт: приехали экстренно пообщаться с преступником и попали на тактико-строевое занятие или отработку «вводных» по взаимодействию составляющих боевого расчёта при отражении нападения на военный городок.
— Та-та-та-та-та…
Сначала была длиннющая очередь поперёк дороги, метрах в трёх от бампера нашей «Нивы».
До транспортного КПП осталось метров семьдесят, вдруг — пулемётный рокот, ровная стёжка фонтанчиков грязи, и солидный хлопок в зад. «Таблетка» шла близко, а тормозит она не так легко, как «Нива».
— Ни хера себе, новости! — возмутился Вася, вываливаясь на ходу из машины и кубарем скатываясь в кювет.
Остальные тоже не замедлили последовать его примеру. Ну и что — мирный город, мало ли чего там кому в голову взбрело! Сначала надо укрыться, а уже потом осмотреться и разбираться по ситуации.
Укрылись, осмотрелись. Уже темнело, но диспозиция просматривалась. На крышах — дежурные огневые средства, бойницы в заборе ощетинились стволами. В общем, дивизия в обороне.
— Лежать! — заорал кто-то с КПП. — По одному — на площадку! Руки на голову! По одному! Если двое пойдут — огонь на поражение!
— Это сейчас на «большой земле» вот так вводные отрабатывают? — угрюмо буркнул Иванов, первым направляясь к парковочной площадке у КПП. — С боевой стрельбой и заваливанием всех подряд в грязь? Да, мы там, у себя, отстали от жизни…
Нас поставили под стволы, обыскали и отобрали оружие. Удостоверения наши никого не впечатлили, молодой краснощёкий лейтенант — командир ГБР (группы быстрого реагирования) — со здоровым сарказмом заметил, что сейчас можно подделать абсолютно любой документ. Спорить не стали — в курсе мы насчёт поддельных документов, но потребовали позвонить Братковскому. Пусть, мол, ваш особист прогуляется к КПП и подтвердит, кто мы такие.
Тут глазеющий через турникет дежурный по КПП проснулся: вспомнил, что мы здесь были полтора часа назад и точно, Братковский звонил, велел нас пропустить…
На информацию дежурного лейтенант отреагировал неадекватно: переглянулся со своим помощником — рослым сержантом и заорал страшным голосом:
— Все на землю!!! Легли все, я сказал!!!
И неизвестно, чем бы вообще всё это закончилось, но в этот момент как раз прибыл вызванный по поводу нашего появления оперативный дежурный — целый подполковник, и с ходу опознал Петрушина и Костю. Оказывается, служил с ними вместе.
— Вам лучше уехать, — посоветовал дежурный. — Тут сейчас такое творится — не до вас…
Что именно творится, подполковник объяснять не пожелал — замялся, а на заявление Иванова о том, что нам необходимо срочно переговорить с Братковским, нервно дёрнул ртом и сообщил, что это невозможно.
— Вот же чёрт… Но почему? У вас что, внезапно карантин ввели?!
Подполковник покачал головой и заметно напряг извилины, подбирая слова для доходчивого объяснения. А пока он собирался с мыслями, из тамбура КПП дежурный поинтересовался, не полковника ли Иванова группу тут задержали?
Точно, это мы! А с какой целью интересуетесь?
— Начштаба звонил. Сказал, что если это Иванов — пусть быстренько топает со всей оравой к узлу связи. Там военный прокурор, весь горит желанием пообщаться.
— Не понял… — у Иванова в буквальном смысле челюсть отвисла. — А с какого боку тут прокурор?
— В общем… У нас восемь «двухсотых», — собравшись с духом, отчеканил оперативный. — Братковский, с ним четверо особистов, и трое связистов. В общем, все, кто был в здании узла.
Вася с Петрушиным синхронно присвистнули — на два тона, у остальных как минимум на минуту пропал дар речи. Новости, сами видите — оторви да брось. Жизнь с каждым часом становилась всё насыщеннее.
— А Руденко? — резонно поинтересовался Петрушин. — А даги?
— В отпуске Руденко, — буркнул оперативный. — Если командировки отметить — к Дышлюку. А какие-такие даги?
— То есть на узле его не было?!
— Кого не было?
— Да Руденко же!
— Если это шутка, то я чего-то не догоняю, — оперативный устало вздохнул и укоризненно посмотрел на Петрушина. — Я сказал: все, кто был на узле, — «двухсотые». Шестеро особистов и двое связистов. А Руденко давно уже в отпуске…
Глава 4Диверсант
Бойцы мои в грязь лицом не ударили, всё сделали как надо. Трупы выгрузили через окно и пропали как минимум на пару часов. Когда вернулись, занялись уборкой. К утру в номере был идеальный порядок — думаю, даже самому дотошному эксперту трудно было бы наскрести что-нибудь для анализа. Ильяс, правда, продолжал по инерции права качать. Когда я спросил, куда они пристроили наших приятелей, он пожал плечами и ответил:
— А тебе это зачем? Ты ж сказал — «сами, это ваше дело, где и как»…
— Да, сказал. Но если ты забыл, напомню — я вами командую и несу ответственность за каждый ваш неверный шаг.
