— Вы все-таки ошиблись, -сказал он. — У меня все в порядке, но я вам очень признателен. В Париже много карманников.
— Как и в Мюнхене, мсье. Прошу меня простить, но Братство, к которому я принадлежу, настаивает на том, чтобы мы следовали христианским принципам взаимопомощи.
— А, христианское братство, это прекрасно. — Моро уставился на незнакомца. — Новый мост, сегодня в девять вечера, — добавил он, понизив голос. — На северной стороне.
Отражение луны было еле различимо в водах Сены; над рекой повис туман. Это означало, что вот-вот пойдет дождь. В отличие от большинства прохожих, которые спешили через мост, спасаясь от непогоды, двое мужчин неторопливо шли навстречу друг другу по северной пешеходной дорожке. Они встретились на середине моста; Моро заговорил первым:
— Вы упомянули о чем-то знакомом мне. Может, скажете яснее? — Сейчас не время для игр, мсье. Мы с вами в курсе дела. Случилось страшное.
—Это я понял, хотя узнал об этом только сегодня утром. Самое тревожное то, что моему Бюро этого не сообщили, и я не знаю почему. Не сболтнул ли лишнее кто-то из ваших курьеров?
— Это исключено! Сейчас наша задача, наша главнаязадача — найти американца Гарри Лэтема. Вы и представить себе не можете, как это важно. Известно, что посольство с помощью антинейцев скрывает его где-то в Париже. Мы должны его найти! Американская разведка, конечно же, информирует вас. Гдеон?
— Вы сейчас намекнули на то, о чем я не знаю, мсье... простите, как ваше имя? Я не разговариваю с незнакомыми людьми.
— Крёгер.Доктор Герхард Крёгер — звонок в Бонн подтвердит вам мой высокий статус!
— Очень впечатляет! И что же это за «высокий статус», доктор?
— Я — хирург, который... который спас жизнь Гарри Лэтему. И теперь мне необходимо его найти.
— Это вы уже сказали. Вам, конечно, сообщили, что его брата Дру убили ваши идиоты из группы ликвидаторов?
— Убили не того брата.
— Понятно. Значит, это былагруппа ликвидаторов, убийцы, едва вышедшие из шкоды, если они вообще ее посещали.
— Я не желаю слушать ваши оскорбления! — раздраженно воскликнул Крёгер. — Вообще-то вас не считают вполне надежными, так что советую не хитрить со мной. Вы знаете, что это чревато для вас дурными последствиями.
— Обойдусь и без вас: я человек богатый.
— Найдите нам Гарри Лэтема!
— Конечно, я постараюсь...
— Пожертвуйте этой ночью, проверьте все источники, какие только у вас есть: французов, американцев, англичан — всех.Узнайте, где они спрятали Гарри Лэтема! Я — в «Лютеции», номер восемьсот.
— Верхний этаж. Значит, вы важная птица.
— Я не засну, пока вы не позвоните.
— Это глупо, доктор. Вы, как врач, должны знать, что недосыпание нарушает ясность мысли. Но слова ваши так неопровержимы, а угрозы так убедительны, что заверяю вас, я постараюсь сделать для вас все.
— Sehr gut![75]— сказал Крёгер. — Теперь я расстанусь с вами. Постарайтесь не разочаровывать ни меня, ни Братство — вы знаете, чем это чревато.
— Да.
Крёгер вскоре скрылся в тумане, а Клод Моро медленно пошел к стоянке такси на левом берегу. Ему предстояло подумать о самых разных вещах, в частности и о том, есть ли во Втором бюро канал непрослушиваемой связи. Слишком многое от него ускользало.
В 7.42 утра по вашингтонскому времени Уэсли Соренсон вошел в свой кабинет в отделе консульских операций; кроме него там была только секретарша.
— Все сообщения, поступившие за ночь, у вас на столе, сэр, — сказала она.
— Спасибо, Джинни. Надеюсь, ты записываешь себе сверхурочные. Никто не приходит сюда раньше половины девятого.
— Когда у меня болеют дети, вы относитесь к этому с пониманием, так что не думайте об этом, господин директор. К тому же я успеваю все разложить до появления ваших подчиненных.
«Они просачиваются сюда под самым разным видом — вам этого и не угадать», — подумал Соренсон. В четыре часа он был на авиабазе «Эндрюс» и сам пересадил двух неонацистов из парижского самолета в принадлежащий морской пехоте фургон, который отвезет их на конспиративную квартиру в Вирджинии. Несмотря на крайнюю усталость, шеф отдела консульских операций решил отправиться туда вскоре после полудня и лично допросить пленных, — этим искусством он прекрасно владел.
— Есть что-нибудь срочное? — спросил он секретаршу.
— Все срочное.
— Значит, все по-прежнему.
Войдя в кабинет, Соренсон сел за стол на котором лежали папки с наклейками: Народная Республика Китай, Тайвань, Филиппины, Ближний Восток, Греция, Балканыи наконец — Германия и Франция.
Он раскрыл папку с надписью «Париж». Сообщения оказались неожиданными, как взрыв бомбы. На основании отчетов полиции описывалось нападение на квартиру полковника Витковски, но не было даже упомянуто о том, что полковник отправил двух пленников на военном самолете в Вашингтон. Говорилось также о сгоревшей штаб-квартире неонацистов в комплексе складов «Авиньон». Судя по всему, это были убийцы, но все они исчезли. Последней лежала зашифрованная телеграмма от Витковски, раскодированная в отделе Соренсона. Это было как извержение вулкана: «Герхард Крёгер в Париже. Охотится за Гарри Лэтемом. Объект предупрежден».
