—Не благодарите, а действуйте.Люди разбегаются от фонтана во все стороны. Сейчас явится полиция.
— Пошли! — приказал Лэтем, сунул пистолет за пояс и вытащил из внутреннего кармана сотовый телефон. — В гущу деревьев... поглубже! — Они пробежали под темными кронами футов шестьдесят, и Дру поднял руку. — Достаточно, — сказал он, с трудом переводя дух.
— Где вы это раздобыли? — спросила Карий, указывая на еле различимый в темноте телефон.
— У антинейцев, — ответила Дру и набрала номер. — Они отлично соображают в технике.
— Но ведь кто угодно может подключиться к частоте переносного телефона, хотя в крайних случаях, наверно...
— Стэнли! -произнес Лэтем, прерывая ее. — Господи, опять то же самое! В Булонском лесу — сюда послали нациста следить за местностью и убрать меня.
— И?
— Он мертв: Карин пристрелила его, когда он пытался снести мне голову... Но, Стэнли, послушай, он сказал что Крёгер здесь, в Париже — приехал искать Шмеля!
— Откуда ты говоришь?
— Мы в лесу, недалеко от аллеи, ярдах в двадцати — тридцати от трупа.
— Вот что, — резко произнес Витковски. — Если можешь не попадаться на глаза полиции — а, черт, даже если и попадешься, — вынь все из карманов этого мерзавца и давай деру.
— Сделать так же, как с Гарри... — Голос Дру дрогнул.
— Теперь сделай это радиГарри. Если то, что ты сказал про Крёгера, не байка, только этот мерзавец и может привести нас к нему.
— Этот тип вдруг решил, что я — Гарри: он сказал, что у него есть фото.
— Ты теряешь время!
— А что, если явится полиция?
— Поговори с ними официальным тоном и постарайся выйти из положения. Если не сработает, этим займусь я, хотя мне бы не хотелось официально вмешиваться. Действуй!
— Я позвоню тебе позже.
— Лучше раньше, чем позже.
— Пошли, — сказал Лэтем и, взяв Карин за руку, потянул ее к аллее.
— Назад, туда? -воскликнула пораженная де Фрис.
— Приказ полковника. И действовать надо быстро...
— Но полиция!..
— Я знаю, так что надо поспешить... Придумал! Вы остаетесь на аллее и, если появится полиция, делаете испуганный вид — на это не нужно большого таланта, тем более что вы напуганы не меньше меня. Скажите им, что ваш приятель зашел в лес облегчиться.
— Вполне возможная ситуация, — согласилась Карин, поспешая за Лэтемом. — Скорее американская, чем французская, но вполне возможная.
— А я оттащу нашего неудавшегося убийцу в лес и обчищу. Кстати, у него часы получше моих — я их тоже приберу.
Они добрались до аллеи; у фонтана почти никого уже не было, лишь несколько любопытных болтались поблизости, поглядывая в аллеи и явно поджидая полицию. Дру оттащил труп в кусты и вынул все содержимое из карманов. Пистолет, едва не убивший его, Дру оставил: оружие ничего им не скажет. Покончив с этим, Дру поспешно вернулся в аллею, где его ждала Карин; в этот момент от фонтана послышались крики:
— Les gendarmes, les gendarmes! De 1'antre cote!
— Ou?
— Ou done?[66]
— Где?
— Да где же? (фр.)
По счастью, отвечая двум полицейским, зеваки показывали в разные стороны, в частности — на несколько тенистых дорожек. Полицейские разделись и побежали по аллеям. Лэтем и Карин только этого и ждали: миновав открытое место возле фонтана, они устремились по северной аллее и наконец очутились в летнем саду с небольшим искусственным прудом, где в свете прожекторов величественно плавали белые лебеди. Заметив пустую скамейку, де Фрис и Лэтем рухнули на нее. Карин сорвала с головы светлый парик и сунула его в сумку.
— Как только я отдышусь, позвоню Витковски, — сказал Дру. — Как ваша рука? Болит?
— Сейчас самое неподходящее время думать о моей руке. Пожалуйста, позвоните полковнику.
— О'кей. — Лэтем снова достал из кармана сотовый телефон и набрал номер — при свете прожекторов цифры были отчетливо видны. — Стэнли, мы добрались до него и все сделали, — сказал он.
— А кое-кто не добрался, — заметил полковник. — И мы понятия не имеем, как, черт побери, это произошло.
— О чем ты?
— Об этом ублюдке, которого я сегодня в пять утра тайно посадил в военный самолет, вылетавший в Вашингтон.
— Что же с ним случилось?
— Он прибыл на авиабазу «Эндрюс» с три тридцать утра по вашингтонскому времени — тьма, кстати, стояла кромешная. Когда он под военным конвоем шел в зал ожидания, его застрелили.
— Как жеэто произошло?
— На одной из крыш сидел снайпер со сверхмощным ружьем с инфракрасным оптическим прицелом.
— Кто охранял его?
— Откуда я знаю кто! Как мы условились, я передал старшим офицерам Тэлбота совершенно секретное сообщение: что мы захватили настоящего нациста, время его прилета и все прочее.
— Ну и?
— Кто-то нанял убийцу.
— Итак, что же мы делаем?
— Сужаем круг. Мы знаем про компьютеры «АА-ноль», а теперь в нашем списке появились фамилии четырех или пяти замов директора. Вот как это делается, малыш: закрываешь двери одну за другой, пока в комнате не останется открытой всего одна или две.
— А что же будет теперь со мной, с Парижем?
— Это игра в кошки-мышки, не так ли? Крёгер хочет найти Гарри, то есть тебя, не меньше, чем ты его.
— Похоже, что так. Но почему?
— Мы это узнаем, когда схватим его.
— Не очень-то ты меня успокоил...
— А я и не собираюсь тебя успокаивать. Я хочу, чтобы ты день и ночь делал стойку.
— Большое спасибо, Стэнли.
— Принеси мне все, что ты подобрал... Итак, встречаемся у меня через час, и трижды смени машину.
Глава 15
Пламя взвивалось вверх, освещая тьму. Огромный Ваклабрюкский комплекс был почти закончен, включая большое поле на склоне холма, где умещались полторы тысячи приверженцев Братства со всего света. В эту безоблачную ночь свет факелов озарял большую естественную арену, растекаясь по ее краям и концентрируясь перед помостом на вершине холма, где стоял стол в пятьдесят футов длиной. За ним сидели лидеры. В центре стола стоял микрофон, подключенный к громкоговорителям, а позади стола на высоких шестах колыхались под ветром в свете прожекторов кроваво-красные с черным знамена «третьего рейха». Однако свастику перечеркивала белая молния, ибо это было знамя «четвертого рейха».
Выступило уже немало ораторов, одетых в военную форму нацистской Германии. Их речи аудитория встретила с фанатическим восторгом и ликованием. Наконец к микрофону подошел предпоследний оратор. Вцепившись в пюпитр, он обвел горящими глазами тесные ряды слушателей и заговорил спокойно и властно:
— Сегодня вы все слышали крики тех, кому мы нужны. Эти люди во всем мире требуютнас, настаивают, чтобы мы взяли меч и навели порядок, очистили расы и выбросили на свалку весь человеческий и идеологический мусор, который засоряет цивилизованный мир. И мы к этому готовы.
От грохота аплодисментов и воплей одобрения содрогнулась земля, и гул прокатился по окрестным лесам: Человек в форме поднял руки, призывая к молчанию, все быстро успокоились, и он продолжал:
— Но руководить нами должен Зевс,фюрер более сильный, чем предыдущий, — не интеллектуально, ибо по глубине философской мысли Гитлер непревзойден, но по силе и решимости. Новый лидер должен сокрушать робких и не прислушиваться к осторожным речам военных интеллигентов, уничтожать врагов идеи расового превосходства и повести нас в атаку, когда придет время! Исторически доказано, что, если бы «третий рейх» оккупировал Англию, когда Гитлер приказал это сделать, мы жили бы сегодня в совсем другом, лучшем мире. Привилегированный корпус юнкеров-дилетантов убедил его не делатьэтого. Наш новый лидер, наш Зевс,никогда не уступит подобным трусам... Однако — и я знаю, как это вас разочарует, — еще не время открыть вам, кто этот человек. Поэтому он записал на пленку свое послание ко всем вам.
Оратор выбросил вверх правую руку в нацистском салюте. Рука опустилась, и тотчас из громкоговорителей зазвучал голос: странный, низкий и режущий слух. Истерические ноты вызывали в памяти речи Гитлера, но на этом сходство кончалось. Говоривший больше отвечал требованиям своего времени: выкрикам предшествовали трезвые рассуждения, высказанные медленно, холодным тоном; вслед за тем он взвизгивал, чтобы усилить эмоциональное впечатление. В отличие от Гитлера, он не произносил своих обличении на одной пронзительной ноте — он играл на контрастах, временами доверительно обращаясь к аудитории, несомненно понимавшей, к чему он клонит, и награждавшей его одобрительными возгласами, подтверждающими правильность его суждений. Век Водолея давно прошел — наступил век Манипулятора.
"Мы стоим у истоков, и будущее принадлежит нам!Но ведь вы это знаете, не так ли? Вы все, кто неустанно трудится здесь, в стране наших отцов, и в чужих странах, вы же видите, что происходит! И разве это не великолепно?Идеи, которые мы несем, не просто принимают — их жаждут, впитывают души и умы людей повсюду — вы это видите, слышитеи знаете!Я далеко от вас, но я слышу вас и принимаю вашу благодарность, хотя не считаю, что заслуживаю ее. Я всего лишь вашголос — голос людей всего мира, справедливо недовольных происходящим. Надеюсь, вы все понимаете, насколько тяжело наблюдать, как низшие расы заставляют нас расплачиватьсяза то, что они — низшие! Как трудолюбивых людей лишают плодов их тяжкого труда те, кто не желает и не способен работать или слишком безумен, чтобы даже пытаться что-то сделать! Разве должны мы страдать из-за их лени, тупости или безумия? А если нерадивые, тупые и безумные станут править миром, они лишат нас нашего морального превосходства, подавят нас своей численностью,опустошат наши закрома во имя человеколюбия! Однако какое это человеколюбие, друзья мои, ведь все они подонки!..
Но они не смогут этого сделать — и не сделают, потому что будущее принадлежит