Повестка сейчас стала настолько всеобъемлющей, что она так или иначе распространяется на все идеологические или идейные движения. Кроме правых националистических движений, о которых в основном шла речь выше, можно уловить некоторое влияние патриотической повестки на левое движение; это очевиднее всего в случае КПРФ или «Справедливой России» и менее заметно у непарламентских левых. Позиционировались по отношению к патриотизму и многие деятели художественного активизма. Один из любопытных случаев сложного и неоднозначного позиционирования —группа «Родина», которая и стала объектом одного из наших case-studies.
Даже из этого краткого обзора ясно, что в активистском общественно-политическом поле, так же как в повседневном патриотизме, существует множество разновидностей патриотизма, которые мы будем далее анализировать. Некоторым направлениям мы уделим больше внимания в силу того, что они стали предметами отдельных case-studies в нашем исследовании, а другим – меньше. В таких случаях из-за отсутствия материалов «из первых рук» нам придется опираться на выводы других исследований.
Глава 1. Молодежные патриотические клубы и «прокремлевские» националистические движения [82]
В России растет количество молодежных организаций, созданных или развивающихся благодаря содействию Программы патриотического воспитания граждан (имеется в виду молодежи). В мониторинге реализации программы, проведенном в 2014–2015 годах и опубликованном в Программе патриотического воспитания на 2016–2020 годы, говорится о том, что «доля молодых граждан, участвующих в мероприятиях по патриотическому воспитанию, проводимых в рамках реализации региональных программ по патриотическому воспитанию или допризывной подготовке молодежи, составляет в среднем 21,6% от общего количества молодых граждан в стране»[83].
Казалось бы, патриотический проект руководства страны доказал свою эффективность. Однако необходим более тщательный анализ. Во-первых, приведенные цифры не всегда отражают реальность, поскольку получены они из отчетов различных региональных и федеральных инстанций: такие показатели играют ключевую роль при принятии решений о продолжении или прекращении финансирования программ патриотического воспитания. Существует, очевидно, довольно большая вероятность того, что соответствующие показатели завышаются. Но не в цифрах дело. Полевые исследования различных патриотических клубов и организаций показывают многогранность реальных практик и вкладываемых в эти практики смыслов. Исследования, проводимые такими учеными, как Марлен Ларюэль[84] и Джули Хеммент[85], показывают, что молодые люди вовлекаются в патриотические мероприятия, клубы или организации с совершенно разными целями и мотивациями – от карьерных соображений до получения социальной помощи. Активисты этих клубов совсем не обязательно поддерживают патриотический проект Кремля. Скорее на низовом уровне (локальном или индивидуальном) существуют большие возможности и для свободной интерпретации патриотизма, и для его использования в разных целях. По итогам своего коллективного исследования Франсуаз Досе, Марлен Ларюэль, Анн Ле Юеру и Кати Русселе приходят к выводу о том, что «низовой патриотизм» часто не соответствует тому, что инициирован «сверху», и, что еще более важно, может служить основой для развития новых солидарностей и солидарных сообществ, в том числе критичных по отношению к кремлевской версии патриотизма[86].
Мы не изучали эти клубы в рамках нашего исследования, но склонны поддержать такой вывод. О большой вероятности расхождения между официальным видением «патриотического патриотизма» и вариациями «низового» его понимания, а также соответствующими практиками говорят приведенные нами выше данные из интервью об отношении молодежи к государственному патриотизму (вывод, к которому мы пришли, состоит, напомним, в том, что назойливая пропаганда патриотизма в молодежной среде вызывает скорее отторжение, чем одобрение). Об этом говорит и большая популярность лидера либерально-патриотической оппозиции Алексея Навального среди молодежи, и выход немалой доли молодых людей на организованные им акции протеста против коррупции. Интервью, взятые среди молодых участников акций протеста против коррупции, также, повторимся, свидетельствуют о патриотическом настрое молодых активистов («Мы боремся за свою страну, мы патриоты»), который легко сочетается как с оппозицией властвующим элитам, так и с социальной критикой общественного устройства.
Следующий тип, подлежащий нашему рассмотрению, – так называемые «прокремлевские» националистические движения. Они отличаются тем, что выражают поддержку В. В. Путину, особенно его внешней политике, а также готовы мобилизоваться против оппонентов президентской национальной политики, поскольку те, как полагают активисты «прокремлевских» организаций, предают национальные интересы России. Многие уличные акции в поддержку политики национального возрождения (в поддержку присоединения Крыма, за национальное единство) проходили по инициативе этих движений – в частности, НОД и «Антимайдан» – в 2014–2016 годах. Но так ли однозначна поддержка главы государства и в целом лояльность режиму? Не все так просто.
Национально-освободительное движение (НОД) – одно из наиболее крупных пропутинских националистических движений. Оно выступает за восстановление «национального суверенитета» (за что и поддерживает В. Путина), против подчинения Западу вообще и Соединенным Штатам в частности. Идеологически у НОД присутствуют черты евразийского национализма, антиколониализма и антикапитализма (рыночный либеральный капитализм считается инородным элементом, несовместимым с традиционными русскими ценностями).
НОД – движение не централизованное, и его региональные отделения очень отличаются друг от друга: в одном регионе могут независимо сосуществовать несколько ячеек или инициатив. Для многих своих сторонников НОД – это не движение, а набор ценностей и убеждений, связанных с памятью о травме девяностых годов. Стоит отметить, что какое-то время активисты НОД активно принимали участие в протестных движениях социально-экономической направленности, например в поддержку дальнобойщиков, протестовавших в 2015–2016 годах против системы сбора дорожных платежей «Платон», или поддерживали «обманутых вкладчиков».
Интервью, взятые в ходе публичных акций НОД и других пропутинских националистических движений (например, акции «Мы едины» 4 ноября 2015 года и «Русская весна» 18 марта 2016 года)[87], показывают, что участвовали в этих акциях многие ранее неактивные граждане, которых вдохновило присоединение Крыма к Российской Федерации, подъем патриотического духа, противостояние «русофобии» и необходимость сплочения «русских» в условиях санкций. Также в интервью многие респонденты утверждают добровольный характер своего участия, отрицая организацию «сверху». Тем не менее участие почти трети респондентов[88] было стимулировано административным ресурсом, хотя даже «приглашенные» участники демонстрируют в интервью сильные патриотические чувства.
Какого рода патриотизма придерживаются участники пропутинских националистических акций? Будучи сторонниками Путина и его политики восстановления национальной самостоятельности, участники этих акций поддерживают государственную пропаганду, во всяком случае такую, какая звучит из уст главы государства. Это, однако, совершенно не означает, что они не могут критиковать другие аспекты политики национального лидера и даже иногда сомневаться в «истинности» путинского патриотизма. Так, часто звучит критика либерально-рыночного экономического курса, которого Путин продолжает придерживаться. Вызывает протест обострение социальных и экономических проблем в связи с нынешним кризисом, а также помощь олигархам со стороны правительства. Например, один из респондентов нашего исследования в Перми, мелкий предприниматель и член НОД, выразил подобного рода сомнения в ходе интервью: «…а может быть, Путин не такой патриот, а это все пыль в глаза, ведь олигархов он не трогает…». Однако гораздо больший протест вызывает либеральная оппозиция, которая считается главным идейным и социальным оппонентом: по убеждению нодовцев, эта оппозиция объединяет людей с высокими зарплатами, демонстрирующих интеллектуальное высокомерие, принадлежащих к «креативному классу» и стремящихся к «раскачиванию лодки» или к «цветной революции», от которой пострадают в первую очередь «обычные люди труда».
Краткий анализ провластных националистических движений на примере Национально-освободительного движения позволяет получить только самое общее представление о сложности, которая кроется за стереотипным представлением о навязанной сверху инициативе и зомбированной или проплаченной общественности. Реальность устроена сложнее. Пропутинские националистические активисты могут демонстрировать самостоятельное критическое мышление и, даже используя в своих высказываниях медийные штампы, зачастую наполняют их собственным содержанием.
