Гертруда Мёллер не могла безучастно смотреть на то, как недвижимость сына раздиралась между кредиторами и государственной казной, и, как это у неё уже было заведено, совершила партизанский набег на имение Вайдау, чтобы явочным порядком занять его. Естественно, никаких юридических прав на имение она не имела – главное, надо было продемонстрировать свой характер. Кредиторы Вайдау подали на неё жалобу. Тем не менее, мать Паткуля почти год держала оборону в Вайдау, пока суд насильно не выдворил её из дома. Последние годы она доживала с невесткой – вдовой умершего Карла – и, как свидетельствуют источники, натерпелась от неё достаточно. Родственники умершего мужа предложили ей переехать к ним, однако упрямая баронесса предпочла оставаться с ненавистной невесткой, но в стенах своего дома.
Паткуль вступил снова в тайную переписку с Лёвенвольде, который снабжал его в Курляндии информацией и деньгами, пока сам не присоединился к нему в Эрвалене. Первые дни пребывания у Фитингхофа Паткуль находился в состоянии прострации. Он потерял всё: родину, мать, друзей, имущество; разрушилась последняя вера в справедливость короля; будущее представлялось туманным: для всякого он был человеком без рода и без племени и без средств существования. Но в одном он был уверен: дело, из-за которого он пострадал, не будет брошено. У него сохранились документы, а значит и доказательства своей правоты, он будет везде и всем о ней рассказывать. Он обратится к известным юристам, и они вынесут ему оправдательный приговор!
Так он и поступит.
От Карла ХI к Августу II
Чем же занимался Паткуль первое время в Курляндии? Один из его современников писал, что он порхал от одного хутора к другому и ни о чём не думал, кроме мести Швеции. Значит, период растерянности и внутренней опустошённости уже прошёл и начался период активной деятельности. Скоро, очень скоро слетят с него последние следы романтического флёра, а суровая повседневность избавит его от юношеского идеализма и максимализма – перед нами предстанет человек целеустремлённый, деловитый и сухой – человек, одержимый одной лишь идеей и живущей ради неё.
Судя по всему, Паткуль пытался зажечь своей ненавистью к Швеции и курляндского герцога, но тот, будучи вассалом Польши, вряд ли бы решился на какие бы то ни было самостоятельные рискованные шаги. Поэтому Паткуль должен был скоро оставить Курляндию и уехать в Германию.
Первые годы эмиграции Паткуля, вплоть до 1698 года, документированы плохо. История располагает на этот счёт весьма скудными и противоречивыми сведениями. Частично это объясняется тем, что Паткуль ещё не приобрёл в Европе такой известности, какой он пользовался в последующие годы. С другой стороны, он должен был опасаться «длинной руки» Стокгольма, имеющих своих тайных агентов во всех европейских столицах, а потому соблюдать в своих передвижениях сугубую конспирацию и выступать под вымышленными именами.
В 1696 году шведский посол в Варшаве Нильс Бъельке писал в Стокгольм, что Паткуль часто посещал Польшу, где сблизился с великим гетманом Станиславом Яблонским, героем польско-шведской и польско-турецкой войн. Позже сам Паткуль подтвердит, что престарелый польский король Ян Собесский предлагал ему политическое убежище в своей стране. Н. Бъельке спрашивал, может ли он схватить Паткуля, на что получил утвердительный ответ и указание доставить арестованного бунтовщика в Стокгольм. Однако поймать и схватить Паткуля шведскому послу не удалось, потому что сразу после смерти Собесского в июне 1696 года Паткуль уехал из Варшавы в Берлин.
В Берлине Паткуль встретился со своим земляком Отто Арнольдом Пайкулем, которого из-за созвучности фамилий часто путали с нашим героем. О.А.Пайкуль, замечательная сама по себе личность, с этого момента и до конца своих дней, пройдёт рядом с Паткулем, в полной мере разделив его мысли, деяния и даже трагическую смерть. Он был на 2 года моложе Паткуля, родился в Лифляндии, но уже в 1677 году поступил на службу в армию к саксонскому курфюрсту Йохану Георгу II, отцу Августа Сильного. Потом он служил в армии французов, снова вернулся в Саксонию, и к моменту знакомства с Паткулем командовал саксонской гвардией. Он женился на богатой наследнице и в 1692 году окончательно порвал связи с Лифляндией, продав там своё родовое поместье[23]. Некоторое время спустя Пайкуль уволился из саксонской армии и купил себе полковничий патент в армии бранденбургского курфюрста. Но не военная стезя была главным увлечением полковника Пайкуля – его страстью была алхимия, которой он отдавал всё своё свободное время.
О.А.Пайкуль скоро познакомил Паткуля с губернатором Берлина фельдмаршалом Хейнрихом Хейно Флемингом. Благодаря дружбе с Х.Х.Флеммингом за Паткуля попытался заступиться бранденбургский двор. Бранденбуржцы обратились к шведскому послу в Берлине с целью добиться его помилования, но Карл ХI недовольно заметил курфюрсту Фридриху III, чтобы тот не приближал к себе такого недостойного человека. Однако курфюрст был человеком самостоятельным, на замечание шведского короля внимания не обратил и пожаловал Паткулю пенсию.
