Патруль… вот уже тринадцать лет Джон каждый день просыпался с мыслью, что сегодня их найдут те, чья цель – развоплотить тех, кто, пусть и не по своей воле, оказался в чужом мире. Честное слово, если бы с этими ребятами можно было бы договориться, Джон и Мелисса давно бы это сделали. Но единственный раз… первый раз, когда им довелось поговорить со своими преследователями, показал, что работа Патруля – лишать таких, как Мелисса и Джон, права на жизнь.
А они все еще хотели прожить хотя бы одну жизнь. Вместе. Как муж и жена, а не как зверь и человек.
Дальнейшее свое общение с охотниками на попаданцев Мелисса и Джон старались свести к минимуму. Пока что им удавалось вовремя покончить с собой, сбегая от вездесущих патрульных в другой мир.
Чертов Патруль… именно он не давал Джону и Мелиссе умереть правильно, от старости. Но, кажется, в этот раз охотники потеряли след.
Тринадцать лет прошло, как-никак!
На Эш опустилась ночь, и город окончательно ожил: заиграли огнями разноцветные витрины магазинов, где-то со стороны главной площади, откуда Джон «украл» чужака, раздавались звуки местного подобия музыки: гулкие, даже томные удары в медные гонги и нежные духовые рожки вкупе со странным инструментом, напоминающим варган. Здесь не умели танцевать. Зато любили слушать. Музыка, когда-то показавшаяся Джону первобытной, а затем и заунывной, сейчас могла его заворожить. Чего уж таить, он частенько приходил на главную площадь, чтобы насладиться странным пронзительным звучанием. Чтобы вспомнить, что он не дома.
Хотя, он никогда не забывал, что он не дома.
Дома и он, и Мелисса будут людьми.
Вернувшись, он застал жену возле лежака. Черная кошка лежала в ногах у бесчувственного незнакомца и глухо рычала.
– Я рад, что ты держишь себя в руках, – похвалил ее Джон, ласково потрепав по загривку. – Сейчас мы приведем его в себя…
Он откупорил пузырек с настойкой листьев шираа и влил беловолосому в рот. Теперь оставалось только ждать, когда лекарство подействует.
Джон устроился на полу рядом с Мелиссой и приготовился к долгому ожиданию.
Возможно, стоило заняться делом: например, приготовить обед или подмести полы, но Джон, честно говоря, не хотел. Впервые за много лет он встретил человека, с которым можно было бы поговорить о нелегкой доле чужака в мире Шзар. Сейчас только этот будущий собеседник очнется… Мелисса еще немного порычала, но вскоре успокоилась и положила свою голову ему на колени. То, что его кошка не открывает живот и не расслабляется, время от времени нервно подергивая хвостом, должно было насторожить Джона.
Но не насторожило.
Незнакомец открыл глаза, когда ночь миновала экватор, и на востоке стало чуть светлей. До предрассветных сумерек оставалось два с половиной часа, и шум за окном говорил о том, что шзарцы торопятся жить.
Возможно, именно из-за того, что днем здесь была ночь, солнце было луной, а паровой транспорт спустился под землю, отдав красным пескам власть над миром, местные жители и были такими. Слишком странными. Слишком жестокими. Слишком нетерпимыми.
А возможно, дело было в другом.
Джон задремал и точно бы пропустил тот момент, когда незнакомец очнулся, но Мелисса была начеку. Когда огромная черная кошка использует тебя в качестве трамплина, чтобы отпрыгнуть подальше, проснешься даже если был мертв. По крайней мере, Джон теперь был в этом уверен.
– Полегче, милая! – воскликнул он, сдерживая ругательства. За десятки лет и жизней он уяснил одно: ругаться с животным, который в ответ может тебя покусать, чревато последствиями.
Мелисса зашипела, а Джон только сейчас заметил причину. Чего ж она так недовольна-то?
– Поздравляю с пробуждением! – Джон поднялся и склонился над спасенным. Содрогнулся. Открытые глаза мужчины были абсолютно слепы. Бельма вкупе с жуткими шрамами заставили его отшатнуться.
Сильно его отделали, однако! Честно говоря, Джон и не знал, как именно ослепили беловолосого.
Незнакомец распахнул свои слепые глаза и застыл. Джон тоже, ошеломленный его жутким видом. Краем уха он слышал, как беснуется Мелисса: черная кошка шипела и царапала каменный пол, заставляя морщиться от неприятного звука.
– Т… ты? – прохрипел беловолосый.
Джон нахмурился. Они что, знакомы? Он точно ни в одну из своих жизней не встречал худющего мужчину с абсолютно седыми волосами и шрамами на лице!
– Ты меня знаешь? – спросил Джон, а затем отступил на пару шагов от лежака. Почему-то только сейчас, когда он видел страшные бельма спасенного он почувствовал как от того веет опасностью.
Незнакомец, тем временем с видимым усилием сел и огляделся. Взгляд его зацепился за охрипшую от шипения огромную кошку, но это не произвело на него никакого впечатления. Точнее, произвело. Но реакция была совершенно не такой, какой ожидал Джон.
Вместо того чтобы испугаться, беловолосый усмехнулся. А потом снова помрачнел.
– Где Мышка? – проскрипел он.
Мышка? Какая еще мышка? У Джона есть только кошка!