Глава 2. Либеральный национализм: русские националистические клубы
Мария Кочкина, независимый исследователь, магистр философии ЕУСПб (2019 год)
Как стало широко известно в ходе движения «За честные выборы» в 2011–2012 годах, националистическое движение может частично поддерживать националистический проект Кремля, а может и оппонировать ему и даже заключить союз с либеральной оппозицией. Чтобы получить более полное представление об оппозиционном националистическом движении, мы провели исследование движения «Спутник и Погром» и клубов, с ним связанных. В январе и феврале 2016 года автор этой главы вместе с другими участниками общего исследовательского проекта провела исследование «Клуба читателей Спутника и Погрома» в Санкт-Петербурге. Исследование включало в себя интервью с участниками и гостями клуба, включенное наблюдение, а также анализ социальных сетей и онлайн-ресурсов. Автор отвечает на следующие вопросы: какие ценности и взгляды включает в себя либеральный национализм? Какие люди идентифицируют себя с русским национализмом сегодня? Наконец, чем он привлекателен для молодежи?
В американских и европейских СМИ часто можно встретить утверждения о том, что национализм путинского режима способствует распространению низовых националистических инициатив и росту популярности национализма среди молодых людей. На самом деле русские националистические движения, которые начали появляться после распада СССР, всегда были склонны находиться в оппозиции по отношению к доминирующему политическому курсу. В последние годы особенно стал заметен либеральный национализм, начавший активно развиваться на волне массовой политической мобилизации во время протестов «За честные выборы» 2011–2013 годов. Такой национализм представлен онлайн-ресурсами и журналами («Спутник и Погром», «Злые русские», «Вопросы национализма» и другими), блогерами (Егор Холмогоров, Константин Крылов, Дмитрий Галковский и другими) и организациями (издательство «Черная сотня», Национал-демократическая партия). Одно из самых популярных сегодня националистических медиа – «Спутник и Погром» (СиП). СиП выступает против как имперского национализма путинского режима, так и гражданского национализма (и внедрения понятия «россияне»), ассоциирующегося с президентством Бориса Ельцина. В то же время СиП впитал в себя антимигрантскую повестку, популяризированную ранее Движением против нелегальной иммиграции и другими подобными группами, и критикует национальную и культурную политику России. Сегодня СиП является брендом того национализма, который выступает против как официальной идеологии государственного патриотизма, так и националистических движений «старого образца» (антиинтеллектуальных, агрессивных, религиозных и так далее).
В конце 2014 года читатели СиП начали собираться офлайн: поучаствовать в политической дискуссии, познакомиться с людьми схожих взглядов, узнать что-то новое и полезное на лекциях и так далее. По всей России стали появляться националистические коллективы, так называемые «Клубы читателей Спутника и Погрома». В течение нескольких месяцев было создано 40 клубов, воплотивших в реальности сообщество, до их появления существовавшее только виртуально. Позднее клубы перестали ассоциировать себя с СиП и продолжили функционировать – в отсутствие какой-либо централизованной организации.
Спутник и Погром
Проект СиП, основанный в 2012 году Егором Просвирниным и его сторонниками, завоевал популярность сравнительно быстро. Его ежемесячная аудитория насчитывает 1,4 миллиона пользователей (на 17 июня 2017 года). Вот как Просвирнин в одном из своих интервью объяснил выбор названия «Спутник и Погром»:
<…> спутник – это триумф разума, а погром – разгул народной стихии. В синтезе модернизма спутника с архаикой погрома рождается постсоветская русская идентичность, которой нам всем так не хватает. При этом и «погром», и «спутник» – из немногих русских слов, перекочевавших в другие языки и ставших частью общечеловеческого смыслового поля[89].
В статье на сайте СиП Просвирнин замечает, что проект «появился на волне протестов 2012 года как продолжение мысли: „Вот скинут сейчас новгородцы Путина, возьмут власть, а у русских даже нормального национального СМИ нет“»[90].
Сайт СиП представляет собой постоянно обновляющийся сборник аналитических статей разных авторов, на который можно оформить платную подписку. Кроме того, СиП также осуществляет свою деятельность в социальных сетях, где функционирует в том числе и в качестве новостного ресурса. Самое многочисленное сообщество издания – в социальной сети ВКонтакте (vk.com), где публичная страница СиП имеет около 114 тысяч подписчиков (на сентябрь 2018 года). Насколько можно судить по анализу аудитории, проводившемуся СиП в 2014 году, читатели его – в основном молодые люди (от 25 до 34 лет), живущие в больших российских городах, получающие или получившие высшее образование в крупных вузах (МГУ, ВШЭ, СПбГУ и других)[91].
Хотя СиП был организован Просвирниным, который и на данный момент является его главным редактором, на сайте публикуются статьи множества различных авторов (более 250, по данным сайта). Основные темы и разделы сайта: «политика», «экономика», «история», «культура», «общество», а также «технологии», «наука» и др. На сайте есть раздел «важных текстов» – здесь собраны программные статьи, авторы которых излагают основные ценности, идеалы и цели СиП и, шире, вообще того типа национализма, развитием и популяризацией которого занимается ресурс. Среди «важных текстов» можно найти наброски проектов национальной[92], экономической[93] и культурной политики[94]. Многие тексты написаны с целью конкретизировать представление о «правильном» русском национализме – показать, из чего он состоит и к чему должны стремиться русские люди[95]. При всем значительном многообразии точек зрения авторов можно тем не менее говорить о более или менее последовательной идеологической линии ресурса, которую я попытаюсь изложить, – кратко и с вынужденными упрощениями.
В тексте «Идеология „Спутника“»[96] Просвирнин перечисляет основные стратегические задачи, которые стоят перед русским националистическим движением:
• восстановление русского национального государства;
• завершение русского нацбилдинга («строительства нации», прерванного 1917 годом и эпизодически возобновляющегося с 1991 года).
Эти стратегические задачи конкретизируются задачами второго порядка. Так, восстановление русского национального государства предполагает:
• конституционную реформу, демократизацию и возвращение полноценной политической жизни на всех уровнях – от федеральной власти до местного самоуправления;
• ликвидацию последствий советской власти в виде национальных республик и привилегированного положения нерусских народов, реальную федерализацию власти;
• восстановление русской национальной идентичности через работу над национальным мифом, системой образования и базовым набором ценностей;
• масштабные экономические реформы с упором на частную инициативу, снижение доли государства в экономике;
• воспитание русской национальной интеллигенции как залога независимости русского национального государства;
• дальнейшие армейские реформы с целью создания дееспособного русского национального офицерства как второго залога независимости;
• разбор завалов с экономическим доминированием нерусских народов и формирование национальных бизнес-элит как третьего залога независимости;
• возвращение Украины, Белоруссии и Северного Казахстана как отторгнутых территорий русского национального государства;
• возвращение стран Варшавского договора и бывших республик СССР в эксклюзивную сферу влияния русского национального государства;
• поддержку проекта «Европы наций» и европейских правых партий с целью саботажа ЕС, поддержку этнического сепаратизма и антикоммунистических движений, поддержку ультраправых движений, работу над «националистическим интернационалом» как главным инструментом внешней политики русского национального государства.
Одна из статей, датированная концом января 2017 года, оформлена плакатом, демонстрирующим неизменность основного курса СиП:
Исследователи обычно определяют национализм путинского режима как «имперский национализм» – тип идеологии, который строится на образе России как империи (монархической или советской) и опирается на ряд «традиционных ценностей». Конкретный набор этих ценностей может отличаться у разных приверженцев имперского национализма, но общее их ядро подразумевает антизападные и антилиберальные взгляды, признание необходимости возрождения традиционной семьи и повышение роли религии, идею сильного лидера, этатизм и так далее[97]. СиП отличается от имперских националистических движений приверженностью западным либеральным ценностям (так, один из программных текстов называется «Что нам нужно: национализм, либерализм, капитализм»[98]). В этом смысле у России не «особый путь»[99], а европейский:
Национальное государство – стандартная государственная форма жизни в современном мире, характерная для всех высокоразвитых обществ, и мы считаем, что русские ничуть не хуже любого другого европейского народа. Мы европейцы и мы хотим жить по европейским стандартам: демократия (нация должна сама управлять своей судьбой), равенство всех перед законом (никаких «национальных республик», государств в государстве), принцип разделения трех ветвей власти (фактически отмененный российской конституцией), государство для русских, а не русские для государства (прекращение бреда про «историческую миссию»)[100].
