Я усмехнулся. Действительно, не прошло и пары дней и вновь заговор. На этот раз уже не от разбойников Маришки, а от людей, вроде как верных и надежных. Только вот служащих силе иной. С ними мы ходили бить ведьму. Но все они, люди Фрола Семеновича. А видя какой он, сами по себе люди. И часть из них, выбирая между царем Дмитрием и отступлением от него, выберут царя.
— Вот ты, Григорий, пришел бы или ждал? А? — Я смотрел на него, оценивал. — А еще серебро у нас в тереме появилось, может и его вывести бы попробовал. И титул боярский от царя Дмитрия получить?
Он насупился, погладил бороденку.
— Не знаю, Игорь. — Он покачал головой. — Ты у нас голова. Я о таком даже и не думал. Но если уж так, то серебро… Вести далеко, сложно. Большой отряд нужен.
— Либо царь Дмитрий сюда сам приехать должен. Ты же сам видишь, оружия здесь много. Теперь еще и казна есть.
— И то верно. — Подьячий бороду погладил, задумался. — Он же вроде собирался. Чершенский про это говорил.
— Тоже вариант. Я что подумал. — Продолжал высказывать свои мысли. — Что раз сотники и атаманы воронежские ко мне пришли. Воеводу мной заменить предложили, то противодействие будет. Людям Дмитрия было выгодно Маришку спихнуть. И под Жука капнуть, а то и тоже свалить. Но думаю, ждать не будут.
— Отчего же?
— Смотри Григорий. Я на них опирался, на людей вроде как верных воеводе, но по факту, себе на уме. Я их в бой вел, цели единые были, вот они и шли. А теперь, уже завтра, смогу опереться на иных бойцов. Большую силу. Весь Воронеж. Ждать нельзя, убить меня надо. — Я усмехнулся, наклонился, хлопнул недоумевающего Григория по плечу. — Ночью придут. Скорее всего, кто-то из сопровождающих сегодня на сожжении и тех, кто с нами на болота ходил. Из самых рьяных. Не все, не весь гарнизон. Кто-то переметнется, кто-то отсидеться решит, кому-то плевать. Своя жизнь дороже, амбиций нет. Да и те, кто меня в деле видел, струсить могут.
— Это верно. Ты в бою отряда стоишь.
— Но, все мы спим. Ночь, лучшее время. Думаю, человек пять-семь соберется по нашу душу. Надеюсь, Ефим не с ними. Его пока проверить нельзя. Раненный, в драку не полезет.
— Страшный ты человек, боярин. — Григорий покачал головой. — Как ты это все?
— Просто, в целом. За людьми наблюдаю, смотрю, примечаю, головой думаю. Маришке на хвост наступил, ее люди пришли. Теперь против одного царя высказал мысль. Значит, люди его придут.
— И что делать будем? Это же не просто лиходеи какие. Опытные бойцы.
— Ты с французом казну будешь стеречь. А я на живца половлю с Ванькой и Пантелеем.
— Живца?
— На себя.
Не любил я этого, но придется вновь.
Я наклонился к нему поближе. Начал вещать. План у меня есть, действовать по нему будем. Изложил мысли, подьячий хмурился, кивал.
Через минут десять разговора мы вышли во двор. Заперли арсенал.
— Франсуа де Рекмонт. — Я указал на иностранца. Тот кивнул, услышав свое имя. — Нашего языка почти не знает, долго сидел в заточении, ослаб. Но опыта у него, судя по всему, много. Вы с ним сегодня сторожите казну.
— Почему с ним? Он же наемник.
— Пока Якова с людьми нет, использую что есть. Сам посуди, куда он с серебром удерет? Здесь за двести верст я один его речь знаю. Найдут, догонят, встретят и убьют. Ограбят. Нет смысла ему против нас идти. К тому же контракт у меня с ним. Договор устный.
Григорий кивнул. Я перешел на французскую речь.
— Франсуа, ты вместе с этим господином. — Указал на подьячего. — Будете сторожить казну. Ночью, думаю, придут к вам люди, ее похитить. Их убить или схватить надо будет.
— Почему ты веришь мне, Игорь? Я же сражаюсь за деньги, а ты ставишь меня их сторожить. — В сумерках его лицо выражало удивление и настороженность.
— Ты человек чести. — Я усмехнулся. — А еще, куда ты их денешь, а? Ты языка не знаешь.
— Проклятая земля. — Покачал головой француз. — Ты точно демон, я буду в одной комнате с казной, но… — Он проговорил что-то мне не знакомое, скривился. Выругался, это точно. — Искуситель, сам дьявол.
— Просто человек, Франсуа. Такой же, как ты, только русский. — Я хлопнул его по плечу, перешел на нашу речь. — Пойдем, глянем, куда имущество все сгрузили.
Подьячий повел нас двоих через двор мимо терема в сторону конюшен. Там, сбоку дома воеводы был пристроен еще один вход. Казармы, как я их для себя обозначил. Все имущество, добытое во время похода на хутор ведьмы, сгрузили в одно из имеющихся там помещений.
Вечерело.
Город понемногу затихал. Привычного мне электрического освещения здесь не было. До него еще три столетия. Поэтому люди этого времени привыкли по максимуму использовать дневное время. Вставали с зарей и с приходом темноты отправлялись спать. Ночью мало кто работал. Исключений немного — караульная и прочая неотложная службы.
У конюшни возился мой слуга. Расседлал моего скакуна, чистил его, приводил в порядок. Тот фыркал, но проблем не создавал, не сопротивлялся.
