– Все в порядке, путь свободен! – весело сказал он.
– Т-ш-ш! – зашипел на него Борис, приложив палец к губам: – Слушайте!
Паганель замер, потом шепотом сказал:
– Поют… И как раз в той стороне, куда нам нужно! Хм, интересно… Хотел бы я знать, что это такое!
Мы осторожно поднялись медленно, поминутно останавливаясь и прислушиваясь, двинулись вверх по лестнице.
Пение приближалось. Слов по-прежнему разобрать было нельзя, но уже отчетливо слышались голоса – мужские и женские.
– Псалом какой-то! – пробормотал Борис, но Паганель шикнул на него.
Мы крались по сырому коридору, держась руками за стену – Паганель на всякий случай погасил фонарь, чтобы не выдать себя неосторожным светом.
Вдруг пение смолкло. Мы шли в полной темноте, и тут, буквально в нескольких шагах от нас, зазвучал гулкий, раскатистый голос. Эхо запрыгало под низкими сводами, искажая смысл слов.
– Латынь… – еле слышно пробормотал Паганель.
Неожиданно мглу, сгустившуюся в коридоре, рассеяли отблески огня. Впереди, где-то справа, горел костер. В воздухе ощутимо запахло гарью, каким-то церковным запахом – то ли воском, то ли ладаном.
Мы остановились. Прыгающий свет от не далекого костра уже позволял нам видеть друг друга. Паганель жестом поманил нас, а когда мы склонили головы, прошептал, чуть шевеля губами:
– Другого пути у нас нет! Придется красться дальше, но я боюсь, что минут их нам не удастся! Там, впереди, коридор расширяется вправо, образуя что-то вроде комнаты. Боюсь, эти певуны собрались именно там!
– Может быть, есть смысл кому-то одному пробраться вперед, посмотреть, что там и как? – предположил Борис. Меня же волновало другое:
– Максим Кузьмич, а как вы их не заметили?
– Сам не пойму! – удивленно прошептал в ответ Паганель: – Когда я ходил на разведку, тут ничего такого не было!
У меня засосало под ложечкой. Еще не хватало нам всяких привидений!
Мы посовещались еще с минуту, и решили, что Борис пойдет вперед, узнать обстановку.
Тем временем голос, торжественно гудящий у костра, смолк, и разом заговорили несколько человек, в основном женщины. Слов по-прежнему нельзя было разобрать – мешало эхо.
Борис, согнувшись, мелкими шажками убрел в темноту. Мы с Паганелем притаились у сырой кирпичной стены, и замерли в ожидании…
Искатель вернулся через несколько минут.
– Там их человек десять! Самих людей не разглядеть – костер слепит! Они там что-то вещают, руками машут, вроде бы все взрослые, не пацаны какие-нибудь! Если нагибаться, то можно прошмыгнуть по коридору – они не заметят!
– Наверное, это какие-нибудь диггеры обряд проводя! – предположил Паганель: – Значит так! Боря, вы идете первым, Сергей за вами, я – замыкаю! Ну, пошли!
Мы буквально на четвереньках двинулись вперед. Я касался пальцами мокрой земли, стараясь не упустить согнутую спину Бориса, виднеющуюся впереди.
Гомон у костра стих, неожиданно раздался резкий, визгливый клич, и сразу же ударила громкая, режущая музыка. Я не очень разбираюсь в современных музыкальных течениях, но, кажется, это был какой-то треш-металл, что-то очень громкое, с диким, хаотическим ритмом.
Пламя костра заплясало, черные тени людей запрыгали по стенам и потолку тоннеля впереди нас. Видимо, у диггеров начались ритуальные пляски.
Борис, распластавшись по земле, стремительно перебежал освещенный участок коридора, нырнув в темноту. Все нормально, никто не обратил на искателя внимания.
Я покосился на крадущегося сзади Паганеля, тот махнул рукой – давай! Глубоко вдохнув, я на четвереньках как можно быстрее, перебежал освещенный участок. По дороге, скосив глаза на костер, я заметил несколько обнаженных женских и мужских фигур, извивающихся под музыку, а на стене позади них мне бросился в глаза освещенный багровым пламенем перевернутый крест! Сатанисты!
Я кинулся в спасительную темноту коридора, где меня уже поджидал Борис.
– Все нормально?
Я кивнул.
– Ну, только бы Паганель не сплоховал! – шепнул Борис, и как будто сглазил!
Едва длинная, пригнувшаяся фигура Паганеля появилась в освещенном костром круге, как тут же завопила какая-то женщина! Музыка разом смолкла, вспыхнули фонари, раздались басовитые голоса мужчин.
Паганель, заметавшись в лучах света, кинулся обратно, и за ним тут же бросилось несколько фигур с какими-то темными палками в руках.
– Линяем! – Борис потащил меня за руку в глубь коридора, но было поздно – нас осветило несколько фонарей, и здоровенный голый мужик, занося огромный кухонный нож, с ревом устремился к нам.
Мы бросились бежать. Коридор шел прямо, никуда не сворачивая, свет фонарей преследователей бил нам в спину, освещая дорогу.
За нами неслось пять или шесть человек, вооруженных кто чем. О сопротивлении нечего было и думать – нас просто забили бы, не спрашивая, кто мы, и зачем здесь!
Топот за спиной приближался. Псевдо-диггеры, оказавшиеся, скорее всего, и в самом деле сатанистами, что-то орали, подбадривая себя, им вторил женский виг, один раз по стене прозвенела брошенная нам вслед железяка.
