Любой страной сложно управлять, даже очень маленькой. Вопрос не в том, большая страна или маленькая, — вопрос, как относиться к своему делу, насколько ответственно к этому относиться.
И Россией сложно управлять. Но Россия находится на этапе развития и политической системы, и становления рыночных принципов экономики. Это процесс сложный, но очень интересный. Россия действительно не просто большая, а великая страна — имея в виду её традиции, культурные особенности. Да, есть свои особенности и свои традиции в политической сфере. Но, чего греха таить, мы же знаем прекрасно, у нас была абсолютная монархия, потом почти сразу наступили коммунистические времена — база немножко расширилась, но в известной степени система руководства страны стала даже ещё более жёсткой. Только в 1990-х годах мы перешли к строительству совершенно другой внутриполитической системы, основанной на многопартийности. И это тоже такой сложный, неоднозначный процесс, нельзя перепрыгивать через определённые этапы. Нужно, чтобы и граждане привыкли, чтобы они чувствовали свою собственную ответственность, когда идут к избирательным участкам, чтобы не доверялись просто, скажем, таким популистским решениям, соображениям или просто ругани одних претендентов в адрес других претендентов.
Надо, чтобы граждане тоже внимательно смотрели, анализировали, что предлагается кандидатами: это касается и выборов в парламент, это касается и президентских выборов. Но, кстати говоря, там, где чёткая президентская форма правления, там в значительной степени голосуют не за партию, а голосуют за кандидата в Президенты; это везде практически так, поэтому здесь в этом смысле ничего необычного в положении в нашей стране нет.
Дж. Миклетвейт: Посмотрим Чечню и влияние Кадырова, скажем. Он полностью свободно управляет, отдельная ситуация, отдельная система сложилась в Чечне, там больше беззакония и больше личностных подходов.
В.Путин: Вы знаете, это как посмотреть. Мы же не должны забывать, что там было совсем недавно, там на рынках открыто людьми торговали, там господствовали представители международных террористических организаций, включая Аль-Каиду, людей обезглавливали. Мы что, всё это забыли, что ли? Нет. А тот же сегодняшний Глава Чечни Рамзан Кадыров — он в так называемую первую чеченскую войну с оружием в руках воевал против федеральных сил. Это ведь очень сложная и большая трансформация, причём, когда его отец сначала, первый Президент Чечни, а затем он сам — они пришли к выводу о том, что будущее Чечни связано с Россией, они же сделали это не под давлением какой-то силы — они это сделали по внутренним убеждениям.
Прекрасно помню свои первые разговоры с отцом Рамзана Кадырова, с первым Президентом Чечни. Он мне прямо сказал, я был премьером тогда, в 1999 году: «Мы видим, что будущее Чечни не может быть отделено от России, иначе мы попадём под зависимость других сильных мира сего, и там нам будет хуже. Но главное, — я это тоже очень хорошо запомнил, — чтобы вы нас не предали».
Тогда была очень сложная ситуация, федеральный центр вёл себя непоследовательно: то наступал, то отступал, то с чем-то соглашался, то потом рвал договорённости. Чеченскому народу нужна была последовательная, ясная позиция центральной власти страны. Но надо не забывать, через какие трансформации прошли эти люди. Мы подписали договор с Чечнёй, этот договор находится полностью в рамках Конституции Российской Федерации. Но у нас федеративное государство и у нас члены Федерации наделены определёнными правами, и это, как мы видим на примере Чечни, не разрушает, не разваливает страну, а, наоборот, объединяет её.
Да, конечно, наверное, многое ещё нуждается в совершенствовании, многое нуждается в том, чтобы эти тяжёлые события середины 1990-х годов забылись и окончательно зарубцевались, на всё это нужно время.
Я уверен, что мы будем укреплять свою внутреннюю политическую структуру и экономику, и просто никаких сомнений у меня в этом нет. Думаю, что самые тяжёлые страницы своей истории Россия перевернула, мы будем только идти вперёд и только укрепляться.
Дж. Миклетвейт: Вы смогли управлять Россией 16 лет. Посмотрим на ключевых лидеров: мало кто из них держится дольше пяти-шести лет. Какой совет Вы дали бы этим людям, чтобы они подольше продержались у власти?
В.Путин: Как это ни странно прозвучит, но не нужно хвататься, любой ценой стараться удержаться за какое-то кресло. Ведь я не просто, как Вы сказали, был там 16 лет: я восемь лет был Президентом Российской Федерации, а потом, не нарушая Конституции, не изменяя её под себя, просто не стал баллотироваться на третий срок (что было невозможно в рамках действующей Конституции). У нас в Конституции написано, что можно избираться два срока подряд. Всё, я так и сделал: два срока был избран, а потом просто ушёл и перешёл на другую работу — работал четыре года Председателем Правительства. В соответствии с Конституцией, когда такое право у меня возникло через четыре года, я баллотировался на должность Президента, был избран и работаю сейчас.
Так что это не 16 лет, это четыре и четыре, восемь, и сейчас четыре: в должности Президента я работаю 12 лет.
Дж. Миклетвейт: Хотел понять просто, какова причина Вашего успеха. В чём заключается Ваш успех?