Мелисса, тем временем, устала шипеть. Она бросилась на беловолосого с очевидным желанием его убить.
– Мел, стой! – крикнул Джон. Он обхватил ее за гибкое тело и попытался оттащить от спасенного, но почти сразу понял, что это и не требуется.
Потому что в руках мужчины из воздуха появился пистолет. Автоматический, таких в мире шзар не существовало.
Мелисса жалобно мяукнула и отскочила от лежака, а Джон полнялся на ноги и отступил к тумбочке, где среди сухих цветов виднелась рукоять дорана – местного огнестрельного оружия, похожего на револьвер.
Проклятье.
Незнакомец оказался патрульным.
И Джон знал, что делать. С ненавистью и отвращением глядя в слепые глаза твари, что явилась его развоплотить и лишить права на существование, он нащупал оружие и приставил его к голове Мелиссы. Очень хотелось посмотреть на свою любимую еще раз, обнять ее, сказать, что все будет хорошо, что в следующий раз, конечно, они умрут правильно, но он не мог. Не мог прервать зрительный контакт с беловолосым, которого самолично спас.
Он спас патрульного!
Он сам во всем виноват…
– Стой, – каркающий голос беловолосого заставил вздрогнуть, но оружие Джон держал крепко. Он чувствовал, как Мелисса устраивает голову так, чтобы он убил ее одним выстрелом. – Не надо… Подожди…
– Ждать мне некогда, тварь, – произнес Джон и выстрелил. Бездыханное тело черной кошки упало к его ногам.
Патрульный дернулся, и Джон заметил, что его лицо исказила жуткая гримаса.
– Что ж ты опять наделал, придурок, – с отчаянием прошептал он.
– Ты не достанешь меня. И Мышка твоя тоже… Мы не дадимся Патрулю. Когда ж вы, ребята, это запомните? – с этими словами Джон поднес дуло к своему виску и выстрелил еще раз.
Умирать опять было очень больно…
***
Первой мыслью, когда сознание вернулось, было то, что она оплошала. Сильно. Она впала в забытье вместо того, чтобы попытаться выбраться!
Как же все-таки наличие возможности подкрепления и камуфляж разбаловали ее: она просто не привыкла к тому, что ей может угрожать подобная опасность!
А пальцы опять связаны…
Открыв глаза, Мышка уставилась в белоснежный потолок. Она опять прикована, правда теперь лежит на чем-то мягком. Шелеста ткани слышно не было, очевидно ее вымыли и перенесли в другое помещение… судя по всему, чью-то спальню. И даже прикрыли какой-то полупрозрачной тканью, похожей на шифон.
Тот шзарец сказал, чтобы ее приготовили. К чему – понятно, но что предполагала эта подготовка?
Ругая себя на чем свет стоит, потому что она все благополучно проспала, Мышка попыталась прислушаться к своему телу. Сексуального возбуждения она не ощущала, как и боли. Было немного прохладно, и руки покрылись мурашками. Передернув плечами, она вскинула голову. Цепи выглядели крепко, а тщательно связанные пальцы не давали даже призрачной надежды.
И все-таки, что включала в себя подготовка? Опустив голову, Мышка приподнялась настолько, насколько позволяли цепи, и посмотрела на себя. Сквозь прозрачную ткань она увидела свое тело, и ей снова стало дурно.
Плавные линии проходили по ее бедрам, животу, груди и ключицам. Они завивались красивыми узорами, сворачивались в спирали и расходились. Скосив глаза, Мышка увидела возле лежанки красивую коробку, выполненную, очевидно, из местного дерева. Крышка была откинута, а внутри сверкали маленькие ножички. И их лезвия показались ей очень острыми…
«Перед тем, как отправить ее на тот свет, я хочу ее попробовать. У нее красная кровь, а это значит, что это будет даже красиво…»
Мышка громко сглотнула. Ее кожу разрежут на ремни. Возможно, даже изготовят из нее амулеты от очередных демонов… вот только вряд ли ей стоит ждать, что она при этом долго проживет.
Кажется, их с Соколом последнее дело оказалось проклятым… как и судьба «этих».
Мышка почувствовала, как слезы обжигают глаза. Она вспомнила, как напарник лежал навзничь, пораженный дротиком, который предназначался для нее. Если бы она тогда не поклонилась… Все было бы по-другому. Она во всем виновата. Напарник мертв из-за нее… или еще жив, но если ее собираются покромсать на части, с ним могли уже сделать то же самое!
… они не сказали про напарника ни слова…
Мышка зацепилась за эту мысль, врезала ее в свой разум, потому что она давала ей надежду. Пусть она умрет, пусть… но Сокол должен жить. Потому что это неправильно: он слишком много страдал, он не может погибнуть в этом безумном мире! Судьба не может быть так жестока к нему…
Закусив губу, она закрыла глаза и вспомнила их первую встречу. Она тогда только-только получила способности патрульных изменять внешность и материализовать одежду, поэтому явилась на встречу с будущим напарником, облаченная в ядовито-зеленую короткую юбку, розовую блузку и высокие ботфорты. Думала произвести впечатление.
В итоге, впечатление произвели на нее… Хмурый худой мужчина с бельмами вместо глаз уставился на нее, а затем поджал губы и заявил Первому, что работать с разряженной клушей он не будет. Мышка тогда очень обиделась, трансф