— Ничего я не копировал, — буркнул Салаватов.
— А кто копировал? — поинтересовался Александр Анатольевич.
— Не знаю.
— И вы не заметили, что данные допроса Привозина вдруг резко изменились?
— Нет, они всегда такие были.
Детектор по-прежнему выдавал графики и утверждал, что слова Руслана Каримовича связаны с действительностью процентов этак на пять.
— Случайное совпадение с данными Дениса Осинцева?
— Не знаю, кто это.
— Серьезно? Совсем не помните?
— Нет.
— Это ваш клиент. Пять лет назад вы его отправили в Закрытый Центр.
— Тоже доказательства фальсифицировал?
— Как ни странно, нет. Совершенно за дело. Правда, слишком надолго, на два года. Но это уж не ваша вина, такова была судебная практика. И он все два года провел в блоке «А» заведения Евгения Львовича, несмотря на то, что психокоррекцию ему сделали месяцев за семь. Но тогда психологи не решали. Так вот Денис Осинцев вас прекрасно помнит и, между прочим, зла не держит. Глаза прятал, когда мы ему показали его допрос, но все подтвердил. И вы будете глаза прятать, если вам запись нашего сегодняшнего разговора показать года через два.
— Саша, — вмешался Венгер, — под БП Руслана Каримовича? Ну, уровень правдивости пять процентов. Что у нас Андрей думает? Насколько серьезная ИБС?
— Была когда-то, — усмехнулся Андрей, — диагностировали четыре года назад, моды подстраивали. И они благополучно справляются. Вообще не жалуются на критические сужения сосудов. И на тромбы не жалуются. Сосуды вычищены. Нет опасных зон. Хотя уровень холестерина высоковат, конечно, так что была и может возобновиться. Но это длительный процесс. За время допроса не начнется. Даже без таблетки можно обойтись. Но Руслан Каримович ее и не пил. И не надо. Нет необходимости. У вас были стрессовые боли, от напряжения мышц. Могу дать успокоительное.
— Значит, можно под БП? — спросил Нагорный.
— Без вопросов. Можно, конечно.
— Прямо сейчас? — спросил Салаватов.
— Нет, — сказал Александр Анатольевич, — еще буквально пара слов.
И повернулся ко мне.
— Артур, пообещай, что не уволишься.
— Не уволюсь, — сказал я. — А что?
— Понимаешь, это не простое совпадение, что тебя направили на стажировку к Руслану Каримовичу, и ты тут же нашел нарушения. На него был материал из СБК.
Реакция Салаватова была отчаянной. Можно было даже не смотреть на эмоциональные всплески и красные пятна на изображении мозга. Он побледнел и выронил таблетку.
Программа же выдала подсказку: «Испытуемый может быть причастен к убийству или другому тяжкому преступлению, вероятность 65 %».
— Вот это да! — прокомментировал Нагорный. — Даже не ожидал.
— Что там? — тихо спросил Салаватов.
— Ну, что, — вздохнул Александр Анатольевич, — «Е3», видимо, не обойдемся.
— Руслан Каримович, к какому убийству вы причастны? — прямо спросил Венгер.
— К убийству? — быстро спросил Салаватов. — Ни к какому.
— Тогда к чему? — сказал Нагорный. — Детектор считает, что причастны.
— Саша, — попросил Салаватов, — можно мне с Камиллой наедине пообщаться?
— Прямо сейчас?
— Да.
Нагорный кивнул.
— Да, конечно.
И указал взглядом на дверь рядом с дверью в туалет, куда Дима заходил мыть руки, когда мы допрашивали Привозина.
— И еще, — сказал Салаватов, — я бы хотел, чтобы у Камиллы был пароль от моих модов и запись СДЭФ с начала допроса.
— Хорошо, — кивнул Александр Анатольевич. — Госпожа де Вилетт, ловите файл. У вас полчаса.
Они встали и прошли за дверь, на которую указал Нагорный. Я успел увидеть, что там есть маленькая комната, видимо, без окна.
Обед
— Ну, сдвинулось с мертвой точки, — тихо прокомментировал Венгер, — сейчас торговаться будут.
— А что за материал на него из СБК? — спросил я Нагорного.
— Артур, не сейчас, — сказал Александр Анатольевич. — Я тебе потом объясню. Был материал.
— На БП жестко настаиваем? — спросил Кирилл Васильевич.
— Да, конечно, — кивнул Нагорный. — Вообще без вопросов.
Они вернулись минут через пятнадцать. Салаватов выглядел решительным и более спокойным.
Сели напротив нас.
— Я бы хотел сделать признание, — начал Руслан Каримович.
— Отлично, — прокомментировал Нагорный.
— Но я бы хотел некоторых гарантий.
— Я слушаю, — сказал Александр Анатольевич.
— Если я сейчас все расскажу, я могу надеяться на то, что допроса под БП не будет?
— Нет. Если вы так хотите избежать допроса под БП, я не могу быть уверенным в том, что вы все рассказали. Могу гарантировать, что все будет хорошо. Техника отличная, врач рядом сидит на крайней случай.
— Совсем нет?
— Абсолютно. БП обязателен. Все остальное обсуждается.
— Могу я рассчитывать на Открытый Центр?
— Руслан Каримович, уже то, что установлено, тянет на «Е3». Фальсификация доказательств — раз, незаконный арест — два, сговор с судьей — три, психологические пытки — четыре. Ну, какой может быть Открытый Центр? Даже если я буду у Ройтмана в ногах валяться, он вас к Старицыну не отправит, а Старицын не примет. А я еще не знаю, что у вас там с убийством.
