– Привет! – улыбнулся ей Апрель.
– Привет! – кивнула та. – Скучаешь?
– Да так, – неопределенно отвечал ангел. – Решил пройтись по залу, с кем-нибудь поболтать.
– Ну отдохни, пока мой твою клеит… – грустно улыбнулась она. – У нас с ним такое часто бывает. Что ни вечер, то новая телка, как он это называет.
– Похоже, с ним не все в порядке, да? – с сочувствием спросил молодой ангел, наблюдая, как блондин, перекинувшись несколькими словами с Настей, подзывает официанта.
– И не говори! – махнула рукой его собеседница. – Вся исстрадалась из-за него… Ну сам посуди – разве это жизнь? Спит каждый день до двух, а то и то трех часов дня. У него своя фирма, склады по всей Москве, но делом своим он совсем не занимается, посадил везде директоров да управляющих, они вкалывают, а он только бабло стрижет. А ночи напролет мы с ним по кабакам да по саунам мотаемся. И все с девками, все с девками… Сейчас, если и с твоей получится, будет жене звонить, опять врать… Изоврался так, что уже скоро имя свое забудет! Жена у него красавица, бывшая модель, детишек двое – так они уже не помнят, когда последний раз его видели… Гляди, вон нашим закуски принесли, шампанское пьют… Похоже, договорятся!..
– Выходит, это совсем не тот человек, который нужен моей подопечной, – со вздохом заключил ангел.
– Да не то слово! – горячо поддержала его собеседница. – Твоя девочка может сейчас, как он у меня выражается, встрять по полной программе. Сюда же с минуту на минуту его постоянная пассия нагрянет. Он ей назначил встречу, да и забыл. А у нее характерец – ого-го, душа-то уже давно не наша, чуть не с детства, по-моему… С нее станется, может и в волосы вцепиться, и лицо расцарапать, и одежду порвать. Всякое бывало, даже похуже. Недавно одну студентку в больницу увезли с сотрясением мозга. Она ее так толкнула…
– Какой ужас! Слушай, спасибо, что предупредила! – Ангел благодарно сжал ей руку и сделал знак Насте. Та поймала его взгляд и кивнула. Сказала что-то своему кавалеру, встала из-за стола и неторопливо направилась в сторону туалетной комнаты.
– Она что – видит тебя? – ахнула заметившая это женщина-ангел.
– Да.
– Не может быть! Дожила до таких лет – и ни одного греха?
– Нет, тут другое… Мы только что встретились. Сегодня, точнее уже вчера, вечером. А до этого я искал ее почти двадцать лет.
– Да ты что! Просто чудеса! Слышала о таком, но ни разу не видела… Ну что же, удачи и тебе, и ей!
– Спасибо! – Ангел еще раз пожал ее руку на прощание и поспешил следом за Настей. Она ожидала его, поправляя макияж у большого зеркала. Кроме них, в комнате никого не было.
– Ну и как? Как он тебе? – волнуясь, спросил ангел.
Настя пожала плечами:
– А я сама не знаю. Как-то не очень… Так вроде ничего… Но такое чувство, что он врет все время, глаза бегают… А что его ангел? Ты поговорил с ним?
– С ней. Это женщина. Говорил. И ровным счетом ничего хорошего о ее протеже не услышал.
– Вот как? Ну и фиг с ним, и не очень-то хотелось. – Девушка закрыла пудреницу и кинула ее в сумочку. – Пошли обратно?
Первое, что они увидели, вернувшись в зал, – ярко накрашенную брюнетку, лобызавшую несостоявшегося Настиного кавалера.
– Ах, котик, – щебетала она, – как это мило было с твоей стороны назначить мне свидание здесь. Я так соскучилась и такая голодная… Ты угостишь свою зайку шампанским?
Настя только скривилась, проходя мимо них. Она вернулась за свой столик и тотчас подозвала официанта.
– Принесите счет, пожалуйста. Мне здесь надоело, – объяснила она своему спутнику.
– Ты огорчена? – участливо поинтересовался Апрель.
– Ничуть. Вот честное слово – ни капельки!
Расставшись со своим приятелем, Апрель, конечно, понятия не имел, куда тот направится. Наверное, Озорник так и останется сидеть в кабинете Стирателя, отвлекая чиновника от работы и раздражая его своей веселой болтовней, или отправится летать по ночной Москве, чтобы устроить где-нибудь очередную проделку. Впрочем, Апрелю сейчас было вовсе не до него, у него достаточно было своих забот.
А между тем Озорник, который вскоре после своего друга тоже покинул кабинет Стирателя, совсем не веселился. Вылетев из башни Исторического музея, он отправился прямиком на Сухаревскую площадь, в Институт имени Склифосовского, где вот уже много недель лежала без сознания его подопечная. Склонившись над койкой Алины, ангел вглядывался в ее безжизненное лицо, и по его щекам текли слезы. Он знал, что девушка не страдает, не чувствует боли – она вообще ничего не чувствует, – но легче ему от этого не становилось. В который уж раз ангел во всех подробностях прокручивал в памяти ту страшную осеннюю ночь и запоздало корил себя за то, что отвлекся и не сумел вовремя прийти на помощь Алине. Конечно, потом, когда ее земной путь закончится, может выясниться, что именно такой исход был предначертан для нее в Книге Судеб… Это, конечно, послужило бы оправданием для ее хранителя. Ну а если нет? Если окажется, что авария была чистой случайностью? Тогда он, Озорник, будет кругом виноват.
