Шульц-Хенке. «Судьба и невроз» (1931); Пфалер. «Наследование как судьба». Характерология (1932); Крану, «Жизненная судьба преступников-близнецов» (1936); Рудерт. «Характер и судьба» (1944).
Характер и наследование провозглашаются сегодня как «судьба», а их закономерности или правила точно диагностируются научными методами. Но в настоящее время не только генетика позволяет себе говорить о «судьбе», но и медицина. Б 1940 году появляется работа Хольмана под заголовком «Болезнь, жизненные кризисы и социальная судьба», а в 1956 году Жорес в своей книге «Человек и его болезнь» пишет: «Каждый внимательный врач при тщательном знакомстве с биографическим анамнезом всякий раз поражается устойчивым взаимосвязям между заболеванием, жизненной историей и социальной судьбой». В качестве предшественника этого направления в медицине фигурирует фон Вайцзеккер.
Таким образом, судьба стала вполне «приспособленным к медицине» понятием.
Б. Специальное изменение понятия «судьба» в глубинной психологии.
1. В психоанализе.
С тех пор как в 1900 году своим «Толкованием сновидений» Зигмунд Фрейд основал глубинную психологию, он был вынужден постоянно формировать свою позицию в отношении понятия «судьбы», в частности, при постановке вопроса об эндогенной или экзогенной природе невротических аффектаций. Фрейд ответил на этот вопрос скорее уклончиво, когда писал в 1912 году: «Психоанализ призывает нас отказаться от непродуктивных антагонизмов внешних и внутренних обстоятельств, судьбы и конституции и учит искать закономерные причины невротических заболеваний в определенных психических ситуациях, которые могут произойти самыми различными путями».
Относительно этих путей он различал в 1915 году четыре вида так называемых «побуждений судьбы», а именно:
1. Превращение в противоположность, т. е. поворот побуждений от активности к пассивности и превращение любви по существу в ненависть.
2. Обращение против собственной личности, т. е. мазохизм.
3. Вытеснение.
4. Сублимация.
Хотя Фрейд говорит только о «побуждениях судьбы», он все-таки открыл важнейшую роль защитных функций «Я» в возникновении самой судьбы. В частности, он пишет: «Если посмотреть на мотивы, которые противостоят прямому продолжению побуждений, то побуждения судьбы можно представить как разновидность защиты от побуждений».
Наиболее общее определение судьбы Фрейд сделал в 924 году: «Последним образом этого начинающегося с родителей ряда (учителей, авторитетных лиц, социально признанных героев и т. д.) является темная власть судьбы, которая может быть обезличено постигнута нами лишь в наименьшей степени. Когда голландский поэт Мультатули (Эд. Дуэс Деккер, 1820–1887) заменил Мойру греков на пару богов – Логоса и Ананке, против этого мало что можно было возразить, но у всех, кто переносил вину за происходящее в мире на Провидение, Бога или Бога и природу, пробудилось подозрение, что они все еще мифологически воспринимают эти высшие и Далекие силы как родительскую пару и верят, что связаны с ними либидозными отношениями».
Таким образом, с точки зрения психоанализа судьба индивида обуславливается конфликтом личных побуждений с враждебными по отношению к ним «Сверх-Я» и «Я». Индивидуальный характер притязаний побуждений и защитных функций «Я» ответственны за формирование особой индивидуальной судьбы, В частности, по Фрейду, комплекс Эдипа, страх кастрации и способы защиты от них являются теми травматическими моментами, которые формируют индивидуальную судьбу.
Только за два года до смерти, в 1937 году, Фрейд опять признал наследование важнейшим фактором, влияющим на формирование судьбы. В возникновении психических болезней он различал теперь три момента:
1) влияние сновидений;
2) конституционную силу побуждений;
3) изменения «Я».
При этом он подчеркивал, что за изменения «Я» не всегда ответственна сила побуждений, так как и вид, и принцип действия «защиты Я» могут иметь наследственное происхождение. Несмотря на это признание действующего с самого начала конституционного момента, Фрейд допускает, что позднее появляющееся в жизни усиление побуждений может оказывать такое же влияние, что и унаследованная конституция.
Результаты психоаналитических исследований судьбы были резюмированы Элленбергером в 1951 году в книге «Психика»:
I. Психоаналитические факторы, определяющие судьбу.
1. Единичные ранне-детские переживания.
2. Формирование образов (имаго) отца, матери, роль их в выборе объекта любви.
3 Ранне-детские ситуации, которые обусловливают дальнейшую судьбу, навязчиво повторяясь: а) эдипальная ситуация («В конечном итоге, судьба есть только более поздняя проекция отца», – пишет Фрейд); б) ситуация отделения от родителей.
4. Регрессия и фиксация на какой-либо догенитальной ступени развития.
II. Отдельные формы судьбы, следующие из психоанализа.
1. В отношении жизненных успехов или неудач психоанализ мог бы констатировать следующие невротические формы судьбы (по Райху):
а) личность не способна к успеху и в момент его достижения отказывается от него в качестве самонаказания;
б) в момент, когда личность почти достигает цели, она выдвигает на пути достижения успеха различные препятствия;
в) радость и удовлетворение при достижении цели и результата либо отсутствуют, либо полностью обесценены;
г) успех приходит слишком поздно, например, только перед смертью.