Опасения за свою жизнь заставили Паткуля срочно уехать из Берлина и перебраться в Халле. Здесь он познакомился с известным философом права Кристьяном Томазиусом, боровшимся с преследователями «ведьм» и пытками при отправлении правосудия, и не менее знаменитым теологом и педагогом Августом Германом Франке, открывавшим в Германии дома для беспризорных и бедных. Паткуль посетил Лейпциг, первым делом сдал имеющиеся в его распоряжении документы[24] о своём конфликте со шведскими королевскими властями юридическим экспертам и в ожидании результатов отзыва стал посещать лекции Томазиуса и Франке.
Томазиус читал свои лекции не на латинском, а на немецком языке, что привлекало на них большое количество слушателей. Связь Паткуля с ним продолжилась и в последующие годы и играла в его жизни значительную роль. Томазиус досконально изучил «дело Паткуля» с юридической точки зрения и оправдал его по всем пунктам. Его вердикт был издан отдельной брошюрой и имел хождение по Германии и другим странам.
Христиан Томазиус (1655—1728)
Общение с Франке неожиданно привело Паткуля в область человеческой деятельности, которую меньше всего можно было ожидать от него: он начинает интересоваться вопросами религии. Интерес этот вылился в написание псалма для церковного пения и теологического труда, изданного в Дрездене. Здесь же, в Дрездене, эмигрант приступил к изучению греческого языка, чтобы иметь возможность читать в оригинале Новый Завет. Таков был Паткуль, таково было время, когда энциклопедические знания считались высшим достижением в развитии человеческой личности.
Земля под ногами Паткуля загорелась и в Халле – агенты шведского короля искали его повсюду, и по совету Флемминга Паткуль весной 1697 года переехал в Швейцарию, где поселился в замке Прангин у Женевского озера. Е. Эрдман утверждает, что Паткуль успел послужить в армии ландграфства Гессен-Кассель, в составе которой на стороне Аугсбургской лиги он принимал участие в последней фазе военных действий против французских войск короля Людовика ХIV[25].
Прангин принадлежал всемогущему бранденбургскому премьер-министру Э. фон Данкельманну, который некоторое время спустя выхлопотал у бранденбургского курфюрста для своего лифляндского друга пенсию. Паткуль скрывался в Прангине под фамилией «Фишеринг», убивая время на литературные занятия и ухаживания за некоей мадмуазель М. В частности, в женевский период он перевёл на французский язык труд саксонского юриста и философа Пуффендорфа.
В это же время в Прангине появляется высокопоставленное лицо, вошедшее в литературу о Паткуле под инициалами F. v. B. Это лицо планировало выехать по своим делам в Швецию, и Паткуль не мог не поручить ему разузнать, каковы были настроения при шведском дворе относительно его личности и сохранились ли у него хоть какие-нибудь перспективы на помилование. Вопрос о помиловании будет мучить его ещё довольно долго, пока однажды он не поймёт, что слишком далеко зашёл в своих антишведских действиях, и надеяться на это уже не было никакого смысла.
Именно в этот момент супруги его соотечественников и коллег по лифляндскому ландтагу Будберга, Фитингхофа и Менгдена обратились к шведским властям с ходатайством о помиловании своих мужей, и есть данные о том, что к ходатайству о помиловании сына присоединилась и Гертруда Мёллер. Мы уже знаем о результатах этого ходатайства: трое бывших товарищей Паткуля были выпущены на свободу, а просьба матери Паткуля была отклонена.
В конце 1697 года Паткуль через Северную Италию и Савойю выехал во Францию, где снова встретился с вернувшимся из Швеции F. v. B. «Мистическое лицо» сообщило Паткулю странную информацию: якобы, король считает его умершим и никакого интереса к его личности не проявляет. На наш взгляд, что-то здесь не сходится: либо Карл XI снова лицемерил, либо этот таинственный F. v. B., чтобы успокоить своего лифляндского друга, выдал желаемое за действительное. Ведь нельзя было забывать, что никто не отменял указание шведским послам арестовать Паткуля, если представится возможность, и тайно доставить в Стокгольм. Возможно, что временами Паткуль и преувеличивал грозящую ему опасность (на первых порах ему всюду мерещились агенты Карла XI), но совершенно достоверно и то, что о Паткуле в Стокгольме никогда не забывали и ревниво отслеживали все его действия.
На этой встрече Паткуль якобы сказал своему собеседнику буквально следующее: «Скоро вы должны будете узнать, что король Швеции и Паткуль – хорошие друзья». Вероятно, Паткуль надеялся на то, что ходатайство матери о помиловании после смерти Карла XI будет услышано его наследником Карлом XII, но опять жестоко просчитался: молодой король чтил память своего отца и не пошёл на изменение приговора.