Ночной Мост заиграл тысячами разных оттенков черного, когда она ступила на него. Будто обрадовался тому, что про него кто-то вспомнил. Повернув голову, Мышка проводила одинокую фигурку напарника, идущего по Радужному Мосту на Патрульный Остров.
Неужели собирается отчитаться без нее? Вновь взять на себя всю мощь гнева начальства? Мышка совершенно не хотела малодушничать и ставить его под удар в одиночку! Она думала, что он отправится выпить на Веселый Остров!
Но Сокол шел к Первому…
Ночной Мост уговаривал ее пройти по нему до конца. Сотни тысяч маленьких звезд мелькали под ее ногами, радуясь, что их кто-то заметил. Мышка не хотела обижать эти звезды.
Сокол, будто почувствовав ее взгляд, обернулся. Расстояние было очень большим, и выражение его лица разобрать было совершенно невозможно, но Мышка каким-то шестым чувством поняла, что напарник не сердится. Он все понимает.
Он всегда понимает ее.
Чувствуя, как на душе расцветает теплый цветок нежности, Мышка помахала Соколу рукой и пошла вдоль Ночного Моста.
Звезды были рады ее присутствию!
Смутные опасения, что нормально заснуть не удастся, к счастью, не оправдались. Мышка едва коснулась подушки, как сон настиг ее. Возможно, все еще действовали наркотики, которыми ее накачали еще в мире Шзар? В любом случае, она заснула прямо в одежде, а, проснувшись, обнаружила себя на полу.
Ничего себе она крутилась! Кошмары? Возможно, однако она совсем не помнила, что именно ей снилось. Даже смутных образов. Полная темнота.
Поднявшись, она хорошенько отмылась, облачила себя в строгий костюм-тройку бордового цвета и с отвращением начала разглядывать шрам на щеке. Вчера он казался ей пустяком, однако сейчас она обнаружила, что не готова принять себя именно такой. Пусть шрам был небольшим, но не обращать внимания на него совершенно не получалось.
Мышка расчесала волосы, собрала их в две толстые косы и открыла входную дверь, совершенно уверенная, что Сокол уже стоит на пороге и ждет ее.
Но напарника не было.
Странно. Мышка и не помнила, когда в последний раз их временные векторы не совпадали. В Паутине время всегда текло странно, но Мышка и Сокол никогда не терялись… до того как Первый лишил их подкрепления и камуфляжа. Но в прошлый раз все дело было в том, что Мышка в принципе забыла про вектор! А здесь…
Она и не помнила, когда в последний раз напарник не был за ее дверью. Да, она каждый раз думала о том, что отправится к нему, но он оказывался быстрей, и…
… он отправился к Первому без нее. Решил прикрыть, не заставлять встречаться с этим ублюдком после того как ее едва жестоко не убили. Что если разговор закончился не очень хорошо?
Судя по всему, так и было…
Нет. В Паутине патрульным никогда ничего не угрожало! С другой стороны, никогда еще патрульных не лишали камуфляжа… по крайней мере, Мышка не знала таких случаев. Они с Соколом были первыми, кого начальство настолько ненавидело, что готово было их откровенно подставить.
Так. Спокойно. Хватит топтаться на собственном пороге, Виола. Ты знаешь, где живет твой напарник, и ты сейчас успокоишься, выдохнешь и впервые за много лет зайдешь за ним сама.
Изо всех сил борясь с чувством тревоги, Мышка вышла из дома, без интереса глянула на исполосованное разноцветными нитками небо и пошла вдоль улицы. Домик напарника находился неподалеку от «Ленты шепота», именно там вчера… неделю назад подавали рыбу. Интересно, сегодня будет что-то более съедобное?
Но есть не хотелось. Наверное… Или хотелось? Желудок будто свернулся узлом: с одной стороны Мышка чувствовала зверский голод, а с другой при мысли о еде ее бросало в дрожь. Возможно, во всем виновато было чувство тревоги. Или вины. Надо было отправиться вместе с ним и устроить Первому разнос! А она просто струсила! Захотела отдохнуть, видите ли… Соколу пришлось отдуваться самому, а если вспомнить про немилость начальства…
Проклятье! Не мог же Первый напарника убить!
Или мог?
Совершенно измучив себя, Мышка поднялась по скрипучим ступеням неказистого домика и постучала в дверь, со страхом ожидая, что ей никто не откроет.
Но ей открыли. И это был не Сокол.
– Мы-ы-ышечка! Рада тебя видеть! Челюсть-то подбери, дорогая!
Закутанная в полупрозрачный ярко-синий пеньюар, подчеркивающий цвет глаз, на пороге стояла Голубка.
– Ты что… здесь делаешь? – выдохнула Мышка.
Хотя, это и так было понятно. Очевидно, напарник после визита к Первому отправился на Веселый Остров. И, судя по всему, повеселился намного лучше, чем обычно.
Голубка облизала свои пухлые губы и подмигнула. Обернулась на миг, проверяя, не стоил ли Сокол у нее за спиной, а затем наклонилась к Мышке.
– Пожалуй, ожидание того стоило! – доверительно прошептала она. – Он, конечно, страшный, но любовью занимается, как бог! Завидую тебе!
Мышка не нашлась, что на это ответить. Опровергать слухи было глупо: чем больше отрицаешь, тем меньше тебе верят, а подтверждать – еще глупее. Оставалось только молчать, чувствуя себя совершенно несчастной.