Русская нация – это европейская нация. Но что она из себя представляет?
Членом русской гражданской нации может стать любой, вне зависимости от этнического происхождения, принимающий русский язык, русскую культуру и клятву на верность русским национальным интересам, определяемым посредством открытого внутринационального диалога и демократических процедур[101].
При этом «русская нация – <…> не ограничивается одними лишь границами РФ и охватывает русских по всему миру, и особенно – русских в бывших республиках СССР»[102]. Главная проблема современной Российской Федерации состоит в том, что в ней интересы русских не признаются и не являются основой политики. На уровне идеологии господствует «миф о том, что „никаких русских нет“»[103], а есть многонациональный народ России или «россияне», который служит прикрытием для национальной политики, идущей на поводу у этнических меньшинств (дотации, обучение региональным языкам в школах, автономия и самоуправление и так далее). Кроме того, российская власть не защищает интересы русских, проживающих на территориях постсоветских государств (например, в Украине или Прибалтике).
Хотя сама национальная политика, доставшаяся России от СССР, считается националистами СиП разрушительной, не все народы представляют собой действительную проблему:
Русские националисты различают нерусские народы и относятся к ним по-разному, не имея ни малейшего желания смешивать воедино наши мирные коренные нации и кровожадных горных гномов, которые уже обеспечили себе будущее на поколения вперед[104].
В этом различении очень важен акцент на культуре. Культура в данном случае означает не только традиции и практики какой-то этнической группы, но и соответствие таких традиций и практик представлениям о «цивилизованности» и «развитости», присущим западноевропейскому миру. Культурное отличие не связано непосредственно с природными чертами того или иного народа, но складывается в историческом процессе его становления.
Русские для СиП – цивилизованный, высокоразвитый европейский народ. Ресурс вдохновляется дореволюционной традицией интеллектуалов и аристократии (литература, философия, воинская честь, белое офицерство). Большевистская революция прервала эту традицию и привела русскую культуру к упадку. В советское время русский народ потерял свое самосознание, и задача националистического движения – его восстановить. Недемократические, авторитарные, этатистские тенденции в управлении связываются с коммунистическим наследием. Отсюда – признание необходимости десоветизации[105] и жесткая антисоветская риторика.
СиП рассматривает русскую культуру не как народную, но как элитарную. Это сказывается на том, какой образ русского национализма транслирует ресурс. Вот как Егор Просвирнин описывает целевую аудиторию сайта:
<…> Мы избегаем народнической риторики, предполагая, что наш читатель – специалист, владелец бизнеса или студент, а не рабочий или крестьянин. Этим мы серьезно отличаемся от других национал-проектов, делающих акцент на «простом народе». Раз все вокруг любят «простой народ», мы будем любить средний класс[106].
Необходимость отстройки СиП от других националистических движений/ресурсов – один из основных факторов, повлиявших на стилистику ресурса и на то, как он себя определяет. В начале своего существования СиП позиционировал себя как место, где базируется «интеллектуальный русский национализм»[107]. В представлении СиП русские националисты, которые делают и читают сайт, – это культурные, образованные люди, которые не только взглядами, но также поведением, стилем и даже внешним видом отличаются от «типичных» русских националистов. В 2012 году СиП поддержал РМ, но на следующий год, в преддверии марша, на сайте вышла критическая статья о мероприятии, дающая представление о том, какой образ национализма транслируется ресурсом:
На практике «Русский марш» давно стал смотром всевозможных правых сект и тусовок, чье крайне красочное поведение служит отличным материалом для издевательств над русскими в федеральной прессе. <…> Я был на «Марше» и с ужасом представлял себе реакцию наших читателей, поддавшихся на наши красочные призывы и посетивших мероприятие. Вот вы, молодой прогрессивный представитель среднего класса со сплошь либералами в друзьях, начитавшись про интеллектуальный русский национализм, <…> решаете пойти. <…> После чего из мира гламурного интеллектуального национализма проваливаетесь в сюрреалистическую параллельную реальность, где слева от вас люди в медвежьих шкурах бьют в барабаны, а справа – православные за хоругвь дерутся. <…> Либеральным друзьям лучше не рассказывать[108].
Здесь русский националист, читающий СиП, описывается как «приличный» человек, представитель «просвещенного», среднего класса, интеллектуал («Для нас самая важная часть русского народа – это критически мыслящие интеллектуалы и новая буржуазия»[109]). Он принадлежит к той части общества, которая придерживается либеральных взглядов. Такие люди обычно смеются над националистами, – и они правы. Типичный русские националисты – либо субкультурные радикалы, либо сумасшедшие в странных нарядах. После публикации статьи на сайте также был опубликован плакат[110], иллюстрирующий отличие действительной или желаемой аудитории сайта от националистов «старого образца» (см. ил. справа).
На плакате – улыбающиеся молодые люди, двое из них одеты в футболки с логотипом СиП. Узнаваемый визуальный стиль сайта сильно отличает его от других националистических ресурсов и является предметом особой гордости редакции. С момента своего основания СиП привлекал к работе над ресурсом профессиональных графических дизайнеров и разработчиков, так что сайт выглядит современно и привлекательно. СиП даже задал определенную моду, способствовавшую появлению сайтов-клонов[111]. Выбранный стиль призван привлекать молодую, городскую и «модную» аудиторию.
Русское клубное движение
До появления клубов СиП представлял из себя исключительно виртуальное сообщество читателей, постоянных подписчиков и авторов ресурса. Взаимодействие между ними происходило в социальных сетях и посредством комментариев на сайте. Можно сказать, что СиП развивался в логике «коннективного действия», которое базируется на распространении индивидуализированного контента через медиасети[112], и приобрел черты «персонализированной политики»[113], завязанной на веб-платформы, занимающиеся производством знания. Важно, что СиП никогда не позиционировал себя как политическое движение, но исключительно как медиаресурс, информирующий читателя о текущих событиях и предоставляющий соответствующую аналитику. Участие в событиях в качестве институционально оформленной организации в задачи СиП никогда не входило. Сам Егор Просвирнин определяет формат и цели организованного им проекта так:
Мы не занимаемся политикой, мы строим базовую информационную инфраструктуру. <…> Служить же еще одной вывеской для Кремля, выбирая ответственным секретарем сотрудника администрации президента, – спасибо, не надо. Поэтому в данный момент мы культурно-образовательный проект <…>[114].
Напомним, что ДПНИ также строило движение по сетевому принципу[115]. Привлечение большого количества участников обеспечивалось за счет общей для многих националистических движений антииммигрантской повестки. При этом формы политического вовлечения ДПНИ были довольно традиционными – митинги, протестные акции, марши. Другие организации, такие как РОД, вели по преимуществу правозащитную деятельность. НДП, разделяющая в целом с СиП идеологию и понимание целей, разительно отличается от СиП по форме: это партия, имеющая официальную программу и претендующая на место в Думе. СиП, таким образом, представляет собой довольно нетипичное явление как в смысле политических установок, так и в смысле структурного оформления. Популярность СиП на фоне других националистических ресурсов при этом очень велика.
Нельзя сказать, что Егор Просвирнин, главный редактор сайта, одновременно является и его «лицом», – разве что отчасти. Многие программные статьи являются редакционными, а доля статей, подписанных непосредственно именем Просвирнина, сравнительно невелика. Отметим также, что СиП не фокусируется на какой-то одной проблеме, в отличие, например, от ДПНИ с нелегальной миграцией. Ресурс занят скорее формированием проблемного поля, предъявляет множественность оценок, перспектив и образов, которая «суммируется» общей идеей русского национализма.
