– Ничего нет? – Мышка наклонила голову набок. – Не рассказывай мне сказок, парень. И не заставляй меня повторять, что мне нужно.
Мужчина в халате тем временем справился с собой. Сделав шаг назад, он сложил руки на груди, прищурился и уставился на Мышку.
– Из какой вы банды, шер? Рамора? Волар? Унтар точно не имеет дела с женщинами, а для подопечной Дормана вы слишком молоды.
Мышка оскалилась и перевела пистолет на него.
– Это не важно. Не важно, кто я, ребята. У вас есть то, что мне нужно. И я хочу, чтобы вы мне это дали.
Мужчина задумчиво перевел взгляд на пистолет. Он определенно оценил, что она держит оружие крепко. И понял, что она выстрелит не задумываясь.
Мышку немного напрягал тот факт, что она стоит спиной к стоявшим вдалеке лежакам, на которых были люди, но звуков позади она не слышала. И надеялась на удачу.
Она одна. И сейчас ее цель – спасти напарника.
– Вы не выглядите раненой, – помолчав, спокойно сказал мужчина. Молодой парень застыл, будто остекленев.
– Со мной все хорошо. И я рада, что вы заметили, что рука моя тверда. Если будете делать глупости – я выстрелю.
– Зачем вам заживляющее? Кто-то из ваших людей попал под вчерашний дождь?
Мышка пригляделась к собеседнику. В его глазах больше не было страха, скорее любопытство.
– Нет, – коротко ответила она. – Мой друг ранен. В него стреляли.
Мужчина кривовато усмехнулся.
– Вы не из банды, шер. И, судя по всему, не из нашего города. Все знают, что в этом районе опасно даже днем. Ночные не трогают местных, но иногородних весьма любят попугать. Скорее всего, ваш друг скоро придет в себя.
– Не придет, – Мышка перехватила пистолет. – Он истекает кровью пока я с вами здесь болтаю. Если не хотите мне дать то, что мне нужно, по-хорошему, я могу попрактиковаться в стрельбе. Например, прострелить ногу вашему другу. Потом руку. Потом, пожалуй, отстрелим ему ухо… ведь без уха можно жить? Или нет?
Мужчина поджал губы и бросил взгляд на все еще застывшего столбом парня, который после последних слов Мышки мелко задрожал.
– Мы не злые люди, шер. Мы просто пытаемся выжить…
– … держа здесь наркопритон? Я верю. Каждый из нас выживает по-своему. Я не собираюсь вас судить. Мне нужны лекарства. И все. Я уйду и забуду о существовании этого места. Обещаю.
Мужчина кивнул. Окинув ее очередным внимательным взглядом, он обернулся. Возле стены за его спиной сквозь пелену дыма можно было разглядеть несколько стеллажей.
– Я сейчас вам все принесу. Или вы предпочтете взять все самой?
Мышка усмехнулась.
– Иди. Но если попытаешься сделать глупость, я тебя пристрелю. Поверь, я хорошо умею целиться в самые неприятные места.
Настороженно глянув на нее, толстяк медленно отступил от стола со странным агрегатом на два шага, а потом, словно решившись, повернулся к ней спиной и направился к стеллажам.
Мышка перевела пистолет на совершенно невменяемого парня, ругая себя на чем свет стоит. За слабость. Ничего плохого с этим миром не случится, если она просто пристрелит этих двоих. Наоборот: возможно, он станет чуточку лучше, лишившись двух наркоторговцев. Но Мышка ценила любую жизнь. И не любила ее отнимать. Именно поэтому она на плохом счету у начальства – у них с Соколом было несколько возможностей просто-напросто развоплотить «этих». А вместо этого – они гоняются за ними, пытаясь убить их правильно
Избавить от проклятия.
Толстяк нагнулся, погремел какими-то стеклянными пузырьками в нижнем стеллаже, а затем быстрым шагом вернулся к столу и протянул Мышке объемный сверток.
– Тут все, что вам нужно, шер, – произнес он.
– Ты издеваешься? – терпение Мышки начинало давать сбой. – Откуда мне знать, что ты туда положил? Открывай!
Мужчина покорно развязал тонкую тесемку и открыл сверток. В нем действительно лежали три небольших колбы, закрытые пробками и несколько бинтов.
– Заживляющее – жидкость с синим оттенком, – осознав, что Мышка ждет пояснений, начал толстяк. – После того, как кожа немного затянется – намажете мазью из второй колбы. Желтая жидкость снимет жар… вы вообще, из этого мира? Как можно не знать таких очевидных вещей?!
Игнорируя холодок мурашек, пробежавших по спине, Мышка фыркнула.
– Из этого, из этого… не волнуйся… Заворачивай.
Мужчина покорно завернул сверток и затянул тесьму. Неловко поворачивая правую руку, он протянул его через стол. Мышка бросила короткий взгляд на замершего парня и протянула левую руку. Сверток перекочевал к ней. От напряжения, руку закололо, и она дернула ею, стараясь избавиться от странной судороги.
И только потом она заметила крошечную ранку между большим и указательным пальцами. Маленькая капелька крови бисериной выделялась на бледной коже.
– Мы – добрые люди, шер, – сказал толстяк. – Это всего лишь наркотик. Завтра вы не вспомните события сегодняшнего дня. Вы не сможете найти это место. Опустите пистолет, никто вас здесь не тронет. Идите к своему другу и вылечите его, потому что лекарства – настоящие. Скоро вас накроет, и вы обретете небывалую силу и легкость. Возможно, это вам понадобится: тащить раненого весьма трудно, но для вас это не составит труда, несмотря на вашу хрупкость.