— Ванька. — Окликнул его. — Как с конем закончишь, баньку топи, место мне займи. Перед сном помыться хочу, чтобы спать крепко после всех этих приключений. И вина добудь!
Григорий при этих словах глянул на меня с удивлением.
— Будет сделано, хозяин. — Холоп продолжал начищать животное. Молодец, старается.
Мы втроем обошли терем и наконец-то вошли через дверь внутрь. Здесь был длинный коридор с лестницей наверх и вниз. Влево и вправо отходили двери. Две напротив друг друга недалеко от входа и еще две подальше. Судя по всему, люди квартировались и спали здесь. Группами по несколько человек. Шесть, может, восемь. Одну из таких комнат заняли добытым у разбойников имуществом, а также седельными сумками, снятыми с коней у людей Артемия. И прочим имуществом из похода.
В коридоре у двери на лавке восседал полусонный боец.
— Ты его поставил? — Спросил я у Григория.
Такой вариант постовой службы, это же полный ужас. Он все проспит. Да и своих легко пустит, если нужно будет. Надо срочно это все переносить в арсенал, там хотя бы замок есть. Больше нигде я их не видел. Видимо, для этого времени штука дорогая и редкая.
— Я. — Ответил подьячий.
— Это здесь гарнизон квартируется? — Спросил я, подходя к охраннику
— Да. — Ответил тот, выходя из дремоты и поднимаясь. — Скоро все, кто не занят, вернуться и спать улягутся. А мне сторожить велено.
Он посмотрел на Григория с немым вопросом в глазах.
— Понятно. Кто-то пройти в комнату пытался?
— Да, нет. Ну так.
— Так как? — Я уставился на него холодным взглядом.
— Спрашивали, я ответил, что не велено. Вот сижу.
— Хорошо, пост твой снимаю.
Служилый человек явно не понял, что происходит, но то, что его отпускают, обрадовало.
— Вы хотели чего, боярин?
— Глянуть имущество, которое сегодня загрузили. И тебя отпустить отдыхать. Теперь мы сами. Григорий и вот, француз, будут тут. Утром все учтем и в арсенал перенесем.
— А, так хорошо. Могу идти?
— Да, свободен.
Он помялся немного, вышел наружу. Были ли еще люди в этой части терема, я не знал. Возможно, кто-то отдыхал в иных комнатах, спал или просто дремал, кто знает. Да и плевать, в целом. Замков нигде нет, если нужно будет, все соберутся и придут.
— Здесь даже засова нет. — Уставился на Григория с удивлением. — Заходи, бери что хочешь.
— Так, на это и человек поставлен. Я-то думал что… — Начал оправдываться подьячий. — Мы быстро все это осмотрим, в списки внесем и рассортируем. А тут сожжение это.
— Хоть что-то сделано?
— Да, часть осмотреть я успел с Савелием и его сыном. Оно у правой стены стоит. А в центре и слева пришлось до завтра отложить.
М-да, времени не хватает. Самый ценный ресурс, а его нет. Как всегда.
— Кстати, о них. Помогают хоть?
— Да, весьма смышленые люди. Старик поначалу мне не нравился. Трус он и пособник татей. Да и работал медленно. Я его. — Григорий кулак показал, тряхнул. — Но, как с сыном они встретились, стал работать лучше, шустрее. Ответственнее к делу подошел. Видно, что благодарен тебе, боярин. За спасение кровинушки своей.
— А где они?
— Я их одних здесь не оставлял, когда уезжал. Отправил грехи замаливать. Может еще в храме или вернуться скоро. У них же тут, как раз, коморка есть. Савелий жил. Я менять не стал ничего. Решил, не убежит. Из кремля его не пустят никуда. Чего человека в клетях держать. Там и так не протолкнуться уже. В подвале.
В целом решение не плохое. Писарь с сыном клялись в верности. Не видел я в их словах изъяна. Действительно благодарны мне. А значит, в какой-то мере положиться на них можно.
— А клети то где?
— Так тоже тут. Часть, в подвале этом. — Он указал на спуск вниз. — А часть в храме. Как мы спускались, только налево. Но там малые они совсем. Там особых гостей держим. Артемия, татарина того несговорчивого и лысого, раненного. Остальные здесь. Поделили на две части. Душегубы отдельно, слуги их отдельно.
В целом неплохо. Хоть как-то, при неимении лучшего довольствуемся тем, что есть.
— Ладно, Григорий, давай смотреть.
Подьячий открыл дверь, мы вошли. Было темно. Даже сумрачнее, чем в коридоре. Там хоть какой-то свет падал с улицы из двери. А здесь… Освещения из маленьких прорезей над потолком не хватало. Слева от входа в стене была сложена печь, отапливающая сразу четыре помещения. Конструкция интересная, как и в основной части терема. Окон, привычных мне, не было. Видимо, чтобы люди не мерзли зимой. Да и судя по назначению, служилые здесь только ночевали.
Моргнул. Глаза постепенно привыкали к темноте.
У стен были сложены сундуки, ящики. Имелась пара срубленных стеллажей. На них располагались предметы поменьше. Комната вообще походила на спальню, в которой я разместился, только больше размером.
Нет кроватей, вместо них сундуки. Причем те, что были здесь до всех этих вещей, хозяева с собой забрали. Переехали. Теперь помещение было забито трофеями. Еще бы, сколько там коней мы вывезли груженными скарбом, и это еще не все.