Первые клубы возникли осенью 2014 года, причем произошло это независимо от редакции СиП. Клубы были в чистом виде низовой инициативой читателей ресурса[116]. Изначально встречи носили неформальный характер: люди собирались в кафе или барах, чтобы познакомиться и поговорить. Затем группа в Санкт-Петербурге выступила с идеей проведения мероприятий – лекций[117]. Первыми текстами о клубном движении на СиП стали отчет[118] и небольшая заметка со списком групп[119]. Последняя содержала в себе нескольких тезисов, объяснявших, что такое клуб и в чем специфика соответствующего формата:
Это социальная среда для общения русской интеллигенции. Место, куда вы можете прийти и провести приятный вечер в компании других русских интеллигентов за разговорами о Достоевском, Розанове и Бенедикте Андерсоне. Главная задача клубов – создать пространство для общения добрых русских людей национальных взглядов. Одно реальное знакомство ценнее десяти виртуальных[120].
В той же заметке высказаны первые мысли о правилах организации клубов:
Мы считаем, что в современной РФ попытки заняться политикой приведут либо к цирку, либо к уголовщине, и оба варианта нам не нравятся. Клубы, замеченные в политической активности, будут лишены нашей официальной поддержки. <…> Клубы организуют сами инициативные читатели <…> Редакция оказывает лишь информационную поддержку, помогая собрать разрозненные клубы в единое информационное пространство[121].
Клубы начали стремительно возникать в разных городах:
Если на втором собрании нас было 30 человек, к пятому собранию нас уже было 120. С октября и в период до конца 2014 года по стране – не только по стране – открылось 44 клуба географией от Сан-Франциско до Дели.
Клубное движение активно развивалось до весны 2015 года. СиП начал публиковать «Дайджесты» – отчеты о деятельности разных клубов, а также статьи, посвященные идее и стратегии клубного движения. Кроме того, в январе появился первый программный документ – «Устав»[122]. В нем было 20 пунктов. Предполагалось, что его принятие является обязательным условием для того, чтобы клуб мог считаться аффилированным с СиП. В уставе также были прописаны правила управления клубом и процедура принятия решений[123]. 6 мая 2015 года редакция СиП объявила об отзыве аффилиации Московского клуба[124], объясняя свое решение несоблюдением устава, а именно нарушением демократических процедур[125]. Эта статья вызвала бурную дискуссию в комментариях. В клубном движении произошел раскол: многие поддержали московский клуб. Вот так объясняет причины конфликта председатель Петербургского клуба читателей (ПКЧ):
Егор чувствовал определенную ответственность за все происходящее, хотел постоянно держать руку на пульсе, держать все под контролем: <…> в итоге московский клуб сказал, что «<…> мы хотим самостоятельности, поэтому давайте разойдемся спокойно, мы больше не „Клуб СиП“». <…> Примеру москвичей, как авторитетного чаптера, последовали очень многие, например Пермь, Самара, Екатеринбург и еще ряд городов.
При этом председатель ПКЧ не рассказал мне о существовании второго клуба в Санкт-Петербурге – Русского чайного клуба (РЧК), о котором я узнала позже. Вот как говорит о конфликте председатель РЧК:
<…> Егор Просвирнин – несколько тяжелый человек, чтобы с ним работать. Ну, не сдружились <…> они отозвали у московского клуба поддержку. Нам показалось, что так нехорошо делать. Нужно как-то с людьми подобрее быть. Вот так вот разошлись.
<…> Это (отделение участников) не было каким-то специальным желанием увести с собой людей. Мы ушли из этого клуба, сделали свой – все[126].
С тех пор в Петербурге одновременно существует два клуба. Председатель РЧК сказал в интервью, что ему больше нравится аудитория РЧК и его деятельность, но фундаментальных различий между клубами нет[127].
На момент проведения исследования уже почти все клубы существовали автономно от ресурса (и даже у «официального» клуба в Санкт-Петербурге эта связь довольно слаба). Статьи о клубном движении ресурс публиковать перестал, но продолжают публиковаться анонсы мероприятий двух клубов (ПКЧ и федерального). Сама клубная сеть, однако, не перестала существовать. На странице РЧК во ВКонтакте можно найти ссылку на ресурс под названием «Общерусское клубное движение», представляющий собой «дайджест новостей русских клубов по всей России и за рубежом». Он и исполняет теперь для клубов роль «единого информационного пространства»[128], размещая ссылки и анонсы на мероприятия. Клубное движение, таким образом, теперь еще ближе к горизонтальной сети, не имеющей единого канала координации и даже заявленных общих принципов.
Есть основания полагать, что для самих участников и посетителей мероприятий раскол не является принципиальным. Даже председатель РЧК признает, что в целом большой разницы между клубами нет. Многие из участников говорили в интервью, что посещают или планируют посещать мероприятия обоих клубов[129]. Видно вместе с тем, что раскол привел к разделению аудитории: посещение мероприятий именно ПКЧ, например, снизилось.
Изначально клубы были задуманы как объединения читателей СиП. Но что делают читатели, собравшись вместе? Как уже отмечалось выше, сначала клубы представляли собой просто собрания читателей, договорившихся о встрече онлайн. Потом появился новый формат – публичных встреч или лекций, куда приглашаются популярные в соответствующей среде фигуры: интеллектуалы, блогеры, активисты, воевавшие добровольцы и т. д. Вместе с ростом количества клубов и числа участников начали дробиться и направления деятельности. Основные, в первом приближении, таковы:
• публичная или просветительская деятельность (лекции, экскурсии, публичные встречи);
• деятельность по укреплению связей между участниками клубов, занятия по интересам и просто приятное времяпровождение (игры, посиделки, спортивные мероприятия);
• благотворительная, гуманитарная деятельность.
Мы уже упоминали о том, что СиП изначально позиционировал клубы как объединения принципиально неполитические. Но что тогда представляет из себя само движение и в чем особенности клубной формы? Зачем такое движение нужно и какие цели оно перед собой ставит?
В процитированной выше статье организаторы описывают причину образования клубов так:
Общение с единомышленниками в теплой и неформальной обстановке – это то, чего так сильно не хватает любому из нас, когда вокруг лютует Бог Многонациональности. Создание горизонтальных связей между нами, развиртуализация и выход в реальность – основополагающий элемент существования Клуба[130].
Суть клубного движения не в том, чтобы каждое заседание делать что-то особенное, но в том, чтобы регулярно приятно проводить время в компании людей схожих русских взглядов, чувствуя себя… дома[131].
Иными словами, клуб нужен для того, чтобы дать русским националистам ощущение близкой социальной среды, объединить людей со схожими взглядами, разделяющими понимание реальности. Кроме этой идеи, которая, варьируясь, повторяется практически в каждой статье, присутствует также и посыл, скорее направленный вовне:
У меня небольшое обращение к либеральной прессе, коммунистической прессе, проправительственной прессе. <…> Буду показывать и рассказывать каждую неделю, чтобы вы привыкали к тому, что «русские националисты» – это доценты и студенты, общественные активисты и бизнесмены, штурманы авиации и командиры боевых подразделений ополчения, медики и историки. Что нет никаких «профессиональных русских», что все мы – русские, а вот кто такие вы и что вы делаете в нашей стране – об этом в скором будущем предстоит серьезный разговор. Русское движение, каким вы его боялись, – движение интеллигентных людей – наконец появилось, и вам пора привыкать жить в новой реальности[132].
Таким образом, клуб – не только комфортная среда для людей националистических взглядов, но и воплощение в реальности того образа русского национализма, который пытается транслировать СиП. Поэтому для Егора Просвирнина, составлявшего дайджесты встреч клубов, было так важно получить фотографии участников. Последние, с одной стороны, демонстрируют, что людей, разделяющих транслируемый СиП образ русского национализма, много, и они составляют некоторую заметную общность. С другой стороны, групповые фотографии с клубных встреч визуально подкрепляют респектабельность идеологии, как бы говоря зрителю: «Вот, смотрите: русские националисты – приличные и успешные люди».
