Вольтер, один из первых иностранных биографов шведского короля, красочно, но не всегда точно следующим образом описывает Копенгагенскую операцию шведов:
Проводить десантную высадку Карл ХII поручил генералам М. Стюарту и К.Г.Реншёльду, и те блестяще справились со своей задачей. Операция была проведена молниеносно и почти без потерь. Шведский десант, насчитывавший около 6.000 человек, был высажен у местечка Хумлебэк, в 7 милях от Копенгагена. Карл сел в шлюпку, входящую в первую партию из 300 гренадеров.
В сотне метров от берега Карл выпрыгнул в воду и со шпагой в руке устремился к берегу. За ним шли солдаты, поднимая над головой мушкеты, чтобы не замочить порох. Началась ружейная перестрелка с засевшими на берегу датчанами. Карл спросил идущего рядом генерал-квартирмейстера М. Стюарта, что это за свист над головами.
– Ваше величество, – ответил тот, – это свистят пули, выпускаемые в вас.
– С этого часа это станет моей музыкой, – сказал Карл и блаженно улыбнулся. Стюарт был тут же ранен в плечо, рядом с королём упал лейтенант, но король, как ни в чём не бывало, продолжал брести по воде. После небольшой стычки датчане не выдержали и побежали. После закрепления на хумлебекском плацдарме должна была последовать операция по взятию Копенгагена. Возле датской столицы были возведены редуты, и для взятия города-крепости нужны были тяжёлые орудия. Из Сконе к войскам прибыло подкрепление, и шведы начали планомерный обстрел Копенгагена. Датские корабли стояли рядом, но ввиду преобладающего перевеса объединённого шведско-голландско-английского флота выходить в море не решились.
Король Дании Фредерик IV попытался поднять страну на освободительную войну, но Карл ХII объявил по всей Дании, что воюет с королём Фредриком исключительно по соображениям справедливости, т.е. ради освобождения Голштинии, подвергшейся нападению, и мщение простым датчанам в его планы не входит. После успешно проведенной пропагандистской кампании подданные датского короля большого энтузиазма к сопротивлению не проявили. Но и поход на Копенгаген Карл был вынужден прервать, потому что 5 августа в г. Травендале, что под Любеком, датчане подписали мир на шведских условиях, согласно которым они обязались выплатить победителям 260 тысяч риксталеров контрибуции и больше не участвовать в войне со шведами. Мира хотели Англия и Голландия, чтобы поскорее развязать себе руки для войны за испанское наследство. Карл же ХII пошёл на мир неохотно – он знал, чего стоят все эти мирные договоры, и дал себе слово никогда не вступать в союзы с другими странами. Он предпочитал отныне иметь руки свободными.
Итак, настоящие военные действия антишведской коалиции ещё только планировались, а Дания одним ударом уже была выведена из войны. Тройственный союз распался и приказал долго жить. Под нажимом Англии и Франции Карл был вынужден покинуть Зеландию и вернуться обратно домой, чтобы начать новую экспедицию для освобождения Риги от осаждающих её саксонских войск. Но уже во время подготовки король узнает о том, что Россия объявила войну Швеции и осадила Нарву. Как мы знаем, высадившись в Пернау (Пярну), король поспешит сначала на выручку Нарве, разобьёт там царское войско, а уже после этого обрушится на Августа.
После датской эпопеи Карл ХII с упоением отдавался военному делу и стал пользоваться в своей армии непререкаемым авторитетом. Он станет скрытным в своих намерениях, будет вежливо выслушивать советы своих генералов и министров, но редко им следовать. Он верил в своё высокое предназначение, в свою удачу и победу. Он стремился к славе ради славы.
Король установит в армии свои порядки – порядки воинского братства, будет нести все тяготы походной жизни наравне со своими солдатами и прослывёт в истории под именем «солдатского короля». Он по образу и подобию князей-викингов окружит себя верными оруженосцами – драбантами и возомнит себя продолжателем древних воинских традиций.
150 драбантов (телохранителей) – своеобразная «дружина», набранная из самых храбрых офицеров, постоянно будет окружать короля. Капрал драбантов равнялся майору, прапорщик – подполковнику, вождём был сам король, его заменял Арвид Хорн в чине капитан-лейтенанта. Драбанты следовали за королём повсюду, и к любому из них он питал неограниченное доверие.
– Когда при мне находятся хотя бы 9 человек моей дружины, никакая сила не помешает мне проникнуть туда, куда я хочу, – говорил он.
В бою драбанты обязаны были применять одни палаши. Прибегать к пистолету или карабину разрешалось только в самом крайнем случае. В кавалерии Карл ХII отменил латы, сабли остались главным оружием. Кавалерия стреляла лишь в рукопашной схватке. Артиллерией король пренебрегал, применяя её в основном при осадах. На первых порах такая тактика приносила шведам успех, она позволяла быстро передвигаться по местности и наносить противнику внезапные удары без артиллерийской подготовки и прикрытия. Потом шведам придётся вступать в сражения, в ходе которых недостаток артиллерии фатально скажется на их исходе.