— Неверный?!
— Если в колодец канализации, что в сквере напротив, придётся перепрятывать. А это целое дело.
— Ну убил! — обиделся Артур. — Ты нас за кого держишь? Что ж мы, по-твоему, даже трупы не в состоянии спрятать? Зачем тогда согласился с нами работать? Сказал бы сразу — не подходят, давайте других…
— Значит, не в люк?
Бойцы внимательно посмотрели на меня, переглянулись и прыснули.
— Может, хватит прикалываться?
— Может, и хватит…
Перед тем как подсесть на закорки к контрактникам, мы, естественно, осмотрели местность. Это одно из основных правил диверсанта: если есть возможность, обязательно как можно тщательнее изучи подступы к объекту, на котором тебе предстоит работать. Люк в сквере хорош для укрытия только с первого взгляда: вроде бы в кустиках, скрыт от посторонних глаз и в то же время рядом, далеко тащить не надо. Со второго взгляда видно, что на крышке свежие царапины, тропинка к люку протоптана основательная. Открывать не стали, но и так понятно — часто пользуются.
— Ладно, давай договоримся, — пошёл на мировую Ильяс. — Мы согласны — были не правы. Наказал за дело. Ты командир, мы бойцы, должны выполнять всё с полпинка, иначе — всем смерть.
— Приятно слышать…
— Но и ты тоже — хорош прикалываться. Мы не пальцем деланные и не первый раз на операции.
— Я в курсе.
— Ну тогда и относись к нам как к полноценным бойцам. Без всяких там подъ…бок — проверок.
— Хорошо. Так без обид?
— Да ну, какие обиды. А то мы не знаем, за что нам деньги платят?
— Ну я рад. А всё-таки… куда приятелей дели?
— Под площадку с мусорными баками. Под асфальт подкоп сделали, упаковали, утрамбовали. Лопаты почистили, повесили обратно на пожарный щит. И попробуй скажи, что ты сделал бы что-нибудь лучше.
— Нет, не скажу. Это оптимальный вариант. До весны к этой площадке никто и не притронется…
В одиннадцать мы выписались. Как и ожидалось, администратор и дежурная были новые. Они в нашу сторону даже и не посмотрели. Потому что мы больно молоды для таких солидных тёток. С нами, с разницей минут в десять, выписывались какие-то строители, от сорока и дальше — так администраторша всё охала: жаль, мол, такие импозантные мужчины от нас уезжают…
После этого мы поехали на другой конец города и взяли номер в небольшом семейном пансионате, с гаражами. На западе подобные заведения именуют мотелями. Позавтракали, поставили вещи и поехали работать.
Да, кстати, проверка моя удалась не в полной мере. Артур, образно выражаясь, соскочил. Ильяс достал из сумки свой нож и деловито заколол обоих приятелей Андрея. Два точных удара в сердце — два трупа. И не один мускул на лице не дрогнул.
Выражения лица Артура в тот момент я не видел, он стоял ко мне спиной. Вряд ли он так встал намеренно, но факт — в Артуре я пока до конца не уверен. А отдельно проверять его уже некогда, нам работать надо. Придётся всё делать на ходу, во время операции…
Куратора нашего зовут Майрбек Умаров. Это один из влиятельных людей в Чечне, амир, или, как привык говорить российский обыватель, полевой командир.
Забавное словосочетание — «полевой командир», не иначе какой-то хитрый журналист его придумал. Для горожан звучит загадочно и весомо, а сельчане, в том числе и чеченцы, над этим смеются. У меня, например, словосочетание «полевой командир» ассоциируется с хромым Исмаилом из Закан-Юрта — колхозным бригадиром, который ковыляет по полю и сердито командует убирающими кукурузу женщинами. Он сердится на то, что женщины ленятся нормально работать, а они смеются над ним, потому что бригадир инвалид и ничего не может им сделать. Вот это точно — полевой командир.
А если, допустим, отряд в горах, значит, командира надо называть «горным»? Я, например, знаком с ребятами из нескольких крупных банд, у которых базы (схроны и места сбора) расположены в лесном массиве. То есть живут они, как и все нормальные военные нохчо, в обычных сёлах, а когда надо делом заняться, едут в лес, достают оружие, переодеваются в форму оккупационных войск… Теперь что, их главарей называть «лесными командирами»? Ну, журналюги, придумали…
На мой взгляд, амир[4] будет правильнее. Самый большой человек в своём районе, именно в его руках сосредоточена реальная власть, администрация, и органы либо делают вид, что не замечают его деятельности, либо откровенно заигрывают с ним, идут на всякого рода сделки и договоры. Восток — дело тонкое, то же можно сказать и о Чечне.