– Влево! – отчаянно закричал Борис, ныряя в какой-то едва заметный сворот. Я еле успел затормозить, кидаясь вслед за искателем в непроглядную тьму нового коридора.
Теперь мы бежали под уклон. Под ногами зачавкала мокрая глина, полетели брызги грязи – тут явно тек подземный ручей. Погоня задержалась у поворота, и теперь лучи фонарей светили нам по верх голов, выхватывая из тьмы блестящую грязь на полу коридора.
Внезапно спуск кончился, пол под ногами выровнялся, и мне в глаза бросился отблеск фонарей на черной, покрытой тиной и какими-то коричневыми разводами воде, но было поздно, остановиться мы не успели, и сходу влетели в воду, поднимая тучи брызг, сперва по колено, и почти тут же – по пояс.
– Е-мое! – прокричал запыхавшийся Борис, взбаламутив вокруг себя затхлую воду: – Вляпались!
Я оглянулся – сектанты подбегали к берегу подземного пруда, и чуть не упал – дно у меня под ногами скрывал толстый слой ила и каких-то осклизлых палок, железяк, бревен.
Впереди, там, куда били лучи фонарей, покрывшаяся рябью черная вода уходила во мрак.
Преследователи не спешили лезть в тухлую, маслянистую воду, и совещались, собравшись на берегу. Мы с Борисом, отбредя метров на пятнадцать, тоже остановились, тяжело дыша.
– Сейчас кто-нибудь из них достанет шпалер – и привет! – грустно проговорил Борис, стирая со лба пот – в подземелье было очень душно, вдобавок, взбаламутив придонные слои ила и прочей дряни, мы выпустили на свободу мерзкопахнущие, гнилостные газы – вокруг нас то и дело с противным бульканьем лопались белесые пузыри.
– Если бы они были вооружены… – ответил я, сплевывая тягучую слюну: – Нас с тобой угрохали бы раньше! Ясно одно – они за нами не полезут! Но и выйти на сухое место не дадут! Надо идти вперед!
– А куда – вперед? – сердито спросил Борис: – Вдруг там глубина – во! Или вообще завал?!
– Да что ты на меня-то орешь? – психанул я: – Предложи что-нибудь другое!
– И предложу! – спокойно отозвался Борис, обернулся к сектантам и миролюбивым голосом крикнул:
– Эй! Мужики! Давайте поговорим!
– Нам с тобой, сучий выползок, говорить не о чем! – немедленно донесся оттуда ответ.
– Сам ты… Трах-тарарах, и мать твою с загибом! – зло крикнул Борис, выругавшись так виртуозно, что даже преследователи наши разразились аплодисментами, о чем-то оживленно переговариваясь. Потом раздался тяжелый бас того самого, первым кинувшегося на нас мужика:
– Э, уроды! Идите прямо, держитесь правой стены! Если плавать умеете, выберетесь! Назад мы вас не пустим, а если сунетесь…
– То что? – напряженно спросил Борис: – Не убьете же вы нас?
– Вот именно – убьем! – спокойно пробасил сатанист: – Убьем, во славу Властелина Тьмы, – и трупешники утопим! Тут много таких, как вы, лежит!
Я невольно пождал одну ногу, опирающуюся на что-то осклизлое. Вспомнился читанный в школьные годы Гиляровский: «По людям ходим, барин!».
– Б-борька, пошли на хер отсюда! – я дернул искателя за рукав.
– А если там тупик? – мотнул он головой, но потом обречено махнул рукой: – Ладно, пошли!
– Валите, валите, журналюги гребанные! – донеслось до нас с берега.
– От кого слышу? Сами вы – баптисты муевые! – ответил Борис, который, как я понял, в словесных перепалках любил оставлять последнее слово за собой, и мы двинулись в неизвестность, осторожно ощупывая ногами скользкое дно.
– Как ты думаешь, Паганелю удалось убежать? – спросил спустя некоторое время Борис.
– Не знаю! – пожал я плечами: – Думаю, что да – он же тут все знает, наверняка что-нибудь придумал, и скрылся! Да и побежало за ним, по-моему, только трое, если что, он их из своего пистолета захолокостит!
– Эх! Мне бы этот пистолет, я бы устроил этим дерьмоедам веселую жизнь! Как говориться: «Команда „Газы!“ дана для всех!» – вздохнул Борис.
– Пока что дерьмоеды – это мы с тобой! – невесело пошутил я, прижимаясь по ближе к стене – тут действительно было помельче.
– Это почему же?
– Потому что еще не известно, сколько нам придется шагать, а может, и плыть, и даже нырять в этом дерьме! – и, словно в подтверждение собственных слов, я оступился и с головой погрузился в протухшую, вонючую воду.
Коридор казался бесконечным. Уровень воды был по всюду одинаков – по пупок человеку среднего роста. Временами в полной темноте встречались отсветы расположенных где-то наверху выходов на поверхность, видимо, оттуда сливали в старину нечистоты, или текла и по сей день дождевая вода.
Мы брели, и я старался не думать о том, какие формы жизни могут существовать в этих мрачных тоннелях. Разум подсказывал, что в отравленной гниением и всякими канцерогенами воде не могло существовать ничего живого, однако в памяти всплывали сюжеты из фильмов ужасов, про гигантских канализационных змей, крокодилов, всяких монстров, и тому подобной нечисти…