Голубка вновь обернулась и посмотрела вглубь дома.
– Пожалуй, мне пора, – она превратила пеньюар в короткие белоснежные шортики и обтягивающую майку ярко-желтого цвета еще раз подмигнула Мышке и протиснулась в дверь мимо нее. – Не буди его. Он очень устал.
Мышка простояла возле двери несколько минут, пытаясь прийти в себя от потрясения. Проклятье, она думала, что знает напарника, как облупленного, однако сегодня ему удалось ее удивить. Неужели это так отсутствие Мышки сказалось? Хотя ведь когда-то он Голубке отказал… что изменилось?
Да и какая разница!
Мышка решила, что все это – не ее дело. В конце концов, они с Соколом всего лишь напарники, не более! Она перешагнула порог и направилась в спальню, чтобы убедиться, что он все-таки дома, и Голубка ее не обманула.
Он действительно спал. Лежа на боку, он практически полностью уткнулся в подушку и от этого тяжело дышал. В отличие от кровати самой Мышки, его кровать была белоснежной. Белоснежные простыни, белоснежные наволочки, белоснежный балдахин… белоснежные волосы, тонкие, как паутина, смотрелись при этом дивно! Скорее всего, он был обнажен, но пушистое покрывало закрывало его тело, оставляя на обозрении лишь правую руку и часть спины.
Он все-таки был покрыт шрамами. Эльфирцы изранили не только его лицо, но и тело. По крайней мере, ту часть, что сейчас видела Мышка. Сокол был болезненно худ, но это не делало его похожим на слабака. Жилистым – да, но не слабым.
Напарник спал. И спал крепко.
Чувствуя себя не в своей тарелке, Мышка уже хотела отправиться к себе, но уже выйдя на крыльцо, она сообразила, что они теряют время. Время, которое сейчас шло для них линейно: минута в минуту.
Они не могут себе позволить такую роскошь!
Поэтому Мышка отправилась в «Ленту шепота», где с удовольствием позавтракала тремя хрустящими гренками, сырной запеканкой и салатом из каких-то зеленых листьев, смешанных с кукурузой. Выпив чашку кофе, она мстительно (хотя сама не понимала, почему ей так хочется именно отомстить) заказала для напарника еду на вынос: рыбные палочки, омлет с кусочками водорослей и травяной чай, который он совершенно точно не любил.
Зато она позаботилась о его завтраке! Есть в этом всем что-то неправильное, когда спишь ты с одной женщиной, а завтрак тебе приносит другая… Пусть ему будет стыдно, когда он проснется. О том, почему она хочет, чтобы напарник испытал стыд, Мышка предпочитала не задумываться. Подленькая мысль о том, что она просто-напросто ревнует, была безжалостно обсмеяна, а потом решительно выкинута из головы.
Когда она вернулась, Сокол все еще продолжал спать. За время ее отсутствия он перевернулся и теперь лежал на спине, запрокинув правую руку за голову. Грудь его тоже была вся в шрамах, и Мышка, поставив бумажные пакеты с едой и стакан с чаем на тумбочку, едва сдержала неуместное желание откинуть одеяло, чтобы посмотреть где же все-таки кончаются шрамы. Сдерживаться было трудно, но картина, где напарник открывает глаза и ловит ее с поличным, останавливала ее от необдуманных действий. Пусть его. Мышке все равно.
Ведь все равно, так?
Собственные эмоции ставили ее в тупик: она была вынуждена признать, что ей было неприятно, что Сокол проводит время с другой женщиной. Нет не так. Ей неприятно было знать, что у напарника кто-то есть… бывает…
Он же мужчина, в конце концов, конечно, у него могут быть женщины! А Мышка всего лишь напарница, так почему же ее так задела эта ситуация с Голубкой?
Это всего лишь зависть. Голубка очень красивая, а у Мышки теперь на лице шрам. Пусть и маленький. Женское самолюбие задето, вот и все!
Утвердив эту мысль в своей голове, Мышка уселась на кровать в ногах Сокола и стала ждать. Да, они теряют время, но будить того, кто потратил три месяца на то, чтобы спасти ей жизнь было бы совершеннейшей неблагодарностью.
Он может спать, с кем хочет.
***
Сокол открыл глаза через час, когда Мышка, устав смотреть, как он смешно приоткрывает рот во сне, чтобы всхрапнуть, отошла к окну, любуясь небом Паутины. Все-таки, междумирье – действительно очень красивое место!
Там, в прошлой жизни, Виола Жармин любила петь. И сочинять стихи. Будь она прежней, Паутина удостоилась бы не одного опуса.
– Мышка? – хриплый голос напарника заставил ее оторвать взгляд от завораживающего зрелища и отвернуться от окна.
– Как спалось? – она решила, что будет вести себя, как ни в чем не бывало. Ведь ничего и не было. Она не может обвинять напарника в том, что он решил развлечься без нее. А уж формой развлечения…
…почему она никак не успокоится?
Сокол тревожно посмотрел на смятую простынь рядом с собой. Потом принюхался.
– Голубка ушла, – голос охрип, и ей пришлось откашляться. – А это – твой завтрак.
– Завтрак? – непонимающе нахмурился напарник.
– Да. Я подумала, что не стоит терять время. Ведь сейчас оно идет для нас с тобой линейно, а не сворачивается.