«…А еще мы обашли мастерские по изготовлению луков, что на улице Искусных Умельцев, и паказали иконаграмму человеку в лавке Коренного и Рукисилы, который завсвидевтельствовал, что это он, т. е. Скончавшийся…»
– …О боги… – Переведя взгляд в начало страницы, Ваймс слегка пошевелил губами.
«…А еще, акромя клатчских денег, сразу прыгнуло в глаза, что там был один из них, т. е. там же на полу был песок…»
– Ну точно, человек пришел из самого Клатча, и в сандалиях у него был песок, – пробормотал Ваймс. – Силы небесные.
– Сэм?
Ваймс поднял глаза от рапорта.
– Твой суп остынет, – произнесла с противоположного конца стола госпожа Сибилла. – Ты держишь ложку в воздухе целых пять минут, я засекла по часам.
– Прости, дорогая.
– Что ты читаешь?
– О, всего лишь маленький шедевр, – Ваймс отложил рапорт Фреда Колона в сторону.
– Интересно? – кисло осведомилась госпожа Сибилла.
– Практически не имеет себе равных, – ответил Ваймс. – Единственное, что они не нашли, так это список паролей и верблюда под подушкой…
Хоть и с некоторым запозданием, но его супружеский радар уловил, что с противоположного конца стола повеяло холодком.
– Что-то, гм, не так, дорогая?
– Ты помнишь, когда мы в последний раз обедали вместе, Сэм?
– Во вторник, кажется?
– Во вторник был ежегодный прием в Гильдии Купцов, Сэм.
Лоб Ваймса подернулся морщинами.
– Но ты ведь была на этом приеме?
По очередному изменению коэффициента драконизма Ваймс понял, что выбрал не лучший вариант ответа.
– И обед еще продолжался, когда ты убежал разбираться с тем брадобреем с Тусклой улицы.
– Со Свини Джонсом, – вспомнил Ваймс. – Так он ведь убивал людей, Сибилла. Самое большее, что можно сказать в его оправдание: он делал это не специально. Просто не умел брить…
– Но почему именно ты должен был с этим разбираться?
– Стражником нельзя быть какое-то время. Стражником можно быть только двадцать четыре часа в сутки, дорогая.
– Это ты так считаешь! А твои констебли отдежуривают свои десять часов, и все! А ты вечно работаешь. Это ведь вредно. Днем ты где-то бегаешь, а когда я просыпаюсь посреди ночи, то нахожу рядом лишь холодную подушку…
Многоточие повисло в воздухе призраками несказанных слов. «Маленькие, незначительные вещи… – подумал Ваймс. – Именно с них и начинаются войны».
– У меня очень много работы, Сибилла, – сказал он со всем терпением, на какое только был способен.
– Работы всегда было много. И чем больше Стража разрастается, тем больше становится работы. Ты не заметил?
Ваймс кивнул. Жена говорила правду. Расписания дежурств и нарядов, квитанции, бухгалтерские документы, рапорты, бумаги, бумаги, бумаги… Как реагирует на разросшуюся Стражу преступный элемент – это неизвестно, но деревья уже дрожат от страха.
– Надо делегировать свои полномочия, – сказала госпожа Сибилла.
– То же самое и он говорит, – пробормотал Ваймс.
– Что?
– Просто думаю вслух, дорогая. – Ваймс отодвинул бумаги в сторону. – А знаешь что?.. Давай проведем спокойный вечер дома, – предложил он. – В гостиной так чудесно горит камин…
– Э-э… нет, Сэм, не горит.
– А разве Прямс не растопил его?
Прямс был мальчиком на побегушках. Ваймсу никогда не нравилось это официальное название должности, но в обязанности такого мальчика входило топить камины, чистить отхожие места, помогать садовнику и быть виноватым во всем случившемся.
– Он поступил барабанщиком в полк герцога Эорльского, – сообщила госпожа Сибилла.
– И этот тоже? А казался таким смышленым! Не слишком ли он молод?
– Он сказал, что про возраст соврет.
– Надеюсь, про свои музыкальные способности он тоже соврал. Я однажды слышал, как он насвистывал. – Ваймс покачал головой. – Что за дурь на него нашла?
– Ему кто-то сказал, что мундир производит на девушек неизгладимое впечатление.
Сибилла мягко улыбнулась. Вечер дома внезапно показался очень многообещающим.
– Ну, чтобы найти дрова, гением быть не надо, – подмигнул Ваймс. – А потом мы запрем двери и…
Одна из вышеупомянутых дверей аж затряслась: с такой силой принялись колотить в нее чьи-то кулаки.
Ваймс перехватил взгляд Сибиллы.
– Ну, иди же. Открывай, – вздохнула она и села обратно за стол.
Дверь пропустила капрала Задранец. Шелли тяжело дышала.
– Вы… надо торопиться, сэр… на сей раз… убийство!
Ваймс беспомощно посмотрел на жену.
– Раз нужно, значит, нужно, – сказала госпожа Сибилла.
Ангва, глядя в зеркало, отбросила в сторону непокорную челку.
– Не нравится мне все это, – сказал Моркоу. – Нехорошо себя так вести.
Она в ответ похлопала его по плечу.
– Главное, не волнуйся, – успокоила она. – Ваймс ведь все объяснил. А ты ведешь себя так, как будто мы делаем что-то дурное.
– Мне нравится быть стражником. – Моркоу по-прежнему пребывал в глубинах скорби. – Стражнику положено носить доспехи. И если их не носить, то это все равно что… шпионить. А он знает, как я к этому отношусь.
