— Sehr gut, — сказал Диец.
— Вы говорите по-немецки?
— Einigermassen[158].
— Тогда сами скажете тому, кто спросит, это будет авторитетней.
— Я одет не так, как они.
— Как раз так — в той одежде, что вы сняли с часовых.
— Жан-Пьер Вилльё!.. — воскликнул Дру, как будто его вдруг осенило. — «Одежда — это хамелеон» или что-то в этом роде.
— О чем ты, хлопчик?
— Мы неправильно действуем... Раздевайтесь, капитан, до трусов. Через четыре минуты Лэтем и Диец, уже без камуфляжной формы, надели на себя теперь гораздо лучше сидевшую на них военную форму неонацистских охранников. Черная материя скрадывала пятна крови и единственный разрез на спине спецназовца, а в плетеных ремнях отлично поместились и ножи, и гарроты, и небольшие «беретты».
— Заправьте рубашки, и особенно тщательно сзади, — приказал полковник, — так вид построже.
— Heil Hitler, — сказал Диец, с одобрением оглядывая себя в тусклом свете кабинки.
— Вы хотите сказать Heil Jager, — поправил его Дру, тоже довольный своим внешним видом.
— Все, что вы говорите, это «Halsweh», K.O.
— Помните, французы, я — ваш командир, — сказал Витковски. — Будут задавать вопросы — отвечаю я.
— Tres bien, mon colonel[159], — согласился Второй.
— Готовы, ребята? — спросил Диец, беря два полуавтомата и протягивая один Лэтему.
— Куда уж больше.
Дру повернулся к женщинам, которые поднялись с матерчатых стульев. Юная Адриен дрожала от страха, а старшая, Элиз, была бледна и выглядела безропотной.
— Я не выношу суждений, лишь делаю практические наблюдения, — продолжил Лэтем. — Вы боитесь, и я тоже, ведь то, что делают эти двое молодых ребят, я обычно не делаю — меня вынудили. Поверьте, кому-то надо этим заниматься, вот и все, что я могу вам сказать. Запомните, если мы уцелеем, то выступим на вашей стороне перед властями... Пошли.
Глава 44
Первыми из работавших на кухне увидели входящих Лэтема и Диеца в нацистской форме двое мужчин за разделочным столом. Один из них резал овощи, другой процеживал какую-то жидкость. Они в изумлении переглянулись, потом вновь уставились на Дру и капитана, которые тут же по-военному расступились, пропуская переодетого Витковски, вставшего между ними. С мрачным выражением на лицах они быстро согнули локти в неофициальном нацистском приветствии, будто полковник был очень значительной фигурой, а сам ветеран Г-2 усилил это впечатление, рявкнув:
— Sprechen Sie Deutsch? Falls nicht parlez-vous francais?[160]
— Deutsch, mein Herr[161]! — сказал обомлевший шеф-повар, продолжая и дальше по-немецки: — Это место для пищи, сэр, и только нам доверено... Позвольте, сэр, спросить, кто... кто вы, сэр?
— Это оберст Вахнер «четвёртого рейха»! — объявил Диец, глотая немецкие слова и глядя прямо перед собой. — По приказу из Берлина ему и его коллегам по безопасности поручено осмотреть окрестности без уведомления. Kommen Sie her[162]!
По команде агенты Сервис этранже, схватили за руки двух куртизанок из «Орлиного гнезда» и ввели их на кухню.
— Вы можете опознать этих женщин? — сердито спросил Витковски. — Мы обнаружили их, свободно прогуливающимися вокруг бассейна и теннисного корта. Полная расхлябанность!
— Нам это разрешается, дурак! — закричала Элиз, облаченная в белое платье. — Мне плевать, кто ты, скажи своим гориллам, чтоб убрали свои лапы или пусть платят деньги!
— Ну? -рявкнул «оберст Вахнер», уставившись на работников кухни.
— Да, сэр, — сказал один из них. — Они здесь в качестве гостей.
— В наш контракт не входит обслуживание на стороне, мы только для гостей, которым нас представили должным образом!
Элиз с ненавистью посмотрела на Витковски. Полковник кивнул; agent du combat убрал руку, а Первый отпустил Адриен в мини-юбке.
— Я считаю, вы должны извиниться, — сказала проститутка постарше и поумнее.
— Мадам.
Полковник искусно щелкнул каблуками, немного склонил голову и тут же повернулся к поварам.
— Как вы догадываетесь, наша задача в том, чтобы проверить меры безопасности без вмешательства заинтересованных лиц, способных скрыть недостатки, узнав, что мы здесь. Хотите — позвоните в Берлин, там подтвердят.
— Ach, nein, mein Herr![163]Так случалось и раньше, несколько лет назад, и мы все, конечно, понимаем. Мы всего лишь повара и не подумаем вмешиваться.
— Sehr gut! Сегодня дежурите только вы?
— В данный момент да, сэр. Наш коллега Штольц поднялся в свою комнату час назад. Ему вставать в шесть утра и накрывать стол для завтрака — доделывать нашу работу.
— Очень хорошо, мы продолжим осмотр. Если кто спросит о нас, вы не знаете, о чем речь. Запомните,иначе вас запомнит Берлин.
— Wir haben verstanden[164], — испуганно сказал шеф-повар, непрестанно кивая. — Но позвольте, майн герр, заметить, поскольку я хочу оказать всяческое содействие, — охране внутри приказано стрелять в каждого постороннего, кто там появится. Мне бы не хотелось, чтобы ваши смерти лежали на моей совести — или в моем личном деле. Verstanden?
— Пусть вас это не волнует, — ответил Стэнли Витковски, выхватив из кармана американское удостоверение личности и заявляя с щегольством, достойным королевской особы: — Если другое не поможет, этозаставит их спрятать оружие.
Он быстро убрал в карман свои документы, выданные посольством США.
— Да, еще мы заберем с собой этих дам. У этой большой сучки слишком громкий голос. С нами будет все в порядке!
Во главе с Лэтемом и Диецом процессия франко-американских боевиков вышла через двойные двери в большой зал замка. В середине огромного фойе из полированного дерева была круговая лестница, освещаемая приглушенным светом бра. Прямо впереди проход под аркой вел в другие темные комнаты с высокими потолками, а справа, по левой стороне от больших двойных дверей, виднелась дверь поменьше, из-под которой струился свет.
— Это библиотека, мсье, — шепнула Элиз Дру. — Какой бы помощник ни дежурил, он обязательно будет там, но вам надо действовать быстро и осторожно. Кругом сигнализация. Я знаю, потому что мне самой нередко хотелось ею воспользоваться.
— Halt! — раздался окрик, и на первой площадке возник силуэт охранника.
— Мы спецподразделение из Берлина! — откликнулся Диец по-немецки, взбегая по лестнице.
— Was ist los?
Охранник уже поднял оружие, когда спецназовец дал две приглушенные короткие очереди и, не сбавляя хода, добрался до упавшего патрульного, подтащил его к лестнице и столкнул вниз со ступенек.
Дверь в библиотеку открылась, и на пороге появился высокий мужчина в темном костюме с длинным мундштуком в левой руке.
— Что за шум? — спросил он по-немецки.
Лэтем рванул из-за пояса гарроту, в одно мгновение изогнул над головой помощника Монлюка, скрутил ее и развернул тело мужчины так, чтобы оказаться позади нациста. Затем ослабил кожаный ремешок и сказал:
— Или ты будешь делать то, что я тебе скажу, или я закручу ремешки и тебе конец!
— Американец! — сдавленно воскликнул нацист, роняя мундштук. — Ты же умер!
— Оберст Клаус Вахнер, — сказал Витковски, подходя к помощнику и глядя прямо в его искаженное от боли лицо. — Слухи о вашей непотребной охранной системе оказались верными, — грубо продолжал он по-немецки. — Берлин — даже Бонн — знает о ваших мерах безопасности! Нам они не помешали здесь оказаться, а значит, и врагам не помешают!
— Вы не в своем уме. Вы — предатель. Человек, который меня душит, — американец!
— Это отличившийся солдат «четвертого рейха», майн герр. Дитя Солнца!
— Ach! Nein!
— Doch. Вы исполните его приказы, или я разрешу ему действовать на его усмотрение. Он ненавидит некомпетентность.
Витковски кивнул Лэтему, чтобы тот еще ослабил ремешки гарроты.
— Danke, — закашлялся помощник Монлюка, хватаясь за горло.
— Второй! — сказал Дру, кивая агенту Сервис этранже. — Займитесь этим клоуном! Поднимайтесь по черной лестнице. Она там, за всеми этими комнатами...
— Я знаю где она, мсье, — прервал его француз. — Я лишь не знаю, ктотам.
— Я пойду с ним, — сказал Диец. — Я знаю язык, и впереди нас будет мой полуавтомат.
— Поставьте его на скорострельность, — приказал Лэтем.
— Уже поставил.
— На плане дома, — продолжал Дру, — указан коридор вокруг всего этажа. Как только доберетесь, проведите его по кругу до центра.
— Если только все мы не окажемся в беде, — возражал спецназовец.
— Что вы имеете в виду, капитан?
— Вы знаете о том, что там, наверху, не больше меня. Если, скажем, мы подвергаемся тотальному обстрелу, одному из нас нужно взорвать эту крепость. Я суну руку этого мерзавца в панель у двери, открою ее и брошу туда гранаты.
— Этого делать нельзя, это приказ!
— Обычное дело, командир. Мы рискуем жизнью не для того, чтобы результат был нулевой.
— Что бы там наверху ни оказалось, мы должны это получить, потому взрывать нельзя! Прежде чем это сделать, я вызову по радио штурмовой отряд с дороги.
— Господи, да у вас не будет времени! Нацисты сделают это сами!
— Прекратите! — крикнула Элиз. — Я вам предложила помощь, и предложение остается в силе. Адриен пойдет перед капитаном и нацистом по черной лестнице, а я впереди вас, мсье. Охранники не решатся стрелять в дам, ведь здесь постоянно происходят тайные встречи между мужчинами и женщинами.
— Berchtesgaden, — тихо сказал Витковски. — Альпийский бордель, где хозяин — фюрер, который утверждал, что он невиннее младенца... Она права, хлопчик. Девушки дадут нам преимущество на долю секунды спереди и сзади. Воспользуйтесь им.