Суммируя, можно сказать, что клубы – способ не только воплощения, но и репрезентации офлайн русского национализма, его силы, его конкурентоспособности, его привлекательности для «культурных» людей – как для самих националистов, которые могут почувствовать себя здесь «в хорошей компании», так и для той внешней аудитории, которая, по выражению Просвирнина, представляет себе «русское национальное движение сборищем пропитых маргиналов и агрессивных скинхедов»[133]. В одной из последних опубликованных на сайте статей о клубном движении[134] обнаруживается также идея о том, что клубы представляют собой платформу, где можно «прямо сейчас начинать работать, осмысленно и целенаправленно, на создание типажа „нового человека“, этакого „русского джентльмена“» – иначе говоря, новой аристократии, элиты со своими традициями.
Хотя клубы не являются политическими организациями и должны заниматься «только чаем, интеллектуальными беседами и гуманитарными проектами», деятельность их направлена, по сути, на создание альтернативного гражданского сообщества. Когда условия в государстве изменятся и возможностей для политической деятельности станет больше, такое сообщество сможет уже выступать в качестве реальной силы:
Клубы для создания русского культурно-социального пространства, которое начнет формировать другие структуры (партии, движения и тому подобное), когда придет время. Время же выхода в политику придет, когда нас покинет дорогой и любимый руководитель Владимир Владимирович Путин, сложив с себя полномочия президента[135].
Таким образом, клубы представляют собой род инкубаторов, в которых должно происходить воспитание национального сознания, горизонтальное строительство движения и подготовка к политической деятельности в будущем.
Участники клуба
Более молодые националисты и их старшие товарищи имеют разные интересы. В частности, этим группам интересны разные блогеры, писатели, публицисты из тех, кого можно пригласить на заседание клуба. Состав клуба зависит, помимо прочего, от того, какую работу и как постоянные члены клуба ведут для привлечения аудитории. У клуба есть стремление к расширению и к объединению с другими группами (или к включению их в свой состав). Однако из-за различия по части политической стилистики идеологические разногласия и различный состав националистических движений затрудняют поиски общего языка. Аудитория СиП в то же самое время представляет собой более однородную среду. Отвечая на вопрос о том, с какими организациями клуб поддерживает связь, председатель назвал Русское имперское движение (РИД). Это, впрочем, не слишком прочная связь, РИД имеет совершенно иной формат: участники здесь в среднем старше, ориентированы в основном на консервативные и православные ценности. Кроме того, в движении практикуется боевая подготовка, а также используется форма.
Так как ни сам клуб, ни какие-либо исследователи не проводили мониторинг состава участников, а на встречах присутствовало довольно мало людей, для того чтобы все же составить представление о профиле аудитории, в гайд был добавлен вопрос о том, как выглядит портрет участника клуба. На те встречи, на которых я присутствовала во время наблюдения, приходили в основном молодые мужчины (старшему из них на вид было лет 35–40). Описание же среднего посетителя, которое дают участники клуба, явным образом напоминает описание аудитории СиП:
Это мужчина от двадцати до тридцати лет, чаще всего 25, как правило либо высшее техническое, либо высшее гуманитарное образование, национально-демократических взглядов. Из увлечений, как правило, у них история, IT-индустрия, какие-то технические новинки, художественная литература[136].
В основном это молодые люди от 18 до 40, может быть, до 35. Люди с образованием высшим или получающие образование, работающие, зарабатывающие. Такие социализированные члены общества, не маргиналы какие-то[137].
Возраст: от 20 до 35 лет. В 70% случаев – это мужчина. Достаток: от среднего… ну средний плюс-минус. То есть где-нибудь, наверное, от 40 до 200 тысяч. <…> Иногда студенты старших курсов, иногда нет. Чаще всего еще не семейный человек. Чаще всего с высшим образованием или еще не законченным[138].
Двое информантов сказали о недостатке женщин в клубе. По мнению председателя ПКЧ, это связано с двумя причинами: опасность, сопровождающая причастность к националистической среде, и своеобразие интересов[139]. Среди участников клуба много студентов – аудитория СиП является довольно молодой. Кроме того, отчасти привлечение студентов было осознанной стратегией клуба[140]. Тем не менее внутри клуба есть различия во взглядах и интересах. Так, председатель ПКЧ отмечает, что в клубе есть более и менее консервативное крыло, однако к конфликтам это не приводит[141].
Все информанты познакомились с СиП достаточно давно. Наименее давние читатели – два года назад. Трое из информантов рассказали, что их прежде всего заинтересовали статьи на историческую и общественно-политическую тематику.
СиП я начал читать с сентября 2012 года. <…> Статьи были у них интересные на исторические темы, а я как-то всегда историей интересовался[142].
Историческую главным образом. Историческую и военную. Статьи, посвященные войне Гражданской и Первой мировой. Тогда же на втором где-то курсе – ну, я все время восполнял свои знания по истории, я знал, что у меня по поводу войны Гражданской есть пробелы еще со школы, потому что у нас не преподавали ее – на «Спутнике», как на подбор, были интересные статьи на эту тему. Я понял, что это не совсем исторический журнал, потому что там были статьи, например, чеченской войне посвященные. А это ведь не совсем уже ушедшая история. И я заинтересовался политической позицией, может быть, взглядами некоторыми[143].
Честно говоря, случайно наткнулся. Много различных изданий, которые я читаю. <…> Где-то в моем поле зрения всплыл СиП за качество материалов. <…> Там было достаточно много интересных источников информации совершенно разного толка[144].
Некоторые информанты попадали в клуб, придя на организованные в нем лекции, также часто посвященные истории:
Интервьюер: А почему вы решили прийти? Кто-то вас позвал или вы сами нашли?
Респондент № 1: Через социальные сети, я был подписан на паблик. Узнал, что есть клуб читателей журнала. <…> Потом нашел клуб читателей, узнал, что вообще есть такая форма общения, заинтересовался пабликом, вступил. <…> Пришла пара приглашений, потом была интересная тема, я помню, читал какой-то очень хороший лектор на историческую тему, ну, я решил прийти. Мне понравилось, потом стал приходить, друзей приглашать и сдружился с ребятами[145].
Респондент № 2: Я познакомилась с таким понятием, как клубное движение, недавно, в 2015-м. У своего бывшего одноклассника на странице я увидела приглашение на лекцию, которую организовывал РЧК. <…> Я пошла на лекцию, и, поскольку она мне понравилась, я посещала некоторые другие мероприятия клуба, которые меня заинтересовали[146].
Есть, однако, и такие информанты, кто пришел для того, чтобы познакомиться с другими читателями СиП:
До этого в нашем городе подобного ничего не проводилось. В общем, интересно стало пообщаться с людьми, которые читают то же самое, что и я. И, может быть, что-то… ну, так же и мыслят примерно[147].
Я решил пойти, потому что мне хотелось посмотреть, что за люди читают СиП. Мне хотелось просто завязать какие-то новые знакомства, мне хотелось узнать, чем живут петербуржцы, потому что я тогда недавно приехал в Питер. Посмотреть на то, какие люди здесь. Потому что я рассчитывал, что придут действительно довольно образованные люди, с которыми есть о чем поболтать, люди, свободные от многих предрассудков, связанных с какими-то идеями[148].
