ь IIАктивистский патриотизм
Если в первой части мы в основном говорили о повседневном, то есть часто неотрефлексированном патриотизме людей, не являющихся активистами националистических или патриотических движений, то во второй части мы сосредоточимся на патриотизме активистском и, соответственно, на людях, сознательно апеллирующих к национализму или патриотизму в своей общественно-политической деятельности. Наша цель здесь – соотнести активистский и повседневный патриотизм. В России активизм – как патриотического толка, так и по другим идеологическим направлениям – не слишком распространен и затрагивает небольшое количество людей. Тем не менее в силу публичной деятельности активистов, движения, с которыми они связаны, могут менять общий идеологический фон, на котором люди взаимодействуют в повседневной жизни. Разумеется, доминирует та версия патриотизма, которую продвигает руководство страны, но, как мы уже видели в первой части, эта версия отвергается и критикуется большинством россиян, даже если они и не являются активистами.
Сначала кратко обрисуем координаты поля активистского патриотизма. Он не исчерпывается националистическими движениями, поскольку охватывает все формы патриотической общественной деятельности, в которых акторы эксплицитно поднимают патриотические темы или обращаются к патриотическим ценностям. Таким образом, поле это достаточно большое, включающее в себя все организации, провозглашающие себя «патриотическими». Ясно, что в контексте официальной линии на поощрение патриотических инициатив всяческого рода патриотизм оказывается привлекательной составляющей бренда для многих активистов, стремящихся к получению поддержки «сверху» или хотя бы к минимизации препятствий.
Сами по себе националистические движения в России многочисленны и крайне разнообразны, поэтому нижеприведенный краткий обзор[73] дает неизбежно упрощенную картину. Историю националистических движений можно разделить на два периода[74]. Это разделение, однако, носит не столько хронологический, сколько типологический характер. В течение первого периода, начавшегося после распада Советского Союза и охватывающего 1990-е годы, появилось множество важных националистических организаций, отличавшихся друг от друга идеологически. Для одних был характерен имперский тип национализма[75] (ностальгия по Российской империи и Советскому Союзу, новое евразийство). Для других – этнический русский национализм (Русское национальное единство – РНЕ, наци-скинхеды). Многие из них до сих пор продолжают существовать, а их идеи имеют определенное влияние и некоторое количество сторонников. Среди влиятельных движений можно выделить Национал-большевистскую партию (НБП) и Международное евразийское движение (МЕД). Такого рода организации возникали в основном вокруг харизматичных фигур (применительно к упомянутым – вокруг соответственно Эдуарда Лимонова и Александра Дугина), ответственных за образ и идеологию движений, и имели централизованную организационную структуру.
Некоторые исследователи считают, что важная роль Дугина в развитии националистических движений в России заключается в распространении модели «новых правых» движений[76], таких как созданные им МЕД и Евразийский союз молодежи (ЕСМ). Несмотря на малочисленность этих организаций, влияние идей Дугина значительно, что подтверждается поддержкой со стороны высокопоставленных лиц и популярностью его книг и статей у широкой публики. Как отмечают исследователи творчества Дугина, взгляды его довольно эклектичны и видоизменялись со временем[77]. В своем мировоззрении Дугин сочетает евразийскую традицию с учением «новых правых», которое представляет собой синтетическую идеологию, отрицающую либеральные ценности. Хотя на первый взгляд идеи «новых правых» кажутся глубоко консервативными, на самом деле сами они видят себя как авангард современных интеллектуалов и предлагают обществу своего рода проект модернизации. По мнению исследователей, известность и влияние Дугина обусловлены привлекательностью его теории для нынешнего политического руководства. Кроме того, представление об империи преодолевает проблемы, возникающие у моноэтнического национализма в условиях полиэтнического общества. Среди особенностей учения Дугина также можно выделить его «интеллектуальный», элитарный оттенок, – это обеспечило ему публичную легитимацию и сделало его интересным для широкой аудитории с соответствующей претензией, не желающей при этом ограничивать себя дисциплинарными рамками или погружаться в профессиональную научную сферу[78].
