А мне это — лишний вклад в авторитет. Заговор раскрыл, предотвратил. Виновные будут казнены во время смотра. Так и запишем.
— Оружие сдать! Чего ждете? — Говорил холодно, зло. — Всех допросим утром. Пока по комнатам.
Люди переглядывались, шептались.
— Сдать, я сказал! Живо! Ну!
Послышался звон, за ним еще один и еще. Люди бросали сабли на пол. Опускали оружие. В темноте было не вино выражений их лиц, но, скорее всего, на них был страх, а у некоторых облегчение. Уверен, заговорщики говорили со многими. Кто-то их поддержал и выступил вместе. С ними мы разобрались. Кто-то отнекивался и не хотел рисковать. А кто-то остался верен и стоял на посту, когда все началось. Возможно, поговорили не со всеми. Кто-то был даже не в курсе.
— Завтра со всем разберемся! А пока все спать! — Выдал я очередную фразу. Обратился к своим людям. — Григорий, Пантелей, оружие собрать и в склад. Тела вынести. Рассветет, разбираться будем. Пленных заговорщиков связать. Ванька! Головой за этих двоих отвечаешь. Веди в зал приемов.
Парень, слуга мой, весь дрожащий закивал. Он связал одного, оглушенного. Подошел, посмотрел в коридор на трупы, на стоящего на коленях. Побледнел. Это было видно даже при столь скудном освещении.
— Сделаю, хозяин.
Здесь вроде все. Повернулся к французу.
— Франсуа со мной.
Иностранец с невеселой улыбкой вышел, глянул на луну, вздохнул. Мы быстрым шагом двинулись к воротам. Там на стене был пост. Два бойца, занимающих его, смотрели на нас, приближающихся. Я следил за их руками. Еще удумают выстрелить, мало ли чего. Но, вроде нет. Эти сторожат, и ничего плохого не удумали.
— Что происходит⁈ — Спросил один из них. Голос слегка дрожал.
— Ваши сотоварищи решили, что я не гожусь в воеводы. — Ответил я, взбираясь по лестнице.
Ответа не последовало.
Мы поднялись. Здесь горели факела. Внизу у ворот пока что было безлюдно, но в городе начинались движения. То здесь, то там вспыхивал огонь. На надвратной башне вновь ударил колокол. На другой стороне города у башни, через которую вы выезжали в кабак, ему ответили.
— А вы что скажете? — Я буравил их взглядом, говорил холодно. — Воевода я ваш или нет?
Двое переглянулись.
— Мы-то это… — Начал один нервно. — Фролу Семеновичу мы служим, но раз дело такое. Раз ты теперь воевода…
— Я не воронежский. Я юг России собираю.
— А, ну тогда мы то за тебя, так-то, конечно.
Вот и все мы решили с этими двумя. Осталось город успокоить. В этот момент ко мне обратился Франсуа на своем гнусавом.
— Игорь. Нас идут убивать горожане?
— Нет, они, наоборот, нас идут спасать. Вечером городские уважаемые люди решили поставить меня над ними главным. — Я усмехнулся. — Но, француз, на Руси так бывает, что во время бурления народных масс погибают те, кого эти массы хотят спасти.
Он скривил лицо.
— Знаешь, русский. Мне отец рассказывал, как в Париже, под звон колоколов католики резали гугенотов. Надеюсь, Игорь, здесь не затевается что-то такое.
— Нет, все проще. Ведьму мы уже сожгли.
— Ведьму? — Француз был удивлен.
— Да, я же тебе не рассказал. — Продолжал улыбаться. — Мы отрядом ходили бить разбойников, которых возглавляла ведьма.
Франсуа побледнел, это был видно даже ночью. Перекрестился.
— Я думал, ты готов за деньги убивать кого угодно. — Я с трудом сдержал смех.
— За деньги, да. Но ты же сделал это бесплатно. — В словах француза я слышал толику уважения. — И скажи, почему тебя называют колдуном. Это слово на русском я стал понимать хорошо.
— Боятся, понять не могут. Вот и зовут. Ты же меня дьяволом сам несколько раз назвал.
Лицо иноземца стало задумчивым.
Тем временем к воротам подошел приличный по размеру, хорошо снаряженный отряд вооруженных людей. Человек эдак пятьдесят, семьдесят. На стрельцов не похоже. Видимо, какие-то казаки.
— Что творится! Что за стрельба в тереме! — Руководил ими один из тех шестерых. Он, в хорошо сидящем, крепком тегиляе и плотной шапке вышел вперед. — Воеводу видеть хотим! Игоря Васильевича Данилова! За него пришли!
Приятно слышать такие слова.
— Здрав будь, атаман! — Прокричал я. — Здесь я!
— И ты здрав будь, боярин. Что стряслось? Что за стрельба? Почему колокола бьют?
— Про колокола не знаю. Стрельба. Да так, не всем я люб, как вам. Вот и повздорили немного. Но все недовольные схвачены. Завтра судить будем.
Толпа загудела, люди переговаривались.
— Что же за тати такие. Откуда снова?
— Свои! — Выдал я громко. — Я же сказал прилюдно и сейчас повторю! Ни Дмитрий, ни Василий нам тут больше не указ. Они нам татар остановить не помогут. Мы здесь сами справляемся. А как сладим со степняками, пойдем в Москву царя выбирать. Правильного! Сильного! Крепкого! Что скажете, люди служилые?
Люди перешептывались, переглядывались. Гул усилился.
— Атаман нам про это сказал! — Выкрикнул один из пришедших. — А может тебя царем сделать, а? Может ты сын Федора, тайный, а?