То, насколько большое значение информанты придавали социализации в клубе, по большому счету соответствовало их роли и степени вовлечения. Один из гостей рассказал об отношении к клубу так: «В принципе, могу сказать, что какая-то его социальная составляющая для меня, ну, не очень высока, а вот в плане сходить, ну, в плане образования, он достаточно хорош»[149]. Многие информанты говорили, что познакомились в клубе с людьми, которые им очень понравились, что они попали в комфортную и приятную для себя атмосферу. Даже гость, который сказал, что ему интересна только просветительская, лекционная часть, отметил, что ему было все же приятно узнать, что кто-то из знакомых имеет взгляды и интересы, схожие с его собственными[150]. Информанты постоянно говорят о том, что члены клуба и люди, приходящие только на публичные встречи, – не маргиналы, не «типичные» националисты, но интересные и интеллигентные люди[151]. Вместе с тем при анализе интервью становится ясно, что информанты не склонны к гламуризации клубного движения, которая заметна в статьях на СиП. Они не упоминают в своих описаниях «элитарные» («аристократические») атрибуты. Последние не представляют для посетителей клуба большого интереса – они, кажется, озабочены своим имиджем в гораздо меньшей степени, чем как редакция СиП. Председатель в интервью говорит об интеллигенции, но это скорее собрание «гиков», чем людей, обладающих влиянием и престижем. Заметим, что в процессе наблюдения я слышала реплику одного из участников, выразившего мнение, что клубу следует привлекать успешных и известных людей, поскольку это было бы полезно как для клуба, так и для националистического движения вообще.
Идентификация с «интеллектуальным русским национализмом» у информантов если и проявлена, то слабо. Большинство из них считает, что этот лозунг использовался СиП только на первых порах, чтобы отстроиться от других правых и националистических движений[152]. Участники перестают идентифицироваться с этой конкретной разновидностью национализма, поскольку отстройка СиП от других движений потеряла актуальность:
Появилось более-менее устоявшееся понимание той системы представлений, которую предлагает ресурс. Это также свидетельствует о формировании такой среды, в которой это уточнение не нужно, для которой национализм сам по себе – это национализм формата СиП, а все остальное – «мракобесие».
Атмосфера на тех встречах, на которых я вела наблюдение, показалась мне очень расслабленной. Участники быстро и с готовностью заводили разговор с другими пришедшими и даже со мной, хотя я присутствовала там впервые. Они сразу же начинали обсуждать недавние новости; очевидно было, что у них сформировалась среда, где уже есть свои, как выразился председатель ПКЧ, «локальные мемы». У членов клуба много общих знакомых, они отсылают в разговорах к связанным с участниками клуба историям. Пространство для знакомства, общения и дискуссии всегда есть: обычно после лекции желающие собираются в баре или кафе.
У всех информантов этого исследования довольно схожие взгляды, хотя, разумеется, различия всегда присутствуют. Информанты говорят о своих взглядах как о консервативных, правых и националистических. Некоторые объясняют, что имеется в виду:
Консервативные ценности? Ну, они поддерживают такие идеи, как, скажем, сильная семья классического типа, а не постмодерного образца. Капитализм, демократическое общество, власть закона. <…> То есть когда появляется некоторая диктатура, скажем так, молчаливое большинство и диктаторское меньшинство, которое себе некоторые привилегии пытается прибрать к рукам, мне такое общество не очень по душе[153].
В качестве идеала государственного устройства информанты называют конституционную монархию или классическую парламентскую демократию:
Я монархических убеждений человек, сторонник конституционной монархии и традиционного консерватизма с небольшим национальным уклоном. Мне близки идеи Маргарет Тэтчер, скажем, Уинстона Черчилля – то есть классический английский консерватизм. <…> Во-первых, сочетание свободы, гражданских свобод, и порядка. То есть это не тоталитаризм, как, допустим, в Советском Союзе или Третьем рейхе, но это и не анархия, которую предлагают левые активисты и которую я, например, наблюдала в нынешней Европе. Это порядок, сохранение здорового начала за нацией, сохранение определенных пассионарностей за народом, при этом нет каких-то насаждений сверху: государство только немного формирует и скорее создает благоприятные условия для правильного развития народа <…> и страны[154].
Консерватизм подразумевает и космополитизм, и демократичность. Монархия является самой лучшей, по сути, формой для, наверное, граждан, для государства <…>, но мы ее не можем возродить, ну, из-за того, что всех подрезали там наследники в династических браках и так далее. Сейчас, наверное, консервативная форма – это классическая демократия, может быть, как в США пятидесятых-шестидесятых годов и в Европе[155].
К действующей российской власти информанты относятся негативно, поскольку, по их мнению, институты управления, являющиеся обязательной частью современного демократического государства, в России не работают. Проблемой является отсутствие честных выборов, несменяемость власти, недостаточное самоуправление на местах, коррупция.
Государство по каким-то причинам стало не инструментом, который должен быть в руках у людей, а наоборот. Там по заявлениям того же Пескова или там МИДа можно видеть, что государство считает, что люди для государства, а не государство для людей. И это все, на мой взгляд, неправильно. И в этом проблема[156].
Для меня самое поганое в путинском режиме – это рассогласованность разных уровней власти, замыкание всего на центр: и денег, и полномочий. <…> У нас нет ни интеллектуалов, ни собственников, ни офицеров нужного качества. И опять же непоследовательность[157].
<…> Вопрос к общему государственному устройству, я имею в виду к парламенту к нашему, к суду, к администрации президента – что они там такое намудрили в 93-м году и к чему они в итоге пришли. <…> Государство все время находится в режиме прямого управления. То есть берут, спускаются со своего места и начинают рычаги дергать. Это же говорит о том, что у нас ничего, по сути, не работает: ни местное самоуправление, ни федеральная власть, ни областная, ну ничего[158].
Я считаю, что это (правящий круг) – кучка национал-предателей, обеспокоенных только пополнением собственных счетов и обеспечением видимости для народа, причем такой невежественный спектакль, грубый очень они разыгрывают, чтобы люди не сместили их от кормушки. А по факту они кроме разрушения нашему государству ничего не принесли. 15 лет этот правящий класс находится у власти, и никаких позитивных изменений не произошло[159].
Описываемое респондентами положение дел связано, по их мнению, с отсутствием гражданского общества и непониманием русским народом своих собственных интересов. На вопрос о том, какие проблемы существуют в современной России часто можно услышать ответ, что «российское общество само по себе – это одна большая проблема»[160]. Информанты считают, что приход к власти большевиков и советский период вообще оказались для России временем, когда было потеряно русское самосознание, – и эта потеря является причиной упадка, который мы наблюдаем сегодня практически во всех сферах жизни общества.
Идея «многонационального» государства, доставшаяся России в наследство от Советского Союза, влечет за собой губительную национальную политику, в рамках которой сохраняется неравенство между регионами России, интересы русских за рубежом не защищены, миграция неконтролируема и так далее.
(Необходима) отмена проекта, всяческих поползновений в сторону россиянской нации. Это какая-то химера, которую мы знаем еще по советскому времени. <…> У нас есть уже точка опоры в виде русской нации, которую у нас, к сожалению, всячески не признают[161].
Я считаю (миграцию) проблемой. <…> Если в какой-то стране происходит неконтролируемый поток мигрантов, это говорит о том, что их правительство не имеет никакой воли, не имеет никакого разума и, скорее всего, вообще не задумывается о своем народе и ни капли не желает ему блага[162].
В качестве одной из главных проблем, требующих решения, информанты называли военный конфликт на Украине:
Правительство Российской Федерации спровоцировало их (людей, начавших восстание) и кинуло. Если вы спрашиваете, как бы я желал, чтобы события развивались бы, наверное, государства Украины уже не существовало бы или существовало в очень малых размерах. <…> Или хотя бы, чтобы не устраивать такие преобразования, стоило ограничиться кооперацией и не провоцировать людей, потому что огромное количество людей погибло и ни к чему хорошему это не привело. <…> Пока в России не будет национальной власти, проблема Украины не решаема в принципе – это невозможно[163].
В речи информантов прослеживается использование жесткой антисоветской риторики: слова «левый», «советский», «коммунистический» часто употребляются как пейоративы, отношение к описываемым этими словами явлениям резко отрицательное:
Новороссии там уже нет, к сожалению, ее благополучно слили. Те республики, в том состоянии, в котором они сейчас находятся, – это такой советский цирк на самом деле. В том, что они должны войти в состав России, и не только они, я, конечно, убежден до конца, но это процесс не такой легкий, не мгновенный[164].
