Майор повесил трубку, и генерал спросил у него:
— Adjutant — Major, есть что-нибудь новое?
— Non, mon general, — ответил лысый майор с суровым лицом, поворачиваясь, чтобы ответить отцу. — И я был бы очень благодарен, если в вы не задавали все время один и тот же вопрос. Я вас проинформирую, если возникнет что-то неожиданное.
— Он еще и наглец, — тихо заметил генерал. — Опять-таки влияние матери.
— Я — Лэтем, — прервал его Дру, представляясь.
— Я знаю, кто вы, сэр. Меня зовут Гастон.
Майор встал из-за стола и подал руку каждому члену группы Н-2. Рукопожатие вышло неловким, будто власть перешла от отца к сыну.
— Должен сказать, генерал использовал исключительные оборонительные сооружения. Сделать это мог только человек с его опытом внезапного нападения и внедрения, и мы все ему благодарны. Он прошел через такие операции, а мы нет, по крайней мере я, но с изменением технологии изменились и правила. Лондон и Вашингтон усовершенствовали свои укрепления, как и мы, используя новейшую электронику.
— Что, например? — поинтересовался Дру.
— Инфракрасные сенсорные лучи в лесах, а на дорогах рулоны специального покрытия, при вторжении выпускающего ядовитые газовые облака, выводя из строя всех поблизости, — у наших войск, естественно, есть защитные респираторы. Кроме того, со всех сторон пространство над деревьями пронизывают радарные радиосигналы, засекая ракеты в радиусе двухсот километров; они приводят в действие наши реагирующие на тепловое излучение противоракетные установки...
— Как «Патриоты» в «Буре в пустыне», — прервал его капитан Диец.
— Когда они срабатывали, — еле слышно добавил лейтенант.
— Вот именно, — согласился майор, не расслышав из-за своего энтузиазма слов младшего по званию.
— А сам резервуар? — спросила Карин.
— Что резервуар, мадам? Опережая вас, скажу, что если вы считаете, будто там десятки огромных цистерн с токсинами, подсоединенных к взрывным устройствам с таймером, то наши водолазы их не обнаружили. Они тщательно искали, уверяю вас, а учитывая саму массу металла, гидролокатор их непременно бы нашел. И наконец, даже в обычное время резервуар находится под постоянным наблюдением, с ограждениями по периметру, и о прорыве сразу стало бы известно. Как это могло бы случиться?
— Да нет, я просто пытаюсь все продумать. Вы, несомненно, уже это сделали.
— Вовсе не обязательно, -возразил старый генерал. — Вы все хорошо подготовленные разведчики и лучше знаете врага, потому что имеете с ним дело. Однажды — до Дьен Бьен Пху — один шпион, работавший под «крышей» бухгалтера, каковым он фактически и был в Лионе, сказал мне, что антиправительственные силы располагают гораздо большей огневой мощью, чем думает Париж. Париж усмехнулся, и мы потеряли страну.
— Не вижу связи, — сказал майор, но вы можете подметить то, что мы упустили.
— И Моро мне так сказал! — воскликнул Дру.
— Знаю. Мы с ним разговаривали. Так что давайте сядем в открытый грузовик, и каждый из вас лично все осмотрит. Анализируйте, критикуйте, ищите упущения, если они есть.
«Путешествие» по лесам, полям и прилегающим дорогам в открытом грузовике, который, похоже, так и лез в каждую яму и рытвину, оказалось не только выматывающим, но еще и заняло три часа. Все делали пометки, в основном положительные; лишь двое коммандос дали отрицательную оценку из-за того, что террористы могут пробраться сквозь поросль.
— Я бы послал пятьдесят человек ползком сквозь сектор, чтобы сняли солдат и надели их форму! — воскликнул капитан Диец. — Запросто!
— А надев форму, — добавил лейтенант Энтони, — можно убрать фланги и расчистить широкий проход.
— Дороги защищены пластиковым покрытием, они подают сигнал тревоги!
— Их замораживают холодным азотом, генерал, — сказал Диец. — Он отключает электрический импульс.
— Mon Dieu...
— Согласитесь, ребята, — сказал Лэтем, когда они вернулись на станцию, — ваши теории заслуживают внимания, но вы узко мыслите. Какие пятьдесят человек? Чтоб все получилось, их должно быть пятьсот. Понятно, о чем я?
— Генерал хотел критических замечаний, — ответил капитан Диец, — а не решений.
— Посмотрим на снимки, — сказал Дру, подходя к столу, на котором они были разложены рядами в определенном порядке.
— Я расположил их сверху вниз от самого большого расстояния от резервуара до самого близкого, — объяснил сын генерала. Снимки сделаны инфракрасными фотоаппаратами с относительно небольшой высоты, согласно воздушному радару, и если были подозрительные точки, их снимали несколько раз с нескольких футов над объектом.
— Что это? — спросил Диец, показывая на черные круги.
— Силосные ямы, — ответил майор. — Чтобы убедиться, мы попросили разобраться местную полицию.
— А это? — спросила Карин, указывая на три фотографии, изображающие длинные темные прямоугольные объекты с приглушенным светом с одной стороны. — Уж очень они похожи на ракетные площадки.