Глава 12
Кто это там такой смелый или глупый? Хотя больше на провокацию похоже. Люди хотят знать, не погоню ли я их на убой ради своих амбиций. Зачем им слушать меня, для чего. Понятно, что это только слова, но для собравшихся они значили многое. У нас с ними формировался совестный договор.
Помедлил пару мгновений, начал говорить:
— Нет! — В голос вложил всю силу и уверенность. — Царь нужен избранный! Всей землей! Людьми! Сильный! Закон чтущий! — Помолчал, набрал в легкие побольше воздуха. — А бояр всех! Все рода их большие! Что смуту устроили! Что за распрями стояли! Всех их, чтобы прижал! Всю крамолу, чтобы раскрыл! На воду чистую вывел!
Обвел собравшихся внизу взглядом. Задал важный вопрос:
— Нужен ли нам царь, правильный, а⁈ Люди русские⁈
— Нужен! — Раскатилось над толпой.
В этот момент справа к пришедшему первым отряду присоединился второй, следом шли еще и еще группы вооруженных бойцов. Был бы день. Можно воинский смотр проводить.
— Воевода!
— Слава Игорю!
— Игоря в воеводы хотим!
— Атаманом его! Над атаманами! Тысяцким!
Народ галдел, кричал, шумел. Собралось их здесь сотни четыре, может, даже пять. Вооруженных мужиков.
— Тихо! — Выкрикнул я. — Ночь на дворе! Кончилось все! Расходитесь до утра!
Подумал, прикинул. Мысль была стрельцов, человек десять пустить на ночь. Усилить караулы, восполнить потери.
— Кто над стрельцами тут главный? — Сказал громко. — Есть ли?
— Я! — Вперед вышел один из тех шестерых в стрелецком кафтане.
— Отбери человек пятнадцать и в кремль. Посты усилить.
Он махнул рукой.
— Остальные, спать! Утром жду на воинский смотр!
Народ стал расходиться. Чувствовалось в них некое воодушевление. Хотя и поднялись по тревоге ночью, пришли, считай, всем городом, за меня заступиться. Узнать желали, что происходит. Довольно сознательное население. Хотя, с другой стороны от моей жизни зависит их существование. Татары придут, кто их возглавит. Понимают, что бежать некуда. Здесь сидеть, обороняться надо. А значит над собой толкового человека ставить надо, чтобы все по порядку делал.
Так и выбрали.
— Вот их, Франсуа, завтра ты и начнешь учить. — Я посмотрел на француза.
— Как скажешь, Игорь. — Тот пожал плечами. — Надо, научим.
Мы спустились. Ворота слегка приоткрыли. Отряд из городских бойцов вошел в кремль. Было их шестнадцать, сам сотник отсутствовал. Выдал указания и отправился почивать.
— Так, стрельцы-молодцы. — Я смотрел на них. — Охрану усилить надобно. Терем, арсенал, пороховой склад. Двое спят, двое дежурят. Ясно. Еще четверка на стены.
— Сделаем, воевода. — Закивали воины.
— Добро. До утра давайте.
Стрельцы быстро разделились на четыре части по четыре человека. Стали расходиться по указанным позициям. Действовали слаженно. Видно было, что люди с опытом постовой и караульной службы. Верно я угадал, основная охрана стен воронежских на них сейчас.
Сам махнул рукой, двинулся к терему. Француз шел рядом.
— Давай, Франсуа, иди отдыхать. А мне еще с этими бунтарями поговорить надо.
Трупы людей вытаскивали из центральной двери, складывали возле крыльца. Здесь и разошлись мы с иноземцем. Он свернул к конюшне, я поднялся по ступенькам, вошел. Две заспанные служанки вытирали кровь. Шарахнулись от меня, вжались в стены. Тут уже все ясно. Ужас в их глазах оправдан, не спорю. Побил народу я немало. Для них — страшный человек.
Прошел в приемную, там сидел и клевал носом Фрол Семенович, Ванька и два пленника. Один до сих пор без сознания. Второй связанный.
— Воевода, доброй ночи. — Кивнул ему поздоровавшись.
В словах, уже сказав их, ощутил какую-то шутку. Черный юмор. Какая же ночь добрая, если здесь стрельба, резня, кровь и убийства? Да и какой он воевода…
Но, такая вот жизнь. За нее бороться приходится.
— Я об этом поговорить хотел, Игорь. — Старик дернулся, вышел из дремы, уставился на меня. — Какой из меня воевода? Старый я, немощный. Лекарем при тебе быть могу. За Настеньку только прошу, ее пожалей. Не гони со двора.
— Фрол Семенович, я на место твое не претендую. — Покачал головой. — Оно мне не надобно. Другой у меня план.
— Да оно само так. Выходит, эдак. Старый я стал, чтобы о власти думать. Ослаб. Помру скоро. Вот, дочку нашел. Настю спас. Этим рад. Она мне, как родная стала… — Он вздохнул. — А я ей. Своей то не имел, хоть так. Прошу, боярин, ее только не гони. Об одном прошу, не за себя.
Так вот, оно что. Не любовники они вовсе. А я-то думал седина в бороду, бес в ребро. История какая-то интересная связывает девушку и этого старика.
Подумал, все взвесил. На кой черт мне губить его и девку эту? Вообще, бесполезные какие-то действия. Что я зверь какой-то? Лекарь он справный, пусть лечит. Если воеводой быть не может, ну… Есть же кандидаты.
Ответил спустя несколько секунд, что ушли на размышления: