— Да. Позвонить ему?
— Не беспокойтесь. Он, вероятно, позвонит Жаку... простите, вашему новому директору... а я действительно не хочу его отрывать от дел. Из-за каких-то ботинок.
— Ботинок?..
— Французских, понимаете? Отличные, весьма дорогие, но денег этих стоят.
— Naturellement[136].
Секретарша нажала кнопку на своем столе — на двери справа загудел и щелкнул, открываясь, замок.
— Его кабинет по коридору третий слева.
— Спасибо. Извините, это мой коллега, майор Энтони, спецназ армии США.
Лейтенант удивленно взглянул на Дру, а тот продолжал:
— Он останется здесь, если не возражаете. Он отлично говорит по-французски... и, возможно, на урду, — лично я этому не удивлюсь.
— Bonjour, madame. Mon plaisir[137].
— Je vous en prie, Major[138].
Дру вышел в узкий серый коридор, быстро дойдя до третьей двери слева, постучал и тут же распахнул дверь, застав врасплох Франсуа, который спал, опустив голову на стол. Разбуженный неожиданным визитером, он резко поднял голову и откинулся на спинку стула.
— Qest-ce que ce passe?[139]
— Привет, Колеса, — сказал Лэтем, закрывая дверь. — Задремал? Завидую, я сам чертовски устал.
— Мсье Лэтем, что вы тут делаете?
— Я так думаю, вы, возможно, знаете, Франсуа.
— Mon Dieu, что знаю?
— Вы были близки с Клодом Моро, так ведь? Он знал вашу жену, ее имя Ивонн... двух ваших дочерей.
— Oui, но не слишком близко, мсье. Мы все друг друга знаем, и семьи наши тоже знакомы, но держимся на расстоянии.
— И с Жаком Бержероном, главным помощником Моро, вы тоже крепко связаны.
— Крепко связан?
— Вы и Жак, Жак и вы, главный шофер и главный помощник, всегда вместе с боссом, отважное трио, спаянное годами совместной работы. Настоящие «мушкетеры». Так обычно, так привычно, так приемлемо, потому что видишь их вместе каждый день.
— Вы говорите загадками, мсье.
— Да, черт возьми. Потому что это загадка, загадка, замешанная на самой простоте. Кто бы усомнился, увидев вас втроём или двоих выживших, пребывающих в глубокой печали? Пару часов назад, когда я звонил сюда, чтоб сообщить Жаку, где мы, угадайте, кто ответил?
— Тут и гадать нечего. Вы разговаривали со мной, мсье Лэтем.
— Так, значит, все карабкаются вверх?
— Понятия не имею, о чем вы говорите! — сказал Франсуа, наклоняясь и залезая правой рукой в ящик стола. Он его резко открыл, но Дру, бросившись вперед, захлопнул ящик с такой силой, что водитель заорал от боли в запястье, а кулак Лэтема прервал этот крик, обрушившись на лицо шофера. Француз вместе со стулом рухнул на пол. Дру тут же оказался над ним, схватив за горло, поднял его и бросил об стену. Пистолет из ящика был теперь у него.
— Мы сейчас поговорим, Колеса, и пусть лучше разговор этот кое-что прояснит — или прощайся с жизнью.
— У меня семья, мсье, жена, дети! Как вы можете?
— А ты хоть знаешь, сколько семей — отцов, матерей, детей и внуков — сгубили в проклятых лагерях, заставили войти обнаженными в бетонные блоки, на выходе из которых они уже были трупами, а, сукин ты сын?!
— Меня тогда не было на свете!
— А ты никогда не слышал об этом? Тысячи из них были французами, их согнали и отправили на смерть! Тебя это никогда не волновало?
— Вы не понимаете, мсье. У них есть способы заставить сотрудничать.
— Например? И если соврешь, мне даже пистолет твой не понадобится — я просто разорву артерии у тебя на шее, и все, конец. Я — как тот оператор радара в Бовэ, когда смотрит на экран, — определяю по глазам. Надеюсь, не ошибаюсь... Жак Бержерон — нацист, правильно?
— Да... Как же вы догадались?
— Когда устанешь, запутаешься — прокручиваешь все заново. Это должен быть некто, имеющий доступ ко всей информации: где игроки находятся каждую минуту. Сначала мы думали, это Моро: он был в списке, из-за чего мы и боялись с ним работать. Черт, я ничего не мог ему рассказать. Потом его оправдал единственный человек, который могоправдать — мой босс. Так кто же тогда? Кто знал, где я, будь то, скажем, моя встреча в ресторане в Вильжюиф с братом или в какой новый отель перебрался? Кто знал, что я и Карин однажды вечером встречаемся в уличном кафе с Клодом? А нас всех там чуть не убили, хорошо, помог хозяин кафе! Кто разыграл инцидент в метро с доктором Крёгером и выстрелами, кто утверждал, что видел «Гарри Лэтема» в уносящемся поезде? Гарри Лэтема не было,потому что Ябыл Гарри, а меня там не было. Ответом на все эти вопросы стал человек по имени Жак.
— Я обо всем этом не знаю, клянусь распятым Христом, я не знаю!
— Но ты знаешь, что он нацист, верно? Законспирированный — возможно, самый законспирированный нацист во Франции. Я прав?
— Да, — резко выдохнул Франсуа. — Мне ничего не оставалось, лишь молчать и подчиняться.