В.Путин: Сейчас, подождите. Что касается длительности, один из примеров — Канада, допустим: по-моему, 16 лет был у власти; а канцлер ФРГ — она сколько у власти, если мы говорим о первой позиции в исполнительной власти?
Дж. Миклетвейт: Но не 16 лет. Вы преуспели, Вы обогнали всех их.
В.Путин: Я не 16, я — 12. Она уже, по-моему, не меньше.
Дело ведь не в этом. Я не знаю, какие здесь могут быть секреты. У меня секретов нет, я просто всегда стараюсь чувствовать настроения людей, чувствовать их потребности, их настрой на формы, на способы решения задач, на их приоритеты и ориентировать прежде всего на это. И мне думается, что это самое главное в работе любого человека, который занимается той работой, которую народ России доверил мне.
Дж. Миклетвейт: Посмотрите на мир сейчас, много стран, которые стали династиями: это Клинтоны и Бушы; на юге много людей, дети которых продолжают работу. Хотели ли бы Вы, чтобы Ваши дочери имели такую жизнь, как Вы, — работали в политике?
В.Путин: Я не считаю себя вправе хотеть чего-то за них. Они молодые, но все-таки взрослые люди, и они сами должны определить своё будущее. В целом, насколько я себе представляю, они уже выбрали: они занимаются наукой, ещё кое-какими видами деятельности, весьма благородными и нужными людям. Они чувствуют себя востребованными, они получают удовольствие от своей работы, и меня это очень радует. Они очень ответственно и по-честному относятся к тому делу, которое для себя выбрали.
Дж. Миклетвейт: Последний вопрос. Когда я летел сюда на «Корейских авиалиниях», у меня был выбор: посмотреть фильм «Доктор Живаго», а второй фильм — «Крёстный отец». Что бы Вы посоветовали посмотреть тому, кто пытается понять Россию?
В.Путин: Не знаю. Вы знаете, у нас есть известное высказывание: «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить: у ней особенная стать, в Россию можно только верить». Но русская культура многогранна и многообразна. Поэтому, если Вы хотите понять, почувствовать Россию, конечно, нужно и книжки почитать: и Толстого, и Чехова, и Гоголя, и Тургенева, — послушать музыку Чайковского, посмотреть наш классический балет. Но самое главное — с людьми нужно поговорить. Я вас уверяю, как только Вы начнёте встречаться с обычными, рядовыми гражданами, Вы поймёте, что русский человек, да и вообще россиянин, будь то татарин, мордвин, чеченец, дагестанец, — очень открытые люди, открытые и даже немного наивные. Но есть одна отличительная черта, которая, наверное, у всех народов есть, но у нас она особенно ярко выражена, — это стремление к справедливости. Это одна из доминирующих черт, мне кажется, в менталитете россиянина и русского человека.
И ещё одна составляющая, которая характерна для ментальности российского человека, — это стремление к каким-то [идеалам]. Конечно, это такая общая черта, нас — миллионы людей, все люди разные, но в среднем все-таки мы, конечно, хотим жить материально очень хорошо, и я буду стремиться всё, что от меня зависит, сделать для того, чтобы люди жили лучше, чтобы уровень жизни становился лучше. Но при всём при этом в ментальности, в душе русского человека всегда есть стремление к какому-то высокому моральному идеалу, к каким-то высоким моральным ценностям. Это нас точно отличает — и, уверен, в хорошую сторону.
Дж. Миклетвейт: Тогда скорее всего «Доктор Живаго».
Президент Путин, благодарю Вас за то, что поговорили с нами, Вы очень щедро распорядились своим временем.
В.Путин: Спасибо Вам большое.
Ответы на вопросы французских журналистов телеканала TF111 октября 2016 года, город Ковров Владимирской области
В.Путин: Как вы здесь оказались? Это же маленький провинциальный город. Теперь куда ни приедешь в России, в любую деревню, там французы. И это очень хорошо, нас это радует.
М.Скотт (как переведено): Господин Президент, можете ли Вы объяснить нам, почему Вы не едете в Париж?
В.Путин: Это легко. Предполагалось, что мы торжественно откроем построенный в центре Парижа российский, русский религиозно-культурный центр. Но, судя по всему, это не самый подходящий момент для официальных мероприятий по этому поводу, имея в виду наше непонимание, мягко говоря, по тому, что происходит в Сирии и в частности вокруг Алеппо. А так мы, конечно, всегда открыты, кстати говоря, и по этой теме тоже для любых консультаций и диалога.
М.Скотт: Именно этого и хотели французы — использовать эту возможность, чтобы обсудить ситуацию в Сирии, а вы по этой же причине отказываетесь от этого визита.
В.Путин: Знаете, мы не то чтобы отказывались, просто нам сказали, что основная причина, повод моей поездки в Париж — а именно открытие этого культурно-религиозного центра — он сейчас неуместен. Но если основная причина моей поездки в Париж неуместна, тогда, наверное, мы найдём другую возможность встретиться и поговорить по Сирии. У нас нет никаких ограничений в этом вопросе, мы открыты для диалога.