С собой на чужой асфальт Ильяс взял самых лучших бойцов, но и этого ему показалось мало. Под сиденья «Волги» положили два обреза охотничьих ружей. «Артиллерия» в команде не самая сильная, но лучше что-то, чем ничего.
Дверь квартиры открыл ему рослый мужик лет тридцати, стрижка под ноль, трехдневная щетина, сивушный выхлоп такой, хоть нос затыкай. Майка на нем синяя, на одном плече над ключицей паутина наколота, на груди пышноволосая женщина, возможно, с обнаженной грудью. На пальцах перстни, Ильяс успел разглядеть два, на одном обычный крест с одним лучом над ним, на другом — по диагонали. Разные наколки с одинаковым значением: судимость, прошел зону, одна ходка. Вроде бы ничего серьезного, даже паутина без паука. Не похож мужик на лагерного авторитета, но понты бьют через край.
— Что за дела? — окинув Ильяса, сквозь зубы спросил Митрофан.
— Поговорим, что ли? — Ильяс кивнул на дверь подъезда. И так же движением головы указал на верхний этаж. — За Катюху!
— Оба-на! — Митрофан охлопал себя по груди, по плечам, как будто собирался пуститься вприсядку. Но выходить из квартиры не захотел. — А че выходить? Давай ко мне! — распахнул он дверь.
— Ты один?
— А если нет?
— Пацанов позову.
— Напугал! — презрительно скривился Митрофан.
Пацанов звать не пришлось, в квартире сиделец находился один. Беспорядок, на столе пустые стаканы, подсохшая закуска, сильно накурено, но собутыльников не видно.
Там же на столе лежал нож, и не кухонный, а финка с гардой.
— Ну давай, говори! — Митрофан скосил взгляд на нож.
Смахнуть финку со стола можно одним движением. Это если не получится зашибить гостя кулаком.
— Мы с Катюхой работаем, спортзал у нее арендуем.
— Где? Можешь не отвечать! — хохотнул Митрофан. — У нее там все через это место!
— Я с тобой