Существующему политическому курсу в России информанты противопоставляют национализм:
Национализм – это когда страна называется Россия и 83% населения в ней русские, но эта страна помнит, например, что есть русские, которые вне этой страны находятся. И эта страна работает с диаспорами, в отличие от этой власти, которую мы сейчас имеем. Во-вторых, это страна, где русским принадлежат некоторые крупные капиталы и они имеют, скажем так, esprit de corps – корпоративное какое-то сознание этой страты, собственников и хозяев, которые могут решать и какие-то вещи транслировать на массовую повестку. Третье – это, конечно же, на что опирается национализм? Это интеллектуалы, собственники и офицеры. Вот когда есть три эти слоя, тогда можно говорить, что государство национальное и его политика соответствует его интересам. Те, кто рулят Россией, – это люди, которые выводят деньги на Запад, что власть, что оппозиция[165].
Другой информант также обращает внимание на отсутствие у властей интеллектуальной позиции, их нежелание прислушиваться к интеллигенции и поддерживать ее:
Они умных людей не уважают. <…> Прежде всего ученых, причем как в областях естественных, технических, так и гуманитарных. И также разных людей, которые компьютерными делами занимаются <…> Во многих странах и вообще в мире их роль и значение все больше возрастают. В тех же Штатах это учитывают, а в России это почему-то учитывают очень слабо или не учитывают вообще[166].
В целом можно сказать, что политические взгляды информантов во многом совпадают в основных узловых точках с идеологией СиП:
• антисоветские убеждения;
• классический либерализм;
• ориентация на европейские ценности;
• «интеллектуальная» позиция;
• отсылки к дореволюционной русской культуре;
• оппозиционность нынешним властям (антипутинская позиция).
Сами информанты также признают, что в основном разделяют идеи, транслируемые ресурсом:
Интервьюер: Вы согласны со всем, что там происходит и что там постулируется?
Р1: Процентов на 90.
И: То есть согласие по общим вопросам?
Р1: Поэтому я с самого начала, с 2012 года, и очень полюбил СиП, что я был согласен практически со всем[167].
Р2:С общим лейтмотивом идей – я их разделяю. <…> не все, конечно. Все взгляды невозможно разделять до конца. Иначе это было бы что-то вроде религии. А так общий лейтмотив о национальном государстве, правовом государстве, о государстве демократическом – да, конечно, почему нет[168].
И: Какая доля того, что там пишут, вам кажется правильной или адекватной?
Р2: Ну процента так, наверное, восемьдесят три. <…>
И: А что не нравится? <…>
Р1: Да это все зависит от автора. Один с одним перегибает, другой с чем-то другим[169].
Были отмечены и некоторые разногласия. Информанты позитивно оценивают свободные рынки, считая их необходимыми для развития страны. Двое информантов, однако, высказались против либертарианского уклона СиП, особенно заметного у Егора Просвирнина:
Если их со «Спутником», например, с тем же сравнивать, точнее, со взглядами его главного редактора, то вот он намного более либерален, чем я, в сфере экономики. <…> Я не сторонник либертарианства и подобных идей. Мне нравится более такой умеренный подход в этом плане[170].
Мне не нравится увлечение Егора либертарианством, не нравится то, что он хочет анархии для богатых, отменить все налоги, свести роль государства к минимуму[171].
Для многих информантов характерен пессимизм и отрицание того, что существуют какие-либо возможности для продуктивных изменений в политической сфере. Большинство информантов считает, что поддерживать какие-либо политические организации или присоединяться к ним не имеет смысла, идет ли речь о структурах Навального или НДП. Навальный перестал быть для националистов сколько-нибудь значимой фигурой, хотя председатель ПКЧ отметил, что националистическое движение ему многим обязано[172]. Некоторые более молодые участники, однако, уже не знают, что Навальный был как-то связан с националистической повесткой. Несмотря на то что многие респонденты признают свое согласие с программой НДП, они также считают, что вступление в нее не имеет смысла. Знаменательным образом только один респондент выразил намерение проголосовать за НДП в том гипотетическом случае, если бы партия смогла зарегистрироваться и принять участие в выборах. Одна из респонденток положительно относится к Монархической партии и в целом считает партию необходимой организационной формой для осуществления политических изменений, однако у Монархической партии слишком слабая и непроработанная, по ее мнению, программа[173].
Некоторые считают, что перемены придут со сменой поколений. Большинство информантов, однако, склоняется к тому, что требуются коренные изменения в обществе, установление гегемонии совершенно других представлений и идеалов, изживание советского прошлого и прививка национального сознания:
Можно заниматься просто политическим образованием, политическим просвещением масс и своим собственным и просто следить за событиями, потому что авторитарные государства, как правило, не очень жизнеспособны[174].
Если такие сдвиги в общественном сознании произойдут, то при условии возникновения серьезного кризиса станут возможными и политические преобразования. Клубы могут стать платформой для создания сообщества и для популяризации националистических идей:
Во-первых, из клуба в любой момент может сформироваться партия, во-вторых, это общение, а именно общение необходимо для программы, для ее составления, для консолидации. <…> Также клубное движение поддерживает инициативу, то есть люди близкие по взглядам, по убеждениям могут друг друга поддерживать, могут друг другу помогать, вдохновлять. Собственно говоря, народническое движение тоже из клубов вышло, из кружков. Возможно, однажды члены этих клубов займутся просвещением народа, будут организованы новые ресурсы, новые СМИ, аналогичные «Спутнику и Погрому». Все-таки определенное развитие обществу это даст[175].
Среди других форм влияния участники одной из встреч, на которых я проводила наблюдение, говорили о литературе, а также о бизнесе членов клубного движения. Один из участников поделился желанием создать медиапроект образовательно-просветительского плана с националистическим уклоном[176].
Некоторые информанты при этом далеки от мысли о том, что клубы могут быть серьезной трансформирующей силой – если не политической, то на уровне гражданского общества. Они воспринимают клуб скорее как место встреч по интересам. В силу такого представления о политическом и вообще нежелания связываться с политикой информанты практически не принимают участия в традиционных формах протеста. Один из проинтервьюированных (читатель СиП) поддерживал протесты «За честные выборы», но многие признавались, что в то время либо были еще совсем молоды, либо взгляды их к тому моменту еще не сформировались.
Во время одной из встреч, на которых я вела наблюдение, участники обсуждали отсутствие у движения сильных лидеров, спикеров, вообще фигур. Было высказано мнение, что Егор Просвирнин не мог бы стать таким лидером[177]. Так считают большинство информантов:
Мне кажется, Егор Просвирнин не может построить политическую карьеру. Он создал замечательный ресурс медиа <…> именно как политика я его не вижу, и во многом его взгляды мне кажутся абсолютно неправильными[178].
Главный редактор СиП оказывается для посетителей клуба довольно противоречивой фигурой:
С одной стороны, человек начитанный, человек довольно умный, с другой стороны, он не стал получать высшее образование и решил стать таким паблик-интеллектуалом без какого-то научного бэкграунда, но у него нет, допустим, литераторского бэкграунда, журналистский бэкграунд у него скромный и отмечен несколькими скандалами именно с увольнением. <…> В то же время СиП – это единственный, наверное, сайт среди националистических ресурсов, который имеет довольно крупную, постоянную аудиторию, которому удалось наладить монетизацию. <…> Именно СиП удалось разбить эту дихотомию «либерал – патриот», внести в нее третью составляющую, которая раздражает и тех и других. Это по-своему ценно[179].
Для многих информантов Просвирнин не является ключевой фигурой, даже когда речь заходит о СиП, – они акцентируют внимание на том, что это коллективный проект:
СиП – это такая неоднородная тусовка, это именно что публика, которую объединяет голод по апелляции к русскому и по апелляции к нашей истории, потому что, к сожалению, мне вот этой исторической легитимации себя не хватало ни у левых, ни у либералов. <…> Потому что у людей есть какая-то отсылка к прошлому, к какой-то традиции, которую они продолжают. Все остальные партии в России, ну не партии, движения – это те, кто себя объясняет в рамках текущей эпохи, без отсылок к какому-то предшествующему опыту. То есть мы на развалинах Советского Союза строим что-то новое, а что – мы не знаем сами[180].