В 2000-е годы начинается новый этап развития националистических движений, в частности, оппозиционной направленности[79]. Во многом это связано с политической программой власти, в том числе внешнеполитической, которая работает на утверждение образа сильного государства, являющегося противовесом западному миру, – это часто импонирует людям, придерживающимся националистических взглядов. В то же время миграционная политика и недостаточная жесткость национальной политики вообще вызывают у многих националистов недовольство. Поэтому националистические движения этого периода чаще всего относительно оппозиционны, не имеют внутренней партийной структуры, а привлечение сторонников и координацию коллективных действий производят в создаваемых ими онлайн горизонтальных сетях. Одно из самых влиятельных движений такого рода – Движение против нелегальной иммиграции (ДПНИ), демонстрирующее пролетарский, «гопнический» тип национализма. ДПНИ участвовало в нескольких резонансных уличных баталиях или «погромах» в 2006–2013 годах – Кондопога (сентябрь 2006), затем Манежная площадь (декабрь 2010) и Бирюлево (октябрь 2013). Беспорядки каждый раз вспыхивали из-за этнически маркированных убийств и протеста против предположительно коррумпированной милиции, отпустившей или не искавшей преступников. Беспорядки эти имели, однако, смешанный этнически-расистский и социально-экономический характер. Вопрос социального неравенства поднимался и на Манежной площади, но более значимой социально-экономическая подоплека беспорядков оказалась в карельском моногороде Кондопоге, а затем и в промышленном окраинном районе Москвы Бирюлево. Действия националистических активистов, в том числе из ДПНИ, и правых футбольных фанатов усилили расистский накал народных сходов и превратили конфликт, связанный с социальным недовольством, в межэтнический.
Также в течение 2000-х усиливалось влияние оппозиционного интеллектуального национализма, стремящегося к респектабельности, провозглашающего себя либеральным и демократическим. Националистически настроенные интеллектуалы – Константин Крылов, Егор Холмогоров, Дмитрий Галковский и другие – попали к концу 2000-х в список самых влиятельных интеллектуалов России, составленный по итогам опроса на сайте Openspace.ru[80]. Многие из них получили известность и аудиторию в блогосфере (на платформе «Живого журнала»), а также основали свои медиапроекты (например, журнал «Вопросы национализма») и политические организации (например, Русское общественное движение (РОД)).
Какое-то время националистические движения разных типов сотрудничали между собой и проводили совместные мероприятия, самым известным из которых был «Русский марш» (РМ), впервые прошедший в 2005 году. Несмотря на различные идеологические платформы и политические стили организаторов акции, РМ стал ежегодным событием и главным местом встречи людей националистических взглядов. В РМ участвовали очень разные группы. Как пишет Деннис Зуев, РМ является не только протестным действием, но и своего рода ритуалом манифестации силы патриотически настроенных «русских»[81]. В 2011 году в РМ приняли участие, по разным оценкам, от 10 до 25 тысяч человек. Тогда же к маршу присоединился известный ныне политический деятель Алексей Навальный.
Кроме того, активисты «гопнического» и пролетарского национализма антииммигрантского направления и часть «респектабельного» интеллектуального национализма демократической направленности какое-то время уживались вместе не только в рамках «Русского марша», но и внутри общего оппозиционного движения 2011–2012 годов «За честные выборы», в котором оппозиционно настроенные националисты принимали активное участие.
События на Украине раскололи националистов по новой идеологической линии: за или против Майдана, за или против Донецкой и Луганской Народных Республик. Причем эта разделительная линия не полностью совпадает с той, что определяется позициями относительно внешней политики Кремля. Так, некоторые националисты, поддержавшие народные республики, увидели в них потенциал для конструирования нового русского общества вне авторитарной России. Другие резко выступили против Майдана (движение «Антимайдан»), за присоединение Крыма и всех «русских территорий» к Российской Федерации. Одним из самых популярных движений такого толка в 2014–2016 годах стало Национально-освободительное движение (НОД). Эти националистические движения можно условно назвать «прокремлевскими», хотя это, разумеется, упрощение.
Одновременно с ростом внимания правительства к патриотическому воспитанию (сейчас реализуется уже четвертая по счету программа патриотического воспитания на 2016–2020 годы) и общим подъемом патриотических настроений наблюдается волна создания новых молодежных патриотических организаций и клубов – по крайней мере, наблюдалась непосредственно после присоединения Крыма. Неясно, однако, насколько эти клубы подконтрольны властям и насколько жестко они придерживаются государственной версии патриотизма.