Черт возьми, ее опять накачали какой-то дрянью!
Мышка зарычала. Идиотка! Какая же она идиотка! Надо было приказать ему положить сверток на стол и отойти! Почему они с Соколом так поглупели? Никогда раньше они не допускали подобных оплошностей!
Что происходит?
Палец на спусковом крючке задрожал. Как же она хотела сейчас пристрелить этого ублюдка!
– Тварь, – выплюнула Мышка.
В голове зашумело, стены начали раздвигаться, а двое мужчин, стоявших за столом внезапно перестали ее волновать. Плохо осознавая, что она делает, Мышка развернулась и торопливо пошла к лестнице, практически сразу забыв про них. И про то, что случилось. Она помнила, что ей нужно выбраться наружу и помочь напарнику.
Сокол…
Кое-как взобравшись по лестнице, Мышка, шатаясь вышла из якобы заброшенного дома и пошла вдоль по улице.
Сокол…
Развернулась, вспомнив, что оставила напарника в другой стороне. Потом с трудом вспомнила, где именно она его оставила.
Сокол…
Напарник дышал. Рвано, булькающе. Ему нужна была помощь, но Мышка совсем не могла вспомнить, что ей нужно делать. С удивлением посмотрела на сверток в руках. Привязала его тесемкой к поясу корсета. Потом легко взвалила напарника на плечи и потащила… куда?
Мысли обрывались, путались, исчезали, едва появившись. Она совершенно не удивилась тому, что ей легко тащить здорового мужика. Ей казалось, что она может еще парочку на себя взвалить. Эта мысль в ее голове осталась. Более того, она показалась ей настолько забавной, что она тихонько захихикала.
Она не видела, куда она идет, и что ее окружает. Она толком не понимала, куда именно она идет. Она не осознавала, что пересекает толпу людей. Окружающие казались ей бумажными куколками. Манекенами без лиц и голосов.
Куда она направляется? Зачем она несет какого-то бугая на своей спине?
Сокол…
Точно. Это Сокол. И он ранен. Надо вытащить пулю и залечить его рану. Почему она до сих пор этого не сделала?
– Ваш ключ, шер.
Мышка сфокусировала взгляд на какой-то странной куколке. Куколка протягивала ей какой-то блестящий предмет. Не думая, что она делает, Мышка протянула руку и с ужасом осознала, что ее рука тоже бумажная.
Она сделана из бумаги, весь мир сделан из бумаги, и только поэтому ей так легко тащить напарника, ведь он тоже бумажный.
Взяв предмет в свою бумажную руку, Мышка пошла. Куда она идет, и зачем ей этот предмет она не понимала. Не понимала до того момента, пока не оказалась возле двери. Дверь была сделана из папье-маше, и Мышке это очень понравилось. Она соединила предмет с дверью, и та открылась.
Мир вокруг был пуст. И посреди пустоты стояла кровать. Она почему-то блестела. Кажется, она была сделана из мятой фольги.
Сокол…
Моргнув, Мышка тряхнула головой и аккуратно положила напарника на покрывало. Фольга ведь должна хрустеть, тогда почему тут так тихо?
Плевать.
Мышка сняла с пояса сверток и развязала сверкающую тысячами звезд тесемку. Внутри лежали странные предметы. Больше всего ее поразил клубок белоснежно-кровавых полосок, сотканных из тьмы. Белая и красная тьма заворожила ее, и она разматывала клубок, разбрасывала эту тьму вокруг себя и кружилась, кружилась в пустом мире, безумно хохоча, хотя сама не понимала, что же ее так смешит.
Сокол…
Повернувшись к блестящей кровати, Мышка перевернула бумажного напарника на живот. Внутри этой бумаги инородное тело, и она должна его удалить. А потом замотать белоснежно-кровавыми полосками.
В руке ее блеснуло обсидиановое лезвие ножа для бумаги. Недолго думая, Мышка легко срезала первую полоску.
Потом еще.
И еще.
Наконец-то она добралась до лимонно-желтого шарика в теле напарника. Выкинув его прочь, она залила образовавшуюся прореху жидкостью и с удовольствием наблюдала, как полосы, срезанные ножом, возвращаются на место. Потом она перевернула Сокола на спину и влила в его рот жидкость из второй склянки. Зачем это было нужно, она не знала, но точно знала, что она делает все правильно. Вновь перевернув напарника на спину, она собрала белоснежно-кровавые полосы, так заворожившие ее ранее, и замотала в них бумажное тело напарника. Ей очень нравилось, как бело-красная тьма смотрится на Соколе.
А еще ей нравился сам Сокол. Эта мысль ее развеселила. Она радостно рассмеялась, укрыла напарника откуда-то взявшимся кислотно-оранжевым дымом и встала с кровати.
Пустой бескрайний мир ей очень нравился, она восторженно смотрела вокруг и поражалась его красоте и прелести пустоты. Вокруг нее играли тысячи бликов, солнечных зайчиков и сверкающих звезд.
Постойте-ка, то ведь тогда получается, что этот мир – не пустой? Ведь в нем есть звезды, блики и солнечные зайчики? А еще в нем есть Мышка и кровать из фольги, на которой лежит бумажный Сокол…