Ангва посмотрела на его короткие рыжие волосы и честные уши.
– Я снял с его плеч бóльшую часть обязанностей, – продолжал Моркоу. – В патрули он теперь вообще не ходит – и все равно пытается везде успеть.
– А может, ему вовсе не надо, чтобы ты так уж помогал? – Ангва попыталась выразить свою мысль как можно более тактично.
– Да и не молодеет он. Я пытался намекнуть ему на это.
– Ты молодец.
– И я никогда не ходил в штатском.
– Можешь не волноваться: на тебе любая одежда смотрится как мундир.
Ангва застегнула плащ. Какое облегчение снять латы! Что же касается Моркоу, то его замаскировать невозможно. Размеры, уши, рыжие волосы, выражение мускулистого добродушия…
– Если уж на то пошло, то вервольфы, наверное, всегда носят штатское…
– Спасибо, Моркоу. Кстати, ты совершенно прав.
– Просто мне не по себе от притворства.
– Попробовал бы ты встать на мои лапы.
– Что?
– Да так… ничего.
Сын Гориффа Джанил злился. Сам не зная отчего. От всего сразу. Во многом из-за брошенной накануне в окно лавки зажигательной бомбы. Кое-какие выкрики, донесшиеся с улицы, тоже сыграли свою роль. А сегодня утром он поссорился с отцом – поводом стал посланный в штаб-квартиру Стражи обед. Стража – часть официального механизма города. Стражники носят дурацкие бляхи и ходят в латах. Короче, Джанил много из-за чего злился, а в частности из-за того, что ему всего лишь тринадцать.
Так что, когда в девять часов вечера (отец в это время обычно пек хлеб) дверь распахнулась и в лавку ворвался какой-то человек, Джанил, недолго думая, вытащил из-под прилавка видавший виды арбалет, прицелился туда, где, по его представлениям, должно было находиться сердце, и спустил курок.
Моркоу пару раз притопнул и огляделся.
– Здесь, – сказал он. – Я стоял здесь. А принц был… вон там.
Ангва послушно последовала в указанную сторону. Несколько прохожих остановились, с любопытством глядя на Моркоу.
– Отлично… стоп… нет, еще чуть-чуть дальше… стоп… чуть левее… я хотел сказать, левее, если смотреть с моей стороны… чуть назад… а теперь вскинь руки…
Подойдя, он посмотрел туда же, куда смотрела она.
– В него стреляли откуда-то из Университета?
– А точнее, со здания библиотеки, – подтвердила Ангва. – Но вряд ли это был какой-нибудь волшебник. Волшебники стараются не прибегать к холодному оружию.
– Туда ничего не стоит проникнуть постороннему, даже при запертых воротах, – сказал Моркоу. – Давай-ка попробуем неофициальные методы расследования.
– Давай. Моркоу!..
– Что?
– Эти накладные усы… они тебе не идут. Да и нос выглядит слишком уж красным.
– По-моему, как раз это помогает мне сливаться с толпой.
– Напротив. Я уж не говорю о твоем головном уборе. Я бы на твоем месте от него отказалась. Нет, как головной убор, этот котелок очень даже ничего, – поспешно добавила она. – Просто… он не в твоем стиле. Не идет тебе.
– Так ведь в том-то и фокус! – воскликнул Моркоу. – Если бы он был в моем стиле, люди сразу бы догадались, что это я!
– Я к тому, что в этом котелке ты выглядишь полным простофилей.
– А в жизни я выгляжу простофилей?
– Нет, вовсе нет…
– Ага! – Моркоу порылся в кармане огромного коричневого тулупа. – Вот, руководство по маскировке! Купил в шутовской лавке, что на Федрской улице. Кстати, забавно: я там встретил Шнобби, он тоже что-то покупал. Я спросил его, он-то что тут делает, а он ответил, они, мол, идут на крайние меры. Что, по-твоему, он имел в виду?
– Понятия не имею.
– Чего в той лавке только нет, просто диву даешься. Накладные волосы, фальшивые носы, поддельные бороды, даже искусственные… – Осекшись, он начал краснеть. – Даже искусственные… одним словом, груди. Женские. Но разрази меня гром, если я понимаю, для чего женщина будет маскировать собственную грудь.
Он, наверное, и в самом деле ничего не понимает, подумала Ангва. Взяв у Моркоу маленькую книжицу, она быстро пролистала ее. И вздохнула.
– Моркоу, все эти маски для картошки.
– Как это?
– Дети иногда делают из картофелин человечков. Видишь, здесь везде изображены картофелины.
– Я думал, это только для примера.
– Моркоу, а книжка называется «Привет, господин Картошка».
Даже пушистые, вполлица усы не смогли скрыть обиду и растерянность Моркоу.
– Ерунда какая-то… – пробормотал он. – Зачем картошке маскировка?..
Вскоре они очутились в переулке в двух шагах от Незримого Университета. Неофициальное название переулка – Ученый тупик – фигурировало в разговорной речи уже столько веков, что теперь переулок так и назывался, о чем сообщала табличка, повешенная в одном конце. Мимо шмыгнула парочка студентов-волшебников.
Неофициальный вход в Университет всегда был известен только местным учащимся. О чем большинство студентов забывали, так это о том, что члены преподавательского состава тоже когда-то были студентами и тоже любят вечерние, совершаемые после официального закрытия ворот прогулки. Темными вечерами эта забывчивость частенько становилась причиной неловк