— А вы сейчас чем занимаетесь, Александр Анатольевич? — вмешалась Камилла. — Это что не психологические пытки?
— Ни в коей мере, госпожа де Вилетт. Я что угрожаю Руслану Каримовичу, что Андрей Кравченко даст ему отравленную таблетку? Или что он после БП память потеряет? Или что его в ПЦ убьют? Овердозу КТА вколят? Не даст, не потеряет, не убьют. Я все говорю, как есть.
Так, что я могу сделать. Только то, что и вы, Руслан Каримович, делали неоднократно. Я могу написать Ройтману, что Салаватов Руслан Каримович на следствии вел себя очень хорошо, очень нам помог, выдал тонну неоценимой информации, а потому мы очень просим вас, Евгений Львович, к Руслану Каримовичу быть поснисходительнее и поместить его в наиболее легкий блок из возможных. В комнате не запирать, давать гулять по два часа и как можно раньше разрешить свидания и поездки домой. Ройтман обычно к нам прислушивается, сами знаете.
— Пойдет, — сказал Салаватов. — Меня устраивает. На «Е2» я могу рассчитывать, если все расскажу?
— Руслан Каримович, вы человек опытный и компетентный, оцените себя сами: какой у вас реально блок, если без скидок?
— «Е4»… видимо.
— Понятно. Вы были в том голубом гравиплане?
По графикам СДЭФ вылетел вверх протуберанец, зона страха на изображении мозга залилась красным, и Салаватов стал еще бледнее, полузакрыл глаза, запрокинул голову и схватился за сердце.
— Ну, в точку, — сказал Нагорный.
Андрей встал с места, подошел к Салаватову и сунул ему в руку таблетку.
— Под язык немедленно.
Руслан Каримович послушался.
— Это успокоительное, — сказал Андрей. — Боль невротическая, это не ИБС, но лучше снять.
— Мы можем продолжать? — спросил его Нагорный.
— Саша, буквально пять минут подождите.
— Подождем, мы же не садисты.
— Нет, нет, — с усилием сказал Салаватов, — меня там не было.
И детектор утверждал, что он говорит правду.
— Ну, зачем я там? Я же не снайпер.
— Детектор вам верит, — сказал Нагорный, — все, приходите в себя, я молчу.
Помолчали действительно минут пять.
Салаватов задышал ровнее и отнял руку от сердца.
— Все, — сказал он, — я в порядке.
— Андрей, — спросил Александр Анатольевич, — можно?
— Да. Насколько я понял, самое страшное уже позади.
— Не факт. Руслан Каримович, какова была ваша роль?
— Саша, вы не ответили. Я могу надеяться на «Е2»?
— Я не могу обещать. Все-таки на два блока вниз… с терроризма. Но постараюсь. Просить буду.
— Ваше слово будет очень веским в этом деле.
— Я понял.
— Но вам будет психологически тяжело за меня просить.
— Ни в коей мере. Мне никогда не бывает психологически тяжело просить за кого-либо. Все же, какова была ваша роль?
— Вы обещали.
— Да, я обещал. Вы были организатором покушения на меня?
— Нет, нет. Я подбирал людей.
— Понятно. Знали, для чего подбираете?
— Да. Вы же с Хазаровским уволили стольких! Отличных специалистов, по одному подозрению! Только за то, что они работали при Страдине. Думаете, они вас любят?
— Не думаю, — сказал Нагорный. — Я не для себя это делал. Иначе систему было не изменить. Пришлось менять людей. Люди, которых вы подобрали — бывшие сотрудники прокуратуры?
— Бывшие оперативники. Не только наши. Есть из СБК. Службу безопасности ведь тоже перетряхнули.
— Вы в СБК работали какое-то время?
— Десять лет. Только при Страдине перешел в прокуратуру. Он хотел укрепить ее опытными сотрудниками.
— Понятно, — усмехнулся Нагорный, — укрепил. То есть у вас в СБК остались знакомые?
— Конечно.
— Сколько всего человек вы подобрали?
— Четверо наших и двое из СБК.
— Фамилии назовите, пожалуйста.
Салаватов молчал.
— Руслан Каримович, — вмешался Венгер. — Ну, «А» сказали, надо же и «Б» говорить.
— Вытягивание имен и фамилий с помощью БП конечно отнимет у нас несколько дополнительных часов рабочего времени, — добавил Нагорный, — но я уже не буду за вас просить.
Салаватов вздохнул и начал перечислять:
— Ефимцев Станислав, Горелин Виктор, Николаев Илья, Кан Артем. Это из прокуратуры. Все уволены год назад, после вашего прихода. Из оперативного отдела. Якобы за взятки и фабрикации дел с целью вымогательства.
— Угу! — хмыкнул Нагорный. — А на самом деле абсолютно честные ребята.
— Не иронизируйте! Их уволили в дисциплинарном порядке, приговора не было! Саша! Да вы просто чистили ведомство от людей Страдина.
— Руслан Каримович, во-первых, давайте сменим обращение. Я понимаю, что разница в возрасте, но мы больше не коллеги. Давайте вернемся к «Александру Анатольевичу».
— Хорошо, Александр Анатольевич, — усмехнулся Салаватов.
— И, во-вторых, — продолжил Нагорный, — вас же не уволили, хотя вы никогда не скрывали своих симпатий к Владимиру Юрьевичу. Я сейчас это считаю ошибкой. Надо было всех разогнать. Но факт, не уволили.