— Почему?
— Я убил человека, а Жак это видел.
— Как убил?
— Задушил. Попытайтесь понять, мсье, я допоздна задерживаюсь на работе, иногда меня нет несколько дней кряду, семья без внимания — что тут скажешь?
— Хорошо бы побольше, — сказал Лэтем.
— Жена завела себе любовника. Я сообразил, как каждый муж, когда в спальне темно. Воспользовался средствами Второго бюро, чтоб выяснить, кто он.
— Дело не совсем официальное, так?
— Конечно. Чего я не знал, так это того, что Жак следил за каждым моим запросом, каждым звонком. Я назначил встречу с этим типом, неудачливым парикмахером, он был весь в долгах, салоны прогорали. Мы встретились на аллее на Монпарнасе. Он начал непристойно шутить о моей жене, смеялся. У меня кровь закипела, я бросился на него и убил, злодейски. А когда выходил из аллеи, меня окликнул Бержерон.
— Так ты стал его человеком.
— Альтернативой было провести остаток жизни в тюрьме. Он сделал снимки на инфракрасной пленке.
— И все же вы с женой опять вместе, так ведь?
— Мы французы, мсье. Я тоже не святой. Мы помирились, и наш брак надежен. У нас дети.
— Но ты работал с Бержероном, с нацистом.Чем ты можешь это объяснить?
— Остаток жизни в тюрьме — это для васне объяснение? Жена, дети, семья. И, мсье, я никогда из-за него не убивал, никогда!У него были другие для этого, я отказался.
Лэтем отпустил его от стены и указал на стол.
— О'кей, Колеса, или мы договоримся, или нет. Если я не заблуждаюсь, а я так не думаю, вы с Жаком здесь единственные нацисты, и ты невольный пособник. Иначе было бы уже опасно. Хозяин и раб, прекрасное сочетание. Свое вынужденное пособничество ты можешь доказать, сделав, что я скажу: если нет — тебе конец, я сам с тобой расправлюсь. Понял?
— Что вы хотите от меня? И если я соглашусь, какая гарантия, что из-за этих фотографий не попаду в тюрьму?
— Никаких вообще-то, но шанс есть. Я так думаю, Бержерон больше будет заинтересован в том, чтоб спасти свою шкуру от расстрельной команды, нежели поставить тебя перед ней.
— У нас во Франции так не казнят, мсье.
— Ты что, так наивен? Неофициально, Франсуа, это очень просто делают.
— Так что надо? — спросил, сглатывая, водитель.
— Жак в другом крыле на этом этаже, если не ошибаюсь.
— Да. Тут лишь подчиненные.
— Но доступ у тебя есть? Я хочу сказать, ведь ты знаешь расклад?
— Если хотите узнать, могу ли я отвести вас в его кабинет, то да, могу.
— Не засветив нас обоих?
— Конечно, я к нему приписан. В этом секторе есть особый коридор, куда вход по коду, он ведет к кабинетам начальства. Код у меня есть, естественно.
— Естественно! Пошли.
— Ладно, а что мне потом делать?
— Возвратиться сюда и надеяться на лучшее.
— А вы, мсье Лэтем?
— Я тоже буду надеяться на лучшее.
Капитан Кристиан Диец положил портативное радио подальше на книжную полку и встал слева от двери в гостиничный номер. Его тонкий слух уловил приглушенные шаги в коридоре, потом наступила тишина. Держа оружие наготове, он подумал, разжились ли непрошенные гости ключом или попытаются вломиться в дверь.
Через мгновение он понял, что они предпочли последнее. Тишину нарушил страшный грохот, сорванная с петель дверь отлетела на спецназовца. В комнату ворвались двое с оружием в руках, вертя головой слева направо, справа налево, не зная, что предпринять. Диец разрешил их дилемму, крикнув:
— Бросайте оружие, иначе смерть!
Первый из ворвавшихся резко повернулся, и из дула пистолета раздался приглушенный щелчок. Спецназовец бросился на пол, выстрелил и попал бандиту в живот — тот согнулся и рухнул. Его напарник опустил оружие, и тут в открытую дверь вбежали три пехотинца.
Вдруг из спальни выбежала Карин де Фрис в ночной рубашке.
— Назад! -заорал Диец.
Карин бросилась к двери в спальню, однако второй убийца поднял пистолет и выстрелил. Из левого плеча у нее хлынула кровь, а пехотинцы прицелились.
— Стойте! -заорал Диец. — Что толку от него мертвого?
— От нас тоже, приятель! — крикнул пехотинец, целясь из кольта 45-го калибра в голову нацисту. — Бросай оружие, гадина, иначе конец!
Нацист бросил оружие, а Диец вскочил на ноги и подбежал к распростертой на полу, истекающей кровью Карин де Фрис, по пути отшвырнув в сторону пистолет убийцы.
— Не шевелитесь, — приказал он, поддерживая Карин и разрывая на ее плече ночную рубашку. — Не опасно, — заключил капитан, осмотрев рану. — Пуля задела мякоть, вот и все. Не двигайтесь, я возьму полотенца.
— Я принесу, — вызвался пехотинец, стоявший поближе. — Где они?
— Ванная вон там. Возьмите три чистых маленьких и свяжите их.
— В жгут?
— Не совсем, но почти. Потом достаньте лед из бара.