Для основного тезиса судьбоанализа, согласно которому добро в людях всегда смешано со злом и они имеют общий корень, получающий энергию через наследственный эпилептиформный радикал (е), судьба этой приходящей сестры, которая раньше была поджигательницей, является в действительности вполне типичной.
История сестры Бригитты – классический пример перехода от смертоносной ментальности мстительного «Каина» к справедливому и добродетельному Авелю.
Каин – преступникп
Мартон Цодли из Венгрии, полковник жандармерии в возрасте 53 лет, страдал эпилептическими припадками. Получил известность как прототип жертвенного патриота и в то же время как опасный садист в отношении своих (чаще всего мнимых) врагов. Во времена нацистского режима в Венгрии он по собственной инициативе, не дожидаясь прямого приказа вышестоящего начальства, выстроил несколько тысяч сербов и евреев на берегах Дуная и отдал приказ расстрелять всех этих людей, а их трупы сбросить в реку. За это злодеяние политические единомышленники чествовали его как героя. Позднее он был уполномочен провести депортацию евреев в Аушвиц, и из документов стало известно, с какой жестокостью он выполнил эту «героическую» задачу.
После свержения нацистского режима Цодли был арестован и повешен как военный преступник.
Во время психологического обследования в тюрьме «патриот» продемонстрировал клиническую картину бреда на религиозной почве. С разрешения д-ра Л. Ношлопи, который руководил глубинно-психологическим анализом этого военного преступника, мы приводим здесь его результаты диагностики побуждений.
Итак, Цодли имел серьезное сексуальное расстройство. Он остановился в своем развитии на догенитальной, полиморфно-перверзивной ступени сексуальности и был одержим садомазохистскими, анально-садистическими, эксгибиционистскими и бисексуальными склонностями. Как тайный флаггелант, он мог удовлетворять свои нездоровые желания только посредством нанесения и получения ударов. Но у него было желание «высокой» социализации своих сексуально-перверзивных желаний, которое он реализовал в форме «служения отечеству». Таким образом, он превратил свой мазохизм в болезненную жертвенность на службе отечеству.
Временами Цодли казалось, что его кто-то преследует. Он сдерживал бредовые параноидные идеи отчасти посредством самоконтроля, отчасти «социализируя» свой бред преследования в профессиональной форме и полагая, что отечеству угрожают национальные меньшинства – сербы и евреи. Это смещение собственных параноидных бредовых идей на национальные меньшинства позволили ему в благоприятной политической ситуации жестоко искоренять «врагов отечества». Однако противоположности – героическая жертвенность и нечеловеческая жестокость – нашим «патриотом» отвергаются. В своем поведении он не видит никаких расхождений. Он живет в твердом убеждении, что его кроткое, почти религиозное политическое смирение и готовность к самопожертвованию во имя отечества не находятся в противоречии с его невообразимым зверством.
В жизни Цодли случались периоды, когда его мазохистская склонность к самопожертвованию была востребована. В 1933–1945 гг. он стал в глазах своих единомышленников национальным героем, но в глазах психиатра он так и остался перверзивным параноидным Каином.
Судьба полковника жандармерии представляет нам пример того, какими разнообразными могут быть пути, на которых Каин способен отреагировать свою смертоносную ментальность: в детстве у Цодли были эпилептические припадки; в качестве профессии он выбрал службу в жандармерии; в сексуальной жизни был садомазохистом; в качестве политика был одержим мономанией «гиперпатриотизма»; затем он стал нацистом, преследовавшим сербов и евреев, массовым палачом и на некоторое время «национальным героем». В конце своей жизни – незадолго до казни – он от страха смерти скатился в бред религиозного содержания.
Каин имеет множество личин, которые с годами и при различных обстоятельствах могут изменяться, но за всеми этими трансформациями скрывается никогда ненасыщаемая смертоносная ментальность. Описанный случай призывает с осторожностью относиться к высокодержавному национализму, так как последний может оказаться лишь обманчивой маской для смертоносной ментальности.
Каин за письменным столом
Случай предоставил нам возможность исследовать судьбу одного из величайших нацистских преступников – Адольфа Эйхмана (далее А.Э.), этакого «Каина за письменным столом», который никогда не убивал сам, но лишил жизни миллионы людей «при помощи пера и бумаги», не выходя из кабинета. При описании судьбы А.Э. мы будем почти дословно придерживаться доклада психиатра И.С. Кульгсара (Израиль), занимавшегося его Психиатрическим и психологическим обследованием с 20 января по 1 марта 1961 г. и опубликовавшего результаты в книге «Adolf Eichmann and the third Reich. Crime and Corrections».
А.Э. родился в Золингене (Германия) в 1906 году. В 1913 году его семья переехала в Линц (Австрия), где отец был назначен на должность директора городского трамвайного товарищества. Здесь А.Э. ходил в школу, работал продавцом в компании «Vacuum Oil Со», а затем – против воли отца – вступил в ряды национал-социалистической партии. В детстве Адольф отличался недисциплинированностью и неряшливостью, часто Прогуливал уроки и был далеко не пай-мальчиком – полной противоположностью своего отца, который всегда и во всем требовал соблюдения порядка.
