По степи с разных концов мерным ходом бежали тысячи боевых быков со всадниками. От их топота гудела земля. Пыль, поднимаемая множеством копыт, заслоняла небо. Восемь племен поднялись, чтобы объединиться и разделаться со свидетелями Худжгарха, навсегда избавить народ степи от этой ереси.
Племена, стоявшие на пути воинов, снимались с места и старались уйти подальше. Они уже были наслышаны, как поступают ревнители прежней веры с теми, кто поверил в духа мщения. С воинством двигались посланники Отца всех орков, как они себя называли, именно они вели племена на священную войну со всякой ересью. Первое племя, которое им повстречалось на пути, было племя чинриз. Небольшое племя, принявшее заветы Худжгарха.
— Ты кто? — спросил у избитого старого орка посланник Отца.
Этого проповедника заветов духа мщения поймали в племени чинриз. Ну как поймали, старик даже не думал скрываться, он вышел к передовым отрядам и, воздев руки к небу, стал говорить. Командир передовой сотни ухмыльнулся и приказал схватить старика. Старика скрутили и доставили к посланникам.
— Я Крыв Гругын, шаман. — Старик хоть и избитый, но не сломленный, прямо смотрел в глаза худому и горбатому шаману оседлых орков. — Бывший сотник, теперь свидетель Худжгарха.
Шаман хищно ухмыльнулся.
— Очень хорошо, — произнес он и вкрадчиво спросил: — Ты гаржик, не простой пастух, как же ты мог поверить в ложные чудеса еретиков? И не только поверить, но и смущать детей степи, убеждая их отвернуться от Отца всех орков?
— Шаман, я от Отца нашего не отворачивался, — спокойно ответил старик. — Я чту заветы Отца и предания старцев. И тебе не мешало бы вернуться к своим истокам.
— Ты хочешь со мной поспорить, старик? — Глаза шамана грозно сверкнули. — Мы это сделаем, обязательно. В твоем племени. Пусть народ посмотрит на тех, кто их обманывал. — Он повернул голову к страже и приказал: — Увести старика и охранять бдительно!
Стойбище чинриз окружали верные посланникам отряды орков, они сгоняли отдельные роды с их мест и заставляли спешить вместе со стадами к месту сбора. Через двое суток почти все племя было собрано в одном месте.
Мураза Шир Маржук, хан племени, сидел в своем шатре и, недовольно сопя, слушал шамана племени, который уговаривал его покориться и выдать всех свидетелей Худжгарха посланникам.
— Шир, сила не на нашей стороне, — скрипучим голосом увещевал шаман. — Покорись и выдай еретиков, а еще лучше казни их сам, этим ты докажешь лояльность прежней вере.
— Купчак, что ты такое говоришь! Разве мы все не видели чудеса, творимые свидетелями духа мщения? Это не шаманы, как ты, это простые старики. Откуда у них сила слова и убедительность, как не от Отца? А посланники уже не раз проиграли в спорах и были посрамлены. Тому свидетельство камень, оставленный на их могиле. — Понизив голос, он добавил: — Мы с тобой были там и сами видели, как на камне загораются слова завета.
— Да, мураза, видели. Но ты пойми, это не наша война. Пусть сражаются свидетели и посланники, а нам нужно сохранить племя. Откажись от свидетелей и выдай их.
Мураза понимал, что шаман по-своему прав. Его племя силой согнали в одно место. Лорхи и бараны сожрали всю траву в округе, и скоро может начаться падеж. Он не может бросить вызов посланникам и не может повлиять на ситуацию. Остается или покориться, или дождаться, когда войска ревнителей веры пойдут дальше. Но больше всего его мучило то, что ему предлагают совершить предательство и отступничество. Гордость свободного орка не давала ему принять такое решение.
— Шаман, ты предлагаешь предать тех, кому мы поверили, и уступить силе. Это не заветы Отца.
— А что мы можем, мураза? Сидеть и ждать, когда скот погибнет и народ наш начнет дохнуть от голода? Или пойдешь войной на посланников? Так их больше трех тысяч, а нас от силы восемь сотен мужчин наберется. Я предлагаю позвать свидетелей Худжгарха, и пусть они сразятся со своими противниками, — продолжал увещевать верховный шаман племени. — Кто победит, того и правда. Это по заветам.
— Хитро говоришь, шаман. — Мураза гневно сверкнул глазами и показал клыки. — Но эта хитрость видна всем. И что будут говорить в степи про Шир Маржука? Что он трус и предатель. Мне, Купчак, честь дороже такой худой славы. Ступай и не мешай мне думать, коли не можешь помочь советом.
Шаман поджал тонкие губы, встал и молча вышел. Он собрал своих учеников и пешком пошел к отрядам, окружившим стойбище.
— Рад видеть тебя, Купчак, — встретил его посланник. — С чем пришел?
Он не предложил гостю присесть, и шаман понял, что над ним издеваются. Но он также понимал, что его жизнь в руках этого шамана, и, смирив гордость, ответил:
— С миром, Берзук. Мураза не хочет выдавать еретиков, но я их знаю всех и могу на них показать.
Посланник прищурился и жестом указал на подушку:
— Присаживайся, Купчак. Ты принял правильное решение.