Герхард Крёгер — хирург, таинственный человек и ключ ко многому. Никто, кроме американской разведки, ничего не знал о нем. «В известном смысле, — подумал Соренсон, — это плохо. Следовало бы поделиться своими знаниями с французами и с англичанами, но ЦРУ — и это мнение разделяет Нокс Тэлбот — не доверяет им».
В 8.00 зазвонил телефон.
— На проводе Париж, — сказала секретарша. — Мистер Моро из Второго бюро.
Соренсон тихо охнул и побледнел. Связь с Моро прекращена: он под подозрением. Шеф отдела консульских операций глубоко вздохнул, взял трубку и заговорил, тщательно обдумывая слова:
— Привет, Клод, рад тебя слышать, дружище.
— Судя по всему, Уэсли, мне от тебя звонка не дождаться.
— Не понимаю, к чему ты клонишь.
— Да как же: за последние тридцать шесть часов произошло многое, касающееся нас обоих, но ни одно сообщение не поступило в мою контору. Разве это сотрудничество?
— Я... я не знаю, Клод.
— Конечно знаешь. Меня систематически оттесняют от участия в операции. Почему?
—Не знаю, поскольку операцию провожу не я.
— Не надо,Уэсли. На оперативной работе ты прекрасно умел лгать, но не лги тому, кто занимался этим вместес тобой. Мы же помним, как это делается. Кто-то от кого-то что-то услышал, и устрица разбухает, выдавая фальшивый жемчуг. Но об этом мы еще поговорим. Раз уж ты по-прежнему в деле, у меня, кажется, есть для тебя пешка.
— А именно?
— Кто такой Герхард Крёгер?
— Кто-кто?
—Ты же наверняка уже слышал это имя. Крёгер-врач. О Крёгере Второму бюро не сообщали, ибо Моро вывели из игры. Он что, прощупывает?
—Сомневаюсь, что слышал это имя, Клод. Герхард... Крёгер — так?
— Вот это уже просто оскорбительно, но я прошу тебя, ибо моя информация слишком важна. Крёгер шел за мной, остановил меня во время вечерней прогулки и дал понять мне, что если не наведу его на Гарри Лэтема, то я мертвец.
— Что-то странно! С чего бы ему обращаться к тебе?
—Я задал ему тот же вопрос и услышал то, чего и ожидал. У меня есть люди в Германии, как и во многих странах. Год назад мне пришлось спасать одного из них, которого захватили бритоголовые в Мангейме. Я вытащил его примерно за шесть тысяч американских долларов — по-моему, дешево. Но так они узнали о существовании Второго бюро и о том, что сделка не могла состояться без моего ведома.
— Но ты никогда раньше не слышал о Герхарде Крёгере?
— До прошлого вечера — нет, я же тебе сказал. Я вернулся к себе в контору и просмотрел наш архив за последние пять лет — ничего. Кстати, он остановился в отеле «Лютеция», номер восемьсот, и ждет моего звонка.
— Ради всего святого, бериего!
— О, он не удерет, Уэсли, будь уверен. Но почему бы нам немножко с ним не поиграть? Он, конечно, работает не один, а мы ищем более крупную рыбу.
Соренсон испытал огромное облегчение. Клод Моро чист! Он никогда не сдал бы Герхарда Крёгера, не назвал бы отеля и номера, если бы работал на Братство.
— Может, тебе станет легче, когда ты узнаешь, что и я на некоторое время был отстранен от операции, — сказал Соренсон. — Думаешь, почему? Потому что мы вместе работали, в частности в Стамбуле, где ты спас мою задницу.
— Ты сделал бы для меня то же самое.
— Именно так я и сказал Управлению и повторю снова.
— Минуточку, Уэсли, — сказал Моро. — Кстати, о Стамбуле: помнишь, однажды аппаратчики КГБ решили, что ты — двойник, информирующий их начальство в Москве?
— Еще бы! Они жили как паши, владеющие несметными богатств вами, и до смерти тогда перепугались.
— И стали откровенничать с тобой, да?
— Да, несли всякую чушь, чтобы оправдать свой образ жизни. Это была, как правило, чепуха, но не все.
— Тем не менее они доверилисьтебе, да?
— Да.
— Тогда пусть все остается как есть. Я — вне операции, ибо мне не доверяют. Возможно, мне удастся поиграть с доктором Крёгером и кое-что разузнать.
— Значит, тебе что-то для этого нужно?
— "Всякая чушь", как ты только что сказал. Ничего определенного, но что-нибудь более или менее правдоподобное.
— Например?
— Где Гарри Лэтем?
Но Гарри Лэтема нет. И сомнения вернулись к бывшему глубоко законспирированному разведчику.
—Даже я этого не знаю, — сказал Соренсон.
— Я не прошу тебя сказать, где он на самом деле, -прервал его Моро, — только где он может быть. Но так, чтоб они поверили. Сомнения отступили.
—Ну, есть такая организация — «Антинейцы»...
— Они об этом знают, — снова перебил его Моро. — Этих не выследить. Что-нибудь еще.