Впрочем, удручало молодого ангела не только чувство вины. И уж никак не боязнь ответственности за свою оплошность. Больше всего Озорник горевал из-за того, что судьба его подопечной приняла столь трагический оборот. Он очень любил свою Альку и никак не мог смириться с тем, что в столь юном возрасте жизнь девушки уже практически закончилась. Надежды на ее выздоровление практически не было. «Спасти ее может только чудо», – повторяли врачи. Родители Алины, чье горе было безмерным, не жалели денег на лечение своей дочки. Они верили и надеялись, и их хранители всячески поддерживали их в этом. И тем не менее ангелам было еще тяжелее, чем отцу и матери девушки, – они ведь могли читать мысли врачей и знали то, что не произносилось вслух. Они знали – даже если девушка когда-нибудь и придет в себя, прежней она уже не станет. Несчастной Алине уже больше не гонять на мотоцикле, не плавать, не веселиться с друзьями – ей придется провести весь остаток своих дней на больничной койке, почти без движения. И каждый раз, когда Озорник думал об этом, его горло сдавливали рыдания.
Вот и теперь, оставшись наедине с Алиной в полутемной больничной палате, ангел, как это не раз уже случалось, тихо и горько плакал. Но в этот раз он оплакивал судьбу не только своей подопечной, но и своего друга. От мысли, что меньше чем через сутки, в тот час, когда на Земле все люди будут весело встречать свой самый любимый праздник, его друг исчезнет раз и навсегда, его сердце отчаянно сжималось. И, глядя в стену палаты, Озорник продолжал бесконечный мысленный разговор со своим другом, то упрекая его за то, что он так дешево оценил собственную жизнь, то всячески пытаясь отговорить его от необдуманного поступка, то восхищаясь его смелостью и мужеством. Сам бы он ни за что не решился на такой отчаянный шаг, не то что ради каких-то денег, но даже ради спасения столь дорогой ему Алины. Хотя…
Глава седьмая,
в которой Настя и ее ангел-хранитель гуляют по ночной Москве
– Ну что? – поинтересовался Апрель, когда они оказались на улице. – Ловим машину и едем в другое место?
Настя не торопилась с ответом. Она с удовольствием вдыхала свежий ночной воздух, постукивая каблучком по очищенным от снега плиткам перед входом в ресторан, и оглядывалась вокруг. Несмотря на весьма поздний час, жизнь на празднично украшенном Новом Арбате продолжала бурлить. Фонари и рекламные вывески ярко освещали улицу, поток машин на заснеженной мостовой и не думал редеть, да и недостатка в прохожих не ощущалось.
– Знаешь, а может, пройдемся немного? – проговорила она наконец. – Такая чудесная ночь – прямо совсем-совсем новогодняя!
– А ты не устанешь? – Апрель с сомнением покосился на ноги своей подопечной. – Вон у тебя какие высокие каблуки!
– Ерунда! – беззаботно отвечала Настя. – Я привычная. С моим ростом без каблуков ходить просто нельзя. А устану – возьмем машину.
И, подхватив своего сопровождающего под руку, она зашагала по улице.
– Смотри, Настя! – Апрель указал на вход в ночной клуб, откуда доносилась громкая веселая музыка. – Это, насколько я знаю, тоже очень модное место. Может, зайдем?
– Нет, не сейчас. У меня пока нет настроения. Я хочу погулять! – Настя прижалась щекой к его плечу и счастливо проворковала: – Я так рада, что тебя встретила, что ты меня все-таки нашел. Оказывается, иметь ангела-хранителя так здорово! Теперь у меня и деньги есть, и на душе так спокойно-спокойно…
Подул ветер, бросил им в лицо горсть снега, над головой громко хлопнула рекламная растяжка, поздравлявшая москвичей с наступающим Новым годом.
– Словно парус! – заметила Настя, поглядев вверх. – Знаешь, я никогда в жизни ни на чем не плавала. Ни на теплоходах, ни на яхтах, ни даже на лодке. И моря ни разу не видела. А так хочется лежать на берегу, на горячем песке, под ярким солнцем, чтобы шумел прибой и кричали чайки… Или плыть на красивой яхте, чтобы синяя-синяя вода, и белоснежный парус, и берега на горизонте не видно, и соленые брызги в лицо… Я часто об этом мечтаю и иногда так явственно себе представляю, точно все это уже со мной было. Может, в прошлой жизни? А? Как ты считаешь? Ты веришь в переселение душ?
– Настя, мне не хочется тебя огорчать, – улыбнулся ангел, – но никаких прошлых жизней не бывает. Это все выдумки. Земная жизнь у человека только одна, одна-единственная.
– Правда? А что же тогда потом?
– Потом его тело умирает, а душа или спасается – или гибнет. Разве ты не помнишь? Мы ведь недавно об этом с тобой говорили.
– Да, помню, конечно, только я не все понимаю… Выходит, про ад и рай – это правда? Есть и райские сады с цветами и плодами, есть и преисподняя?
– Насчет райских кущ – это почти правда. Как бы тебе это объяснить… Там все устроено так, чтобы тому, кто там находится, было хорошо. И если чьей-то душе нравятся цветущие сад