Шенги успел справиться с лысым воякой и встретил новых противников возле лестницы – плащ откинут, лапа на виду во всей красе.
Грабители, орудовавшие на втором этаже, вообще не ожидали посторонних, а уж знаменитый Подгорный Охотник и вовсе оказался для них таким же сюрпризом, как носорог в тронном зале или стражник в Гиблой Балке.
Тот из преступников, кто прибежал первым, остановился на верхней ступеньке. Его сообщник с разбега ткнулся ему в спину, едва не столкнув дружка вниз. Тот с трудом удержался, жестом отчаянья и испуга схватил стоящую возле лестницы глиняную расписную вазу со стеблями камыша и швырнул ее сверху в Шенги.
Охотник увернулся, ваза ахнула об пол у его ног, разлетелась в мелкие осколки.
– Ну, я ж вас… – выдохнул вспыльчивый Шенги и, перепрыгивая через две ступеньки, устремился в погоню за дунувшими прочь грабителями. Дайру помчался следом.
Десятник Мрабиш Кошачий Глаз молча проклинал и свою работу, и праздник, и тех сволочей, что вздумали именно в этот день затевать беспорядки. Все «крысоловы» на улице, все при оружии, всем не до отдыха – даже если вчера твой десяток был в карауле…
При воспоминании о вчерашнем происшествии в карауле Мрабиш свирепо сплюнул и добавил к списку тех, кто подлежит проклятью, этого мерзкого урода, Охотника с птичьей лапой. Теперь до старости будут сниться эти когти у виска… Что еще хуже, командир не один год будет насмехаться. А уж сотником стать – про это вообще лучше не думать!
Хорошо бы сегодня отличиться, показать себя! Глядишь, забыл бы командир о вчерашнем позорище…
Мрабиш огляделся. Вокруг солидные дома, их обитатели заперлись, вооружили слуг и пережидают грозу. Тихо, безлюдно, даже бродячий пес не прошмыгнет, словно чума ее выморила, эту улицу Старого Менялы…
Не успел Мрабиш это подумать, как по левую руку от него, на втором этаже каменного дома приоткрылась ставня.
– Эй, стража! – позвала из окна пожилая женщина. – Командир, эй!..
Мрабиш остановился.
– Что угодно госпоже?
– К моим соседям напротив – вон в тот дом – залезли грабители. К почтенному Намиверу, торговцу парусным холстом…
Энтузиазм десятника пошел на спад, как будто Мрабиш и не мечтал о подвигах.
– Сколько их?
– В окно влезли двое, а уж сколько через черный ход вошло – отсюда не видно.
– Да, верно… – У Мрабиша вконец испортилось настроение.
– Одного я узнала, – самодовольно заявила женщина.
– Да? И кто это?
– Тот Охотник, про которого разные байки рассказывают. С птичьей лапой.
Десятнику показалось, что он ослышался.
– Шенги Совиная Лапа?! Да не может такого быть!
– Ну да, я же слепая дура! – осерчала старуха. – Может, то не лапа была, а копыто! Или клешня! Или…
– Верю, верю! – счастливым, звонким голосом откликнулся Мрабиш. – Стало быть, хваленый Охотник под шумок грабежами занимается? Эй, парни! Покажем этой Подгорной Твари, что мы не забыли вчерашнее!..
То, что происходило в темном коридорчике второго этажа, и дракой-то назвать было нельзя. Просто Шенги налетел на одного из грабителей (того, что понахальней), двинул его чешуйчатым кулаком в солнечное сплетение, а левой рукой добавил ему в висок. Проверив по привычке, жив ли противник, Шенги оглядел коридор и убедился, что второго грабителя (того, что потрусливее) он упустил. Должно быть, парень нырнул в одну из комнат, пока Охотник поднимался по лестнице.
Шенги, вспомнив наконец о талисмане, коснулся серебряной пластинки под рубашкой – и словно свиток-карту перед ним развернули! Он обернулся к Дайру:
– Их трое, в разных комнатах. Да пошли они в болото, драться еще с ними!.. Если сунутся, тогда дело другое… Пошли вниз, надо развязать хозяина. И стражу позвать.
– Стража тут… – напряженным голосом сказал Дайру, прислушиваясь к чему-то.
Шенги вскинул голову, негромко помянул Многоликую и быстро подошел к закрытому ставнями полукруглому оконцу. В щель видна была улица перед домом. Но даже если распахнуть ставни, отсюда не увидеть было, что делается у входной двери: мешал навес от дождя.
Впрочем, Шенги не нужно было ничего разглядывать. Хватало того, что он слышал.
– Афгир, Приблуда – выбить дверь! – неслось снизу. – Вескат и Лепешка – вперед, Фариторш и Дрозд прикрывают с арбалетами. Осторожнее с Совиной Лапой! Помните, как он вас вчера?.. Можете его живым не брать, сам виноват, раз на краже попался!.. Чего копаетесь, остолопы?
– Дверь больно прочная, – откликнулся басом кто-то из «остолопов».
– Вчерашний… – с досадой выдохнул Шенги.
– Уходить надо, – отозвался Дайру, который знал о недавних приключениях учителя. – В какой из комнат нет бандитов? Если без драки, то успеем спрыгнуть во дворик.
Учитель, сам принявший такое решение, тронул серебряную пластинку под рубахой:
– Вот эта комната!
И бросился к ближайшей двери. За ним поспешил ученик, на ходу застегивая пряжку ремня, чтобы прыгать со свободными руками.
