Ее будто вывернули на изнанку, вытряхнули все мечты, а потом вернули на место.
Но в один прекрасный момент руки Сокола перестали обнимать ее за талию, а пепел стал гуще. Он заполнял все пространство и уже нельзя было разглядеть Патрульный Остров за этой серой метелью.
– Пошли отсюда, – поскрипел напарник. Он развернулся и побрел по Извечному Мосту туда, откуда они пришли.
Мышка согласно кивнула и зашагала вслед за ним. Ей стало зябко без его рук, но показывать это она не хотела.
Они больше не напарники. Теперь они просто… знакомые? Друзья?
Интересно, спустя годы они будут ходить друг к другу в гости? Вспоминать общие дела? Или предпочтут забыть эту страницу? Отрезок жизни, полный лжи и обмана.
Они достигли Патрульного Острова и обошли штаб по широкой дуге. Первый был прав: Мышка хотела бы никогда больше не встречаться с бывшим начальником.
Не сговариваясь, они направились на Веселый Остров, в «Карнавал», где их ждали Голубка и Клещ.
Сегодня на сцене выступали живые люди. Три стройных девочки в ярко-синих пиджаках, желтых рубашках и черных обтягивающих штанишках пели задорную песенку, смысл которой сводился к тому, что «я буду улыбаться, потому что завтра может будет хуже». Мотив у песни был прост, а ритм буквально заражал желанием потанцевать. Скептически посмотрев на этот гимн оптимизма, Мышка обнаружила в толпе танцующих Голубку. Та снова была самой собой: разряженная в полупрозрачные яркие одежды, она улыбалась до ушей и с удовольствием меняла партнеров каждые несколько секунд. Клещ обнаружился за самым темным столиком. Тем самым, за которым сидела Мышка, когда они с Соколом вернулись из мира Нардин.
– Живые? – поприветствовал он, когда они подошли поближе. – Располагайтесь. Я заказал рогабаль, черный эль, три бутылки синка, кувшин зеленого вина…
–… и завтра мы умрем от похмелья, – заключила Мышка.
Клещ хохотнул.
– Тебя это остановит? – спросил он.
– Нет… – вздохнула Мышка.
Уже усевшись напротив Клеща он подумала, что с позывными пора расстаться. Они больше не работают на Первого, а это значит, им больше не нужны позывные. Теперь они просто Виола и Энтони.
Она подумала, что привыкать к старому имени не хочет. Она хочет остаться Мышкой.
Скрипящий на весь «Карнавал» официант притащил им поднос с кучей бутылок, и Клещ, не слушая слабых попыток Мышки отвертеться от глобальной попойки, сунул ей под нос стопку с рогабалем.
– На тебе лица нет, – объяснил он. – Выпей, может расслабишься. Вы расскажете нам, о чем вы разговаривали с Первым?
Мышка торопливо опрокинула в себя обжигающую жидкость. Пока она откашливалась, Сокол спокойно ответил:
– Он отправил нас на пенсию.
Клещ хлопнул в ладоши.
– Поздравляю! И что теперь останетесь в Паутине?
Останутся. Выбора-то нет.
Сокол и Мышка переглянулись и синхронно кивнули.
– И это правильно, – заключил Клещ. – В вашем случае я иного и не ждал. Вы же с разных миров, и встретиться могли только в междумирье.
Мышка растянула губы в попытке улыбнуться. Фраза Клеща всколыхнула старательно запрятываемые внутри сердца чувства.
Клещ, не замечая ничего, повернул голову и с улыбкой посмотрел на Голубку.
– Я вот надеюсь, что когда все закончится, мы тоже останемся здесь. Что-то я не готов отпустить ее.
Мышка тоже посмотрела на напарницу Клеща. Она буквально упивалась танцем. Выглядела она совершенно счастливой.
– А ты… уверен, что она захочет… ну… остаться. И тебя не смущает ее манера…
– Ты про то, что она спит со всеми подряд? Нет, меня это не смущает. Я прекрасно понимаю, почему она это делает. Осталось только дождаться, когда она наиграется. А она наиграется. Возможно, до этого момента осталось не так уж и много.
Мышка налила себе еще рогабаля. Нутро немного согрелось, и теперь ей хотелось еще. Забыть. Забыть, что полтора века ее карьеры были ложью. Лучше она послушает про Голубку.
– О чем ты? – спросила она.
Клещ налил себе зеленого вина и повертел бокал в руках.
– Ты знаешь, кем она была, до того, как оказаться здесь?
Мышка покачала головой. Она бросила взгляд на Сокола, но тот будто отрешился от разговора. Он положил руки на стол, сплел пальцы и смотрел в одну точку.
– Она была домашней девочкой. Дочерью торговца средней руки. Ее баловали, берегли от мира, но однажды мир одержал верх. Отец домашней девочки разорился и был вынужден отдать дочь в жены нечистому на руку богачу. К сожалению, нечистоплотность в сделках была не единственным грехом новоиспеченного мужа. Он очень любил бить женщин. За полтора года брака он почти полностью изуродовал ее. Она умерла от внутреннего кровотечения после очередных побоев. А возродившись здесь, стала вот такой. Защитная реакция. Выросшая в любви, она была не готова к тому, что подкинет ей жизнь. Теперь она берет от новой жизни все.
Клещ говорил это спокойно, с легкой грустинкой в голосе, а Мышка подумала, что возможно именно мучительная смерть – залог признаков гасителя. Ведь умирая в муках ты ненавидишь мир. И готов разрушить его.