У СиП нет какой-то согласованной позиции по всему. <…> Он представляет очень широкий спектр взглядов: от Новина (а он, наверное, больше социалист) до либертарианских взглядов некоторых авторов. <…> Прекрасный фильтр по поводу убеждений именно в плане национальном. В остальном есть различия, есть и будут[181].
Информанты позитивно оценивают роль Просвирнина именно как создателя медиа и сообщества. Это выгодно отличает его от других известных фигур из националистической среды:
Ну вот он [Просвирнин] для национального самосознания делает больше, чем сейчас делает, скажем, Демушкин с рыжей бородой, больше, чем делал Дима Боровиков – это такой национал-социалист, которого убили в Петербурге. Хотя вот он ярый националист, там со свастиками, все такое. Их вклад в национальное движение в России, мне кажется, не очень большой, невелик по факту в конечном результате. А вот, скажем, тот вклад, который делают интеллектуальные националисты, – он на выходе получается естественнее и живее, мне так кажется[182].
НДП – попытка националистов реализоваться. Это Крылов, Холмогоров. Они давно уже пытались продвинуть повестку умеренного национализма в России. Наверное, еще года так с 2000-го. Но им, в отличие от Просвирина, не удалось сделать из этого себе капитала и известности, социального капитала. Капитала вот этой аудитории, которая готова тебя постоянно читать[183].
Созданный Просвирниным СиП сыграл в развитии националистического движения важную роль: он «очистил» слово «национализм» и одновременно предъявил альтернативу и государственному консерватизму, и либерализму оппозиции. Некоторые информанты считают, что процесс перепозиционирования еще не закончен:
Ну я, на самом деле, думаю, что ему нужно немного переформатироваться, скорее, взять и позиционировать себя, наверное, не как националистов, а как либералов. И, тем самым, ну, позиционировать себя как новых европейцев. Надо думать, как выглядеть нормально в глазах широких народных масс[184].
Национализм формата СиП еще молод, и несмотря на то, что определенных успехов достичь уже удалось, уровень развития национализма этого типа оставляет делать лучшего:
Национализм пока – это такая формирующаяся молодежная тусовка. Как бы пока что националисты предоставлены сами себе, вот и не знаю, что в дальнейшем получится[185].
Выводы
Клубное движение начиналось как самостоятельная инициатива читателей СиП. Оно изначально имело сетевой, спонтанный, неструктурированный характер: читатели СиП собирались по принципу персонализированной политики, не имея общей повестки и стратегии развития. Поэтому, когда редакция сайта СиП попыталась выстроить некую иерархию и внести собственные организационные принципы в движение, она потерпела неудачу. Единственное, что объединяло участников клубов тогда и сейчас, после разрыва с СиП, – это представление о существовании общности людей, разделяющих определенный комплекс идей и взглядов, осознаваемый ими как национализм специфической разновидности. В условиях, с одной стороны, отсутствия политических возможностей, а с другой – наличия угрозы (реальной или воспринимаемой) националистами со стороны режима клубное движение становится эффективным способом политической социализации молодых людей.
Несмотря на различия, которые существуют между участниками клубного движения, они знают, что в клубе найдут единомышленников, коллектив, открытый к дискуссии и готовый оказать поддержку. У них есть представление о группе людей, очень похожих на них самих в том, что касается базовых идеологических посылок, практик и образа жизни. В националистические организации, расцвет которых пришелся на 2000-е годы, националисты часто объединялись для достижения общей цели – претворения в жизнь политики ограничения миграции. Сами по себе, вне политической прагматики, эти объединения не представляли никакой ценности. Они никак не были укоренены в представлении о культурно-исторической значимости той или иной общности. Если такие представления и присутствовали, то они были различными для различных групп. Такие клубы, как рассмотренный нами клуб читателей СиП, представляют собой совершенно иной случай: здесь общность сама по себе обладает ценностью. Ценность эту участники ее могут находить в комфортных ощущениях от совместного присутствия; в том, что такая общность является автономной средой для формирования гражданского общества; наконец, можно полагать, что она ценна в качестве медийной и просветительской стратегии для распространения националистических взглядов; так или иначе, общность здесь обладает большой ценностью. Даже если по каким-либо причинам, будь то ресурсным, управленческим или любым другим, клубное движение перестанет существовать вовсе, оно все равно останется своего рода знаком присутствия сообщества националистов в «большом» российском обществе.
Клубное движение обязано своим форматом успеху СиП в конструировании новой идентичности русского национализма, а также специфическому политическому контексту, сложившемуся по итогам протестов 2011–2013 годов. Участники движения скептически относятся к политической деятельности как таковой, но стремятся создать позитивный образ будущего «после Путина» на базе националистических идей.
Образ «русского национализма» с либерально-демократическим уклоном в формате СиП не привязан к харизматической фигуре – Просвирнина, Стрелкова, Крылова или какой-либо еще. Этот образ – виртуальный. В лице клубного движения формата СиП мы имеем дело с национализмом без «национализмов», с «интеллектуальным русским национализмом» без «интеллектуального русского национализма», с чувством общности националистов определенного рода. Это является показателем перехода к новому этапу развития национализма в России. Для поколения, не знакомого с разбросом консервативно-националистических идей девяностых и начала двухтысячных, национализм стал «нормальной» и «не маргинальной» идеологией, частью жизни.
Для того патриотизма, который культивируется в рамках либерального национализма, характерна гордость за наследие Российской империи и высокую русскую культуру (литература, искусство, военное дело и так далее). Такой патриотизм выражается в желании сделать Россию сильной, высокоразвитой демократической страной европейского уровня, «служить русским национальным интересам», интересам русской нации. Русская нация здесь – не просто народ, а народ под предводительством высокообразованной и высокодуховной элиты, аристократии или интеллигенции.
Патриотизм либерального национализма носит безусловно оппозиционный характер, включает в себя требования покончить с коррупцией и авторитаризмом, сделать общество более справедливым и свободным. В поляризованном мире российской политики, где в общественном сознании присутствуют зачастую только две стороны – власть с ее проповедью ультраконсервативных, имперско-цивилизационных ценностей и оппозиция с проповедью ценностей либеральных, – СиП сумел сформулировать идеологию или протоидеологию, объединяющую либеральные ценности с патриотическими. Один из информантов сказал, что СиП выделяется на фоне других движений тем, что смог преодолеть дихотомию «пропутинские патриоты – либеральная оппозиция» и продемонстрировал, что патриотизм совершенно не исключает критического отношения к действующей власти. В этом смысле СиП и клубное движение предъявили альтернативную либеральную повестку, не признаваемую за таковую либеральной оппозицией, и одновременно альтернативную повестку патриотизма, не признаваемого за таковой пропутинскими патриотами-государственниками.
Оппозиционный патриотизм сочетается здесь с морально-интеллектуальной критикой общества. Люди в рамках этого дискурса делятся на «культурных» и «некультурных», образованных и необразованных. В самом низу этой иерархии оказываются «мигранты» (слово, которое постепенно стало обозначать людей и из Центральной Азии, и из стран и республик Кавказа). Люди из Дагестана, Чечни, Узбекистана и так далее аттестуются как менее культурные, менее цивилизованные, менее «европейские» просто по принципу принадлежности к определенной народности.
К либеральному национализму молодежь привлекает желание стать частью сообщества образованных и интересных людей, интересующихся историей и гордящихся культурным наследием своей страны. Одновременно здесь заметно и стремление отделиться от нецивилизованных народов и некультурных, недостаточно развитых россиян, обозначив через либеральный национализм свое от них отличие. Таким образом, национализм этого рода позволяет одновременно находиться в оппозиции к действующей власти, чувствовать себя представителем интеллектуального класса и восполнять потребность в идентификации с какой-либо общностью.