Небольшую комнатку, которая, видимо, служила хозяевам гардеробной, Шенги перешагнул в два прыжка, мощным ударом высадил ставни, крикнул Дайру:
– Давай за мной!
И, перемахнув через подоконник, спрыгнул во внутренний дворик.
Дайру хотел последовать за ним… вот тут-то и обнаружилась ошибка учителя!
Талисман честно ответил на вопрос: грабителей в комнате не было. Но Шенги не спросил, есть ли здесь кто-нибудь еще…
В шкафу маялся угрызениями совести старый слуга, укрывшийся там от злых чужаков.
То ли он решил, что преступники уже спасаются бегством, то ли до его слуха долетели отголоски криков стражи… В старике взыграла отвага и, выскочив из шкафа, он вцепился в плечи Дайру.
Юноша вывернулся из его рук и крепко врезал невесть откуда взявшемуся противнику в солнечное сплетение.
Старик отлетел к окну и обвис на подоконнике. Морщинистое лицо посерело, губы без крика хватали воздух.
Дайру замер в нерешительности, глядя на того, кто загораживал ему путь к бегству. Узкая грудь неровно вздымается под поношенной рубахой. Кадык ходит по морщинистой тонкой шее, которую обхватил кожаный ошейник с именем хозяина.
Оттолкнуть его от окна? Но бедняга так вцепился в подоконник, что пальцы побелели.
Еще раз ударить старого человека? Ну уж нет… да и убить можно ненароком.
Заговорить? Он сейчас ничего не поймет…
И Дайру решился. Он крикнул через голову старика, чтобы услышал учитель:
– Уйду другой дорогой! Не жди меня, беги!
Оставив комнату, он спустился по лестнице и поспешно пересек трапезную, на ходу отметив, что оба грабителя, моряк и лысый, лежат, где брошены. А женщина, похожая на гусыню, всхлипывая, теребила узлы на веревке, пытаясь развязать мужа – или это ее отец?
Дайру не сказал хозяевам дома ни слова, сразу прошел в прихожую. Дверь уже держалась на одной петле и полувыдранном запоре.
Юноша поспешно встал справа от косяка – и вовремя! Дверь грохнулась на пол.
Ручища «крысолова» сгребла Дайру за грудки. Он ожидал чего-то подобного и пронзительно заголосил:
– Ой, господа стража!.. Ой, боги вас принесли!.. Грабят нас! Хозяина связали! Хозяйке платье порвали! Кухарку – и ту зарезали!.. Ой, помогите, ради Безликих!.. Там, наверху!.. Сундуки ломают!..
Стражник, не выпуская свою добычу, с прищуром глянул на юнца.
Дайру знал, что сейчас видит «крысолов». Идиотски вытаращенные глаза, дрожащие от страха губы, растрепанные белесые волосы, добротная одежда – и ошейник.
Раб, выросший в доме. Хозяйский любимчик. Перепуганное ничтожество.
Стражник брезгливо отбросил мальчишку к стене:
– Не путайся под ногами, молокосос!
Дайру выждал, пока стражники прогрохотали мимо него через прихожую в трапезную, и выскользнул в открытый дверной проем.
«Не велят путаться под ногами – не будем…»
Хастан Опасный Щит вновь стоял у окна и глядел на изученные до малейших подробностей дворцовые шпили. В последнее время это занятие вошло у него в привычку.
Да, отсюда открывался дивный вид… но не видно, эх, не видно было черных полос дыма над городом. Даже самый ближний храм – святилище Того, Кто Зажигает и Гасит Огни Человеческих Жизней, – расположен так, что из комнаты Хастана не увидеть пожара.
Посланник с утра пораньше побывал в этом храме. Молился истово, хоть в душе и веровал по старинке в Морского Старца. Незачем гневить Безликих сверх меры, особенно если затеваешь кощунственное дело.
Когда Хастан вышел из храма и обернулся на купол в форме ладоней, сложенных жестом защиты… что ж, посланник утешил себя тем, что это красивое здание серьезно не пострадает. Рядом дворец, а значит, пожар погасят быстро.
Остальные храмы Хастан обходить не стал. Вернулся на Серебряное Подворье, объявив свите (так, чтобы слышали «репьи»), что будет молиться у себя в комнате.
Сейчас посланцу хотелось невозможного. Хотелось подняться на крышу, прихватив верную подзорную трубу – тяжелую, бронзовую, с хорошими наррабанскими линзами. И осмотреть город.
Впрочем, верфи отсюда и в трубу не увидишь…
По лицу бывшего моряка скользнула гримаса. Он вспомнил давний визит на другие верфи. Вспомнил лежащий на берегу корабль, похожий на скелет кита: лишь киль да шпангоуты.
Впрочем, как известно посланнику, здешние обреченные корабли почти достроены.
Обреченные корабли…
Сколько раз приходилось видеть капитану Хастану, как уходит под воду вражеский корабль! Зрелище это не доставляло ему удовольствия, хоть он и был победителем.
Дело было не в моряках, что цеплялись за обломки и вопили, видя острые плавники, кругами ходящие по волнам вокруг места крушения. Это вздор. Людишек на свете и без того развелось предостаточно. Эти потонут – бабы других нарожают, дело нехитрое.
А вот корабль – каждый! – это неповторимое чудо. Его гибель – трагедия.
Уничтожить судно, которое еще не знало ветра в парусах, это хуже, чем убить дитя в утробе матери, с внезапной горечью подумал Хастан. Гораздо хуже…