2. К вопросу о здоровье и болезни относятся и рассуждения Фрейда, согласно которым невроз является «частью судьбы личности», а также мысли о толковании «выбора симптома», выбора момента заболевания и т. д.
3. Судьба, связанная с различными видами любви.
4. Социальная судьба, например, вождей человечества, вдохновителей мятежей, филантропов и мизантропов, основателей различных сект, предателей и т. д. (цит. по Элленбергеру)
Хотя Фрейд представил последовательное взаимодействие конституционных и травматических моментов, психоаналитическое исследование судьбы в его школе остается ограниченным ран недетскими травматическими ситуациями вплоть до периода младенчества. Для психоаналитиков судьба формируется побуждениями судьбы и защитой «Я».
Понятие судьбы в аналитической психологии Юнга
Парадоксально, но психоанализ, заклейменный как «механистически-материалистическое» учение, более интенсивно занимается человеческой судьбой, чем духовно-мистическая, эзотерически-астрологическая психология Юнга. В ней есть только два аспекта рассмотрения судьбы: «архетипический» и «астрологический».
Как известно, архетипами являются постоянно находящиеся в коллективном бессознательном вечные и оперативные единицы действия, влияние которых распространяется на всю сферу психики. Они функционируют как «регуляторы и стимуляторы творческой деятельности и фантазии)», вызывают «соответствующие им формы, когда заставляют наличный материал сознания служить своим целям».
Юнг искал значение отца для судьбы индивида не только в реальном «семейном романе» личности, как Фрейд, но и в «архетипе образа отца». Он, в частности, говорит: «Если мы исследуем закономерности нашей жизни, то увидим могучую руку, которая неотвратимо руководит судьбой и которую не всегда можно назвать доброжелательной…» В сегодняшнем лексиконе появляется «источник такого рода судьбы, как некий демон, добрый или злой дух».
Навязанность, которая формирует жизнь нашей души, имеет характер автономной личности и воспринимается как таковая. Как подобным образом действующего демона Юнг воспринимает родительский образ, магически влияющий на душевную жизнь ребенка. Образы отца ш матери базируются на врожденной, доэкзистенциальной основе, на инстинктах, «паттернах поведения», которые Юнг называет архетипами «образа отца» и «образа матери». Они порабощают нас и руководят нашей судьбой, оставляя только два выхода: либо восстать против влияния архетипов «образа отца» и «образа матери», либо идентифицироваться с «могущественным отцом».
«Самым опасным здесь, – продолжает Юнг, – является именно эта бессознательная идентичность с архетипом, которая оказывает не только суггестивно-доминирующее влияние на ребенка, но и формирует в нем аналогичное бессознательное, так что, с одной стороны, он подвергается внешнему влиянию, а с другой – не может защититься от внутреннего давления. Поэтому, чем в большей степени отец идентифицируется с архетипом, тем бессознательнее и безответственнее (и даже психотичнее) становится его потомок».
Юнг приходит здесь к следующему выводу: «Сила комплекса отца, обусловливающая судьбу, происходит из архетипа и является действительной причиной того, что примирение поколений ставит на место отца божественный или демонический образ, так как отец неизбежно воплощает архетип, который придает его образу притягательную силу. Архетип действует как резонатор, повышающий влияние отца до невероятных размеров, поскольку оно согласуется с унаследованным типом».
Второй аспект судьбы, астрологический, проявляется в Юнговском «учении о синхронности». Согласно Юнгу, можно говорить об «относительной или частичной идентичности между психикой и физическим континуумом». Под этим углом зрения психику следовало бы рассматривать как некую подвижную массу, которая каким- то образом затрагивает материю, а материя, в свою очередь, воздействует на латентную психику. Поэтому архетип может быть атомарным, а атомы могут иметь архетипическую природу.
На этой смелой гипотезе базируется учение о синхронности, с помощью которого Юнг, наряду с феноменом судьбы, пытается объяснить парапсихологический опыт. Под синхронностью он понимает «не столь редко наблюдаемое совпадение субъективных и объективных фактов, которые нельзя объяснить причинностью, по крайней мерс, при помощи современных методов. На этой предпосылке основывается астрология и методика И-Цзин».
С астрологическим понятием времени согласуется и юнговское понятие «относительного времени», о котором он пишет; «Создается впечатление, будто время является не абстракцией, а конкретным континуумом, содержащим качества и основные предпосылки, способные проявляться одновременно в различных местах, которые нельзя объяснить логически». Поэтому Юнг говорит о «временных качествах»: все, «что в данный момент времени родилось или было создано, имеет качество данного момента времени». На основании этих особенных временных качеств Юнг, так же как и астрологи, прогнозирует более позднюю судьбу. Теперь становится понятно, почему этот великий алхимик и маг XX столетия почти никого не принимал на аналитическое лечение без предварительно составленного гороскопа.