Вечером перед закатом светила в лагерь чинриз въехали всадники, они окружили место, где горел общинный костер. На середину вытолкали старика со связанными руками. Рядом с ним стоял хмурый Купчак. Хитрый посланник отвел ему роль увещевателя своего племени, и Купчак был сильно этим смущен. Он понимал, что обрек себя на позор, но больше страха позора он хотел жить.
— Орки! — начал говорить шаман. — Вы все знаете этого заблудшего. Я говорю заблудшего, а не еретика, потому что он обманут, и я хочу, чтобы Крыв Гругын покаялся и вместе с нами отверг чужую веру.
К костру пробрался такой же старик, как Крыв.
— Если он заблудший, то почему его связали? Какое преступление он совершил? Мы свободные орки, и этот гаржик подлежит суду нашего племени. Так говорят обычаи.
Шаман недовольно поморщился.
«Как же хорошо было раньше, — подумал он. — Не было этих старых умников, что вспоминали обычаи, и мое слово в племени считалось главным, как и слово муразы. А теперь мне задают вопросы, на которые у меня нет ответов».
— Он связан, потому что проповедует ересь и смущает умы детей степи. Он отвращает нас от нашего Отца. Вот почему он связан.
— А кто выступает от имени нашего Отца? — не отступал старик. — Уж не те ли, кто запер нас здесь и не выпускает? Орк родился свободным и свободным умрет. Это одно из преданий, которое мы чтим. Так ведь? — Он огляделся по сторонам, и народ, собравшийся вокруг, загудел.
— Верно! Мы свободными были и свободными останемся.
— Купчак, ты же из нашего племени, а ушел к тем, кто нас лишает свободы, — продолжил старик. — За свою жизнь опасаешься?
Это было неприкрытое оскорбление, и шаман, подняв жезл, гортанно прокаркал несколько слов. Он хотел наказать наглеца, наслав на него духов слабости. Но старик только усмехнулся и произнес:
— Повелеваю духам войти в Купчака и повергнуть его.
Шаман вздрогнул, выгнулся и упал на землю. Завыв, он стал скрести пальцами по затоптанной граве. Из-за спин воинов вышел орк в одежде оседлых. Он взмахнул рукой, и Купчак поднялся. Виновато огляделся и спрятался за орка.
— Ты хочешь соревнование? — насмешливо спросил чужак. — Вот вас двое: ты и этот свидетель. — Он показал рукой на связанного старика. — Попробуйте убить меня.
— Наш Отец запрещает нам убивать ради забавы, — проговорил связанный. — Мы убиваем своих врагов, а ты орк. Ты мне не кровник и не враг. Зачем мне тебя убивать?
Орк скривил тонкие губы. Он был недоволен. Чтобы показать свою силу, ему нужно было явить чудо и наказать отступников, но те ловко прятались за словами и не давали ему такой возможности. Собравшиеся дружно одобряли слова старика.
«Этих уже не переделаешь, — подумал посланник, — и надо их наказать, чтобы остальным было не повадно».
— Ты враг, старик, — сказал посланник, — потому что учишь орков лжи. А ложь наказуема. Так сказал наш Отец. Поэтому ты раскаешься или умрешь. — Он щелкнул пальцами, и рядом с ним появилось странное существо. Красное, оно, казалось, висело в воздухе, потому что там, где должны быть ноги, все было объято пламенем.
— Эту силу дал нам Отец всех орков, — глядя на горящее существо, довольно произнес посланник. — Это свидетельство его доверия к нам, его верным последователям. Он послал нас выжигать ересь из народа степи, и я это сделаю. Ты раскаиваешься, отступник?
Но старик презрительно сплюнул ему под ноги.
— Убей его! — Посланник пальцем указал римстаргу на связанного Крыва.
Огненный дух подлетел к старику и, обхватив того руками, накрыл своим пламенем. Старик громко закричал и тут же замолк. Пораженные орки видели горящий силуэт, повисший на руках существа. Наконец римстарг отпустил тело, и оно, обугленное, упало на землю.
Орки молча смотрели на останки, они никак не могли прийти в себя. Наконец из толпы раздался одинокий возглас:
— Теперь, чужак, ты мой кровник!
В посланника полетело короткое копье. Оно не долетело до него, а, ударившись о невидимую стену, упало наземь.
— Я знаю, что среди вас много отступников! — разъяренно брызжа слюной, вскричал посланник. — И я выжгу всю заразу, что вы разносите по степи!
Посланник находился в религиозном экстазе. Ему казалось, что все собравшиеся здесь желают его смерти. Все они были в его власти, и эта власть опьяняла его, наполняя все его существо могуществом.
— Вы все умрете! — прошипел посланник и дал команду римстаргу: — Убей здесь всех!
Планета Сивилла. Степь. Лагерь свидетелей Худжгарха.
Грыз слушал беглеца, который принес тревожную весть. В степи поднялась новая сила, которая желает расправиться со свидетелями духа мщения. Племена оседлых орков поднимаются и, привлекая кочевые племена, идут уничтожить их. Он вполуха слушал о зверствах, творящихся от имени Отца всех орков. Пророков Худжгарха выслеживают, пытают и сжигают заживо на глазах других орков. Останки топчут копытами лорхов, не предавая погребению. Такое случалось, лишь когда орки предавали свой народ, и их смешивали с грязью, показывая этим, кем на самом деле являлись отступники.