У Карла было всё как у викингов, был у него и побратим – молодой герцог Вюртембергский Максимилиан, известный под именем Маленький Принц. Герцог убежал из семьи в 14-летнем возрасте, потому что Карл сделался его кумиром, и присоединился к шведам в 1703 году в Польше.
Карл любил войну ради самой войны. В бою он находил упоение, как в старину берсеркеры. Он не прятался от пуль, шёл первым в атаку, принимал участие в рукопашных схватках и иногда так увлекался боем, что рисковал попасть в плен к неприятелю.
В походах Карл никогда не останавливался в городах, а спал в палатках, в предместьях, деревнях или замках. Удобствами и гигиеной он пренебрегал. Возил с собой палатку, принадлежавшую деду Карлу Х. Сначала спал на походной кровати с матрасом, потом – на сене и соломе, а потом – вообще на земле до ноябрьских холодов. Согревался верховой ездой. В Норвегии ему стлали еловые ветки, он закутывался в плащ, нахлобучивал на голову старую шляпу и ложился спать. По бокам вставали 2—3 солдата.
Возвращаясь из поездок в мокром и запачканном платье, Карл никогда не менял его и садился за стол в том же костюме. Грубые огромные сапоги он вообще не снимал и относился к ним с каким-то суеверием. На просьбы сената вернуться в Стокгольм Карл отвечал угрозами выслать вместо себя один сапог.
Любимая еда состояла из хлеба с маслом, поджаренного сала и браги. Сервиз был низведен сначала до серебряной, потом – до цинковой, а потом и до жестяной посуды. За столом сидел всегда один, после него садились и ели драбанты.
Женщин избегал и не любил. Выгонял из шведских лагерей всех маркитанток, неохотно давал разрешение на женитьбу офицерам. Он утверждал, что «любовь испортила немало великих героев».
В первые годы походов король ещё отдавал дань некоторым светским условностям, удостаивал кое-какие балы своим присутствием и иногда даже с увлечением танцевал на них. После танцев становился робким и неуклюжим и выходил из комнаты, в которой находились женщины, пятясь к двери задом. Повернуться к ним спиной он считал оскорбительным невежеством. На все уговоры жениться он просил отсрочку до достижения им 30-летнего возраста. Когда бабка в 1712 году напомнила ему, что тридцать лет уже исполнилось, он ответил, что мужчине нечего спешить с браком до сорока лет. Карлу ХII приписывают следующие слова:
– Если Господь пошлёт мир, я женюсь, но не из политических соображений, а на такой девушке, которая мне будет нравиться, чтобы мне не нужно было иметь метрессу.
Его страстью было после очередного сражения раздавать золото солдатам. Бывали случаи, когда Карл выдавал каждому участнику по 10 червонцев. В 1703 г. размеры подарков были таковы: раненый капитан – 80 риксдалеров, нераненый капитан – 40, раненый лейтенант – 40, нераненый – 20, нераненый унтер-офицер – 2, раненый рядовой – 2, нераненый рядовой – 1 риксдалер. Подарки генералам обходились королю в более «круглую» сумму. Часто подарки делались и пленным врагам. По возвращении домой в Швецию Карл всегда носил при себе кошелёк, в котором было не менее 400 червонцев, и напоминал пажу регулярно его пополнять. Карл никогда не считал деньги и был весьма расточителен.
Карл был добр и великодушен, но если, к примеру, население оккупированной страны не слушало его указаний и отказывало в провизии или в контрибуции, то был к ним беспощаден и не колебался прибегнуть к полному их истреблению, чтоб «другим не повадно было».
Уже было сказано, что к солдатам он относился хорошо, но они были для него всего лишь инструментом войны, подсобным материалом. Он олицетворял для них Божественный промысел, и они должны были беспрекословно за него умирать. И он их не щадил и не жалел. Их страдания и жертвы воспринимались им как должное. Он мог без нужды, просто так, из-за прихоти, подвергнуть их жизнь опасности и лишениям. Карлу была нужна не просто победа, а победа, добытая с трудом и с большими испытаниями. Так он не пускал солдат на зимние квартиры, и многие солдаты замерзали от холода. Он вёл солдат на штурм тогда, когда это было бессмысленно.
Карл верил в своё высокое Божественное предназначение, а потому искренно полагал, что остальных людей Творец создал лишь для того, чтобы они способствовали достижению его цели. Он не думал так – он чувствовал так. Если Пётр посылал своих подданных на смерть расчётливо, то Карл действовал инстинктивно.
Таков был новый король Швеции – «солдатский» король, король-аскет, король-романтик. Такой романтический образ молодого короля Швеции создали потомкам Вольтер и шведские биографы Ё. Нурдберг и К.Г.Адлерфельдт. Был ли Карл ХII романтиком в нашем понимании этого слова? В известной степени да – с поправкой на его грубый солдатский быт и солдафонские манеры. Но романтизм хорош в поэзии, а в оболочке из абсолютной власти романтик становится опасным для окружающих. Его фантазии редко соответствуют реалиям жизни, а в случае с монархом, обладающим абсолютной властью, это может стать бедой для всей страны.