Вишух не закончил свои утешительные размышления: по «Гордецу» ударил носовой копьемет таможенника. Заостренное бревно проломило борт и промчалось по палубе, убивая и калеча матросов.
Вишух в ужасе глядел на разверзшуюся в шаге от него пробоину. Он дернулся было прочь, но подвела искалеченная нога. Лоцман пошатнулся теряя равновесие. В этот миг «Гордец» качнулся на волне, словно стряхивая с себя предателя.
С воплем Вишух полетел в воду. Вынырнул, забарахтался, больно ударился головой о плавающий рядом обломок доски, вцепился в него мертвой хваткой и затих.
Над ним захлопали крылья. Попугай, у которого было подрезаны перья, держался в воздухе не лучше курицы. Отчаянно трепыхаясь, он опустился на горб своего нового хозяина.
В бухте шел бой. Над водой летали ядра и заостренные бревна. С берега доносились крики. А на волнах покачивалась доска, на которой неподвижно висел изменник-лоцман. На горбу его сидел попугай и панически орал:
– Сам дур-рак! Сам дур-рак!
Если ты сидишь в веселой портовой таверне, пьешь с хорошим старым другом, вспоминаешь былые приключения, а рядом наяривают на скрипочках и флейтах четверо музыкантов, начисто заглушая любые звуки, долетающие извне… и вдруг потолок обрушивается людям на головы каменным дождем… ну, тут простительно пережить шок!
Но Лауруш и Шенги не позволили себе ошалело хлопать глазами. Они же были Подгорными Охотниками!
Оба помогли раненым подняться на ноги, вместе с ними выбрели за порог – и угодили в гущу схватки.
Со стороны могло показаться, что битва идет именно за «Ржавый багор». На самом деле таверне просто не повезло: именно у ее порога пираты схлестнулись со спешащими им навстречу охранниками с верфи.
Подгорным Охотникам некогда было разбираться, из-за чего шум, гам и резня. Раз в дело идут катапульты – уже ясно, что тут не драка портовой шпаны с «крысоловами». Кто-то напал на столицу Гурлиана – и оба аргосмирца ринулись в бой. За свой город они были готовы кому угодно обломать мачты по самую палубу!
У Охотников не было мечей, но чему это мешает, если есть желание подраться?
Над покосившейся вывеской таверны висел огромный багор – для тех посетителей, что не умеют читать. Его-то и сорвал с гвоздей старый силач Лауруш – и пошел налево и направо лупить по головам непрошеных гостей.
Ну, а Шенги – этот, как известно, никогда не бывает безоружным!
Первый же пират, налетевший на Охотника, был изумлен, когда его меч отбило нечто твердое, чешуйчатое, увенчанное когтями. Долго изумляться бернидийцу не пришлось, потому что эти самые когти стиснули ему горло.
Подхватив левой рукой меч упавшего врага, Шенги перешел в атаку. Даже матерые морские разбойники дрогнули под его свирепым натиском.
– Совиная Лапа! – прокатилось по берегу, перекрывая шум схватки.
Имя это грозно звучало для чужаков: легенды о подвигах Подгорного Охотника дошли и до Берниди.
Стражники, наоборот, приободрились и оттеснили растерявшегося врага к воде, к шлюпкам.
– Глянь-ка! – окликнул Лауруш ученика.
Дальше по берегу, над верфями, лениво поднимались клубы тяжелого черного дыма.
– Кажется, это корабли, – зло ответил Шенги. – Вот уж не везет так не везет! Поневоле подумаешь о проклятии Морского Стар…
Охотник не договорил. С борта вражеского корабля – через головы отходящих к шлюпкам пиратов – хлестнула по наступающим стражникам россыпь мелких камней, щедро отмеренная ковшом катапульты. Лауруш с ужасом увидел, как его ученика ударом отшвырнуло в сторону, опрокинуло наземь.
Выронив багор, Лауруш упал на колени, подхватил Шенги за плечи. Голова ученика безвольно мотнулась от резкого движения Лауруша. Учитель ощупал его затылок и виски – и неверяще уставился на кровь на своих пальцах.
Бывалому Охотнику приходилось терять напарников. Но это же было в Подгорном Мире! От этих проклятых складок и не ждешь ничего, кроме подлости и коварства. Но чтобы в родном городе, среди бела дня… только что так славно сидели в таверне… и вдруг на твоих руках кровь дорогого тебе человека, почитай что сына…
На несколько мгновений мудрый Глава Гильдии превратился в растерянного юнца.
– Да что же это… да как же это… Лекаря сюда! – Лауруш не заметил, как нелепо прозвучало это восклицание в разгаре боя. – Может, не поздно еще… Сволочи, паскудные сволочи! – обернулся он к вражескому кораблю, откуда только что хлынул каменный град.
Никто не заметил короткой слабости сильного человека, потому что именно в это время начались странные и жуткие события.
Коротко взвыл ветер. Резко, разом похолодело. Раздался всплеск – шумный, мощный, словно по воде ударил хвостом играющий кашалот. По бухте побежали круговые волны, крепко качнули «Гордеца» и устремились дальше, к «Клинку» и таможенным кораблям.
Из воды начало подниматься что-то широкое, темное. «Ну да, кашалот!» – мелькнула мысль у многих – но они ошиблись. Не живое существо, а гигантский водяной столб медленно вытягивался из моря, словно вывернутая наизнанку воронка водоворота.