Отец строго следил за одеждой, содержимым ящиков стола, выполнением школьных заданий и чистотой ушей своих детей. Это был сверхпедантичный, строгий человек, не позволявший никому разговаривать за обеденным столом. В автобиографии А.Э. пишет, что отец был требовательным только к нему, к другим же детям относился более снисходительно. Такая несправедливость вызывала у мальчика бурный протест. Но и этот мятеж своего клиента Кульгсар объясняет почтением и трепетом перед строгим главой семейства, имевшим в обществе большой авторитет. Отец и после приезда в Австрию пользовался хорошей репутацией. Во время школьных каникул А.Э. частенько подрабатывал в трамвайном товариществе, которым руководил его отец, и находил эту работу гораздо интереснее, чем учеба в школе.
Мать – женщина добрая и красивая, в жизни не сказавшая бранного слова, в тридцать лет умерла от туберкулеза. На вопрос психиатра: «Что Вы почувствовали, когда Ваша мама умерла?» А.Э. ответил стереотипным клише: «Глубокое потрясение и скорбь»… Однако на похоронах матери он не присутствовал. Через некоторое время отец снова женился. «Вторая мать», как ее называл А.Э., была фанатично религиозна. Этот второй брак отца не оказал на Адольфа радикального влияния. В семье было много детей: от первого брака – шестеро, среди которых А.Э. был старшим, и еще двое от второго. Все дети – за одним исключением – были мальчиками. Следующий за Адольфом брат в противоположность ему был примерным учеником. Кульгсар предполагает, что А.Э. тайно желал ему смерти.
В юности А.Э. перенес полиомиелит, который прошел без заметных последствий, хотя мальчику и пришлось заново учиться ходить. Кроме небольшой операции по удалению фурункула в детстве и чревосечения, связанного с неспецифическим заболеванием, он практически не болел. В школе Адольф считался слабым учеником. Со своими одноклассниками он поддерживал весьма поверхностные отношения. Зато членство в туристическом движении «Перелетные птицы» оказало на его характер достаточно глубокое влияние. Кульгсар подчеркивает, что в дальнейшей жизни А.Э. так и не вышел за рамки социального и культурного уровня этих «Перелетных птиц». И, по-видимому, по этой самой причине он вернулся к юношески романтическому образу жизни после окончания войны, во время нелегального пребывания в Аргентине.
Обучение в гимназии А.Э. прервал и устроился продавцом в компанию «Vacuum Oil Со». Именно тогда у него стал появляться интерес к политике и Адольф вступил в ряды Австрийской монархической организации, но почти сразу же покинул ее, узнав, что вице-президент является евреем. Затем секретарь отца – один из идеалов «Я» А.Э. – рекрутировал его в НСДАП, и в молодом человеке проснулся немец. Он бросил работу в Австрии и возвратился на родину, где целиком посвятил себя делу «возрождения Великой Германии». Юный мечтатель хотел отстаивать идеи национал-социализма с оружием в руках и был сильно разочарован тем, что ему доставались только «административные поручения» (например, работа в «еврейском секторе» НСДАП, где он «с блеском» сыграл свою пресловутую роль). О жене и Двух детях А.Э. нам ничего не известно.
Кульгсар попытался разобраться в своем клиенте при помощи собеседования и психодиагностики. В частности, он пишет: «Мировоззрение А.Э. было бесчеловечным, в лучшем случае биологически ориентированном, а в сущности механистичным».
В одном из разговоров А. Э. выразил свои взгляды на жизнь и смерть: «Смерти нет, есть только жизнь. Когда я окончу свое существование в человеческом теле, то продолжу его в различных органических и неорганических формах. Душа – это релейная система, связанная с электромагнитным силовым полем, центр которой находится где-то в головном мозгу».
Он отождествлял Бога с природой, но твердо верил в предопределение, говоря: «Порядок мира всегда остается неизменным. Взгляните на эту пепельницу. Она представляет собой систему из атомов и электронов. Ее можно разбить на мелкие куски, но порядок атомов сохранится».
Психиатр подчеркивает, что бездушное мировоззрение А.Э. проявлялось и в его манере выражаться, и в стиле беседы, и в умозаключениях. Вот как, например, он отвечает на вопрос о том, что такое брак: «Это соединение двух представителей разного пола для продолжения рода». По этому поводу Кульгсар сделал запись: «Бесчеловечность является одной из основных черт его характера». В центре его механистичной экзистенции стоит порядок, который, по мнению А.Э., достиг наивысшей степени своего выражения именно в III Рейхе, Его лозунгом был «идеализм», и он любил называть себя идеалистом, что было весьма характерно для тогдашнего мировоззрения нацистов.