— Железнодорожные станции. Это лампы под навесом у рельсов, — ответил Гастон.
— А что это? — Лэтем ткнул указкой в снимок с очертаниями двух больших самолетов на поле вдали от основной взлетно-посадочной полосы частного аэродрома.
— Самолеты, купленные Саудовской Аравией, ждут переброски в Эр-Рияд. Мы проверяли в министерстве по экспорту, там все в порядке.
— Они купили французские,не американские? — спросил Джеральд Энтони.
— Многие так делают, лейтенант. Французская авиапромышленность превосходна. Наши «миражи» считаются одними из лучших истребителей в мире. А тут еще экономия в несколько миллионов франков, если перебрасывать их из Бовэ вместо, скажем, Сиэтла в штате Вашингтон.
— Это точно, майор.
Так прошло все утро. Каждую фотографию изучали под лупой, задавали сотню вопросов и находили на них ответы. В конечном итоге утомительное занятие ничего не дало.
— Что же это? — воскликнул Лэтем. — Что же у них есть такое, чего мы не видим?
В секретном подземном зале в недрах Британской разведки самые опытные аналитики и шифровальщики из МИ-5, МИ-6 и ее величества тайной полиций сосредоточенно изучали кипы материалов из дома Гюнтера Ягера на Рейне. Вдруг, заглушая жужжание аппаратов, раздался уверенный решительный голос:
— Я нашла, -сказала женщина за одним из бесчисленных компьютеров. — Не знаю, что сие значит, но было сложно закодировано.
— Объясните, пожалуйста. — Ответственный директор МИ-6 бросился к ней, за ним Витковски.
— "Дедал полетит, его не остановить" — таковы расшифрованные слова.
— Что это значит, черт возьми?
— Что-то о небе, сэр. В греческой мифологии Дедал сбежал с острова Крит, прикрепив к рукам воском крылья из перьев, а сын Дедала Икар взлетел слишком высоко, и солнце растопило еговоск. Он разбился, упав в море.
— Какое, черт побери, это имеет отношение к «Водяной молнии»?
— Честно говоря, не знаю, сэр, но существует три градации шифров. А, В и С — самый сложный.
— Да, я в курсе, миссис Грэм.
— Так вот, это классификация С, что соответствует нашему «совершенно секретно», то есть самый секретный шифр. Этот код могут перехватить люди из нацистского движения, но сомневаюсь, чтоб они смогли с ним справиться. Послание предназначалось для очень узкого круга лиц.
— А откуда поступило, известно? — спросил американский полковник. — Дата, время указаны?
— К счастью, могу ответить «да» на оба вопроса. Это факс отсюда, из Лондона, а время — сорок два часа назад.
— Молодец! А можно установить откуда?
— Уже известно. Это от вас, сэр. МИ-6, отдел Европы, секция Германии.
— Вот дерьмо!Простите. В этой секции больше шестидесяти офицеров... Одну минуту! Ведь каждый вводит маркер из двух цифр — машина не станет без этого передавать. Маркер должентам быть!
— Он там, сэр. Это офицер Мейер Гольд, заведующий секцией.
— Мейер?Быть не может! Он еврей, начнем с этого, у него в концлагерях погибли все предки. Из-за этого он и попросил секцию Германии.
— Возможно, он на самом деле не еврей, сэр.
— Почему же тогда мы все в прошлом году отмечали совершеннолетие его сына по-еврейски?
— Тогда есть единственное другое объяснение — кто-то воспользовался его маркером.
— В уставе ясно сказано, что каждый должен держать свой маркер в секрете.
— Боюсь, больше я вам ничем не в силах помочь, — сказала ясноглазая седовласая миссис Грэм, возвращаясь к своей пачке материалов.
— Позвольте... — подал голос другой аналитик, сидящий неподалеку, чернокожий офицер, в прошлом ученый с Багамских островов.
— В чем дело, Вернал? — спросил директор МИ-6, быстро подходя к его столу.
— Еще одна запись в шифре С. Есть имя Дедал, только без маркера и не из Лондона — послано тридцать семь часов назад из Вашингтона.
— Что за сообщение?
— "Дедал на месте, отсчет времени готовности начался". А потом в конце, я скажу по-немецки: Ein Volk, ein Reich, ein Fuhrer Jager. Как вам это нравится?
— Факс отследили?
— Естественно. Госдепартамент США, офис Джейкоба Вайнштейна, помощника госсекретаря по Ближнему Востоку. Очень уважаемый посредник на переговорах.
— Господи, они прикрываются именами заслуженных работников-евреев.
— Что тут удивительного? — сказал багамец. — Хитрее было б только воспользоваться нашими, чернокожих, именами.
— Вы правы, — согласился американец. — Но по факсу цвет кожи не передашь.
— В отличие от имен, сэр. И тот факт, что Дедал дважды появляется в двух совершенно секретных кодах с разрывом в девять часов, должен что-то значить.
— Они там все уже сказали — отсчет времени начался. И уж очень уверены в успехе, мне от этого не по себе.
Офицер МИ-6 вышел в центр большой комнаты и хлопнул в ладоши.
— Все внимание! — крикнул он. — Послушайте, пожалуйста. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим жужжанием компьютеров.