Сокол продолжал смотреть в одну точку. Он будто и не слышал рассказа Клеща. Наверное, ему не нравились надежды патрульного.
Мышка выпила еще рогабаля. Откинувшись на стуле, она расслабленно посмотрела на задорно распевающих на сцене девушек.
Может быть, надо уйти? Попрощаться с Соколом, поблагодарить за прекрасно проведенные в напарничестве годы, захватить с собой бутылку чего-нибудь покрепче и испариться?
Но Сокол внезапно отмер. Он разжал пальцы и громко хлопнул ладонями по столу.
– Желаю тебе удачи, – прохрипел он подпрыгнувшему от неожиданности Клещу. – И ей тоже… Мышка, надо поговорить. Наедине.
– Хоть выпей немного, – простонал Клещ. – Вы ребята, совсем что ли? Один я это все точно не осилю!
– Напарница тебе поможет, – парировал Сокол. Поднялся со стула и протянул Мышке руку. – Пойдем.
Оторопевшая от его внезапного напора, Мышка поднялась самостоятельно. Напарник нахмурился, но ничего не сказал.
– Иди за мной, – сухо уронил он и пошел к выходу из «Карнавала», пробираясь сквозь танцующую толпу.
Мышка замешкалась.
– Какой-то он суровый, – заметил захмелевший Клещ.
Согласно кивнув, она поспешила за напарником.
Выйдя из «Карнавала» Сокол кивнул Мышке в сторону Узкого Моста. Все правильно, они всегда возвращались домой именно по нему. Но ведь вечер еще не закончен. Наверное, действительно стоило хорошенько напиться. Все-таки не каждый день они узнавали, что являются палачами для миров.
Сегодня они шли друг за другом, а не плечом к плечу. Мышка покорно следовала за напарником, с каждой минутой все больше недоумевая.
Что на него нашло?
Ровно на середине Моста Сокол остановился, развернулся и, притянув к себе Мышку за плечи, впился в ее губы поцелуем.
Это было настолько неожиданно, что она не сразу осознала, что происходит. А когда осознала – он уже отстранился.
– Я так надеялся, что ты вспомнишь, – не дав ей ничего сказать, Сокол вновь притянул ее к себе. Но больше не целовал, а прижался губами к ее волосам. – Но дальше ждать бессмысленно. Мы свободны, мы больше не напарники…
– Тони…
– Стоп. Выслушай меня. Потом делай, что хочешь.
Мышка замерла, чувствуя, как его руки медленно спускаются с ее плеч на запястья. Он был слишком высоким, и чтобы проделать это, ему пришлось наклониться. Мышке показалось, что ему неудобно. Да и все эта ситуация становилась нездоровой.
Поэтому она уперлась руками ему в грудь и слегка толкнула.
Он сделал шаг назад, едва не свалившись с края Узкого Моста. На лице его была написана горечь.
– Выслушай меня, – попросил он.
Мышка почувствовала, что дрожит.
– Что я должна была вспомнить? – спросила она. Губы еще хранили на себе следы его поцелуя, и Мышка облизала их.
Сокол сглотнул.
– То, что произошло в мире Нардин. Я… я очень надеялся, что все вспомнишь сама.
– А что там произошло?
Он вздохнул. Потом посмотрел на нее как-то обреченно.
– Ты меня целовала. А я признался тебе в любви, – безжизненным голосом ответил он.
Признался в лю… что? Она его целовала?
Мышка застыла открыв рот.
Сокол поморщился.
– Все это глупо, – отчаянно прошептал он. – Надо было давно это сделать, а теперь… ты прости меня, Мышка. Я такой идиот. Было бы странно подумать, что ты делала это всерьез. Ты была под наркотиком, тебе казалось, что все вокруг бумажное… наверное, и на моем месте тебе виделся кто-то другой.
Он выглядел таким несчастным, что она не выдержала. Шагнула к нему и обняла, уткнувшись носом ему в грудь.
– Ты признался мне в любви? Правда?
Он поднял руку и погладил ее по волосам. Вздохнул.
– Я давно тебя люблю. Очень давно.
Слышать это было… странно. Она так упрямо вбивала в себя мысль, что напарник влюблен в Голубку, что почти не оставила надежды для себя.
Голубка…
Надо будет еще раз с ней поговорить. И поблагодарить. Мышка подумала, что если бы не тот инцидент, она до сих пор была бы слепа, как крот.
Но она прозрела.
И сейчас была бесконечно счастлива. Ушли на второй план откровения Первого и осознание неправильности и лжи. Все ушло.
Осталась только она и Сокол, стоящие на Узком Мосту.
– Знаешь, – помолчав сказала Мышка. – Я предлагаю нам с тобой открыть забегаловку на Вьющемся Острове. Назовем ее «Красное Серебро» и будем кормить патрульных завтраками.
Сокол немного отстранился. Непонимающе посмотрел на нее.
– Это такой способ перевести разговор на другую тему? – в его слепых глазах читалась горечь разочарования.
– Нет, – улыбнулась Мышка. – Это такой способ найти повод остаться вместе.
Она подалась вперед, подняла руки и обняла его за шею.
Хотела было поцеловать, но он был слишком высоким. Не дотянуться.
– Остаться вместе? – еле слышно прошептал Сокол. Разочарование уходило из его глаз, сменяясь надеждой. И Мышка была исполнена решимости эту надежду оправдать.