Ветер снова взвыл и заметался, словно затравленный волк. Стало еще холоднее. Люди опустили оружие, глядя, как море выталкивает из себя водяное копье. От потрясения все забыли, что здесь только что кипел бой.
А в воздухе уже вертелись крупные снежинки, плясали злой дерганый танец. Их становилось все больше, они хлестали людей по лицам, но никто не отвел глаз от чудовищного водяного вихря, который уже вырос выше мачт пиратского корабля.
Гигантская витая «змея» вдруг изогнулась над палубой, словно желая разглядеть мечущихся по палубе людишек.
А они метались, еще как метались: кто прыгал за борт, кто в панике искал укрытия в трюме, кто-то отчаянно пытался развернуть катапульту в сторону неведомого врага.
Дружное «о-ох!» вплелось в танец снежинок, когда на глазах у всех водяной «змей» вдруг разом стал ледяным, отяжелел – и всей глыбой обрушился на судно. Зеленовато-прозрачное копье пробило насквозь могучий корабль, вскипело на искалеченной палубе пеной битого льда, крови и щепок.
Пронизывающий ветер стих – и только тогда люди на берегу ощутили холод. Доски пристани были покрыты инеем.
Пираты поспешно гребли к уцелевшему кораблю. А тот не кинулся наутек, ломая от натуги весла, а задержался и спустил шлюпку, чтобы подобрать хоть кого-то из гибнущих в волнах.
Лауруш остановившимся взором глядел на тонущий корабль.
– Очень, очень интересно… – раздался рядом знакомый дорогой голос.
Глава Гильдии стремительно обернулся.
Его любимый ученик сидел на земле и, морщась, ощупывал разбитую голову.
– Хорошо задело, – сообщил он, – кожу разрубило острым осколком… – Шенги перевел взгляд на море: – Пока я отдыхал, тут было что-то занятное?
Страшное напряжение отпустило Лауруша. Он плюхнулся на землю рядом с учеником, стянул с себя рубаху, разорвал ее (хотя Шенги пытался ему помешать) и принялся перевязывать названому сыну разбитую голову, рассказывая заодно о чуде, свершившемся на глазах у потрясенного порта. Закончил он вопросом:
– Догадываешься, кто сейчас зубы показал?
Прежде чем ответить, Шенги огляделся.
Берег был завален трупами. Уцелевший пиратский корабль поднимал на борт возвратившуюся шлюпку. Матросы карабкались по вантам – ставить паруса. Насколько было видно отсюда, в Портовой бухте вражеские корабли тоже «оперялись».
Шенги с запозданием ответил учителю:
– Догадываюсь. Везде иней лежит, холодно, как в Лютом месяце. Очень, очень знакомые уши из этого дела торчат. Только вот что Хозяину делать в Мире Людей? Он же вроде по складкам… ну, хозяйничает!
– Я слышал еще про один случай здесь, в Аргосмире. После «мятежа бархатных перчаток» была похищена приговоренная к смерти принцесса, тоже сказители уверяют, что маг поработал. Очень, знаешь ли, похоже… Не нравится мне это, сынок. Совсем не нравится. Колдун… он как вооруженный воин среди безоружных людей. На каждую силу есть сила, а кто остановит чародея?
– Другой чародей.
– Возможно. А нам-то с тобой как быть? Все, что мы можем, это радоваться, что сегодня Хозяин на нашей стороне.
– Что-то он долго решал, на чьей он стороне. Склады горят, корабли горят…
– На этот вопрос может ответить только он. Ах, сынок, чего бы я не отдал за беседу с ним! Завтра же удвою награду за сведения о Хозяине.
– А что ты с ним сделаешь, если выследишь? – с интересом спросил Шенги. До сих пор эта простая мысль не приходила ему в голову.
– Сделаю? Побойся богов, сынок! Что мы с тобой можем с ним сделать? Поговорить бы с ним по душам, вот и все…
– Просто поговорить?!
– Сынок, я Глава Гильдии. Для меня важно знать как можно больше об опасностях Подгорного Мира. А этот незнакомец… Да, мы не слышали, чтобы он сделал Охотникам что-то худое. Но ты же сам понимаешь, что Хозяин – одна из самых грозных сил по ту и эту сторону Грани?
Горлан шипел, скрежетал зубами и отчаянно дергался, пытаясь хоть кого-нибудь долбануть клювом. Но Майчели крепко держал его за шею и за крылья, пока Щука осторожно выпутывала когти твари из своей шали.
– Зачем ты его так замотала? – поинтересовался Майчели.
– Этот дурак обязательно полез бы охотиться, я его знаю. Там же столько Поющих Мешочков…
Урр зарычал. Женщина весело покосилась на звероподобного пролазу. Кажется, она уже начала понимать, что он говорит. Сейчас Урр всей душой сочувствует горлану и совершенно с ним согласен. Он тоже не понимает, зачем вожак уводит его из пещеры, где столько вкусной еды, которую легко добывать.
– Готово! – Щука сдернула шаль с крылатого пленника.
Майчели тут же отшвырнул тварь далеко в сторону. Горлан нелепо покатился по земле, поднялся на лапы, отчаянно забил кожистыми крыльями: взлетать с ровной земли ему было непросто.
На всякий случай Майчели поудобнее перехватил свой посох: вдруг придется сбивать на лету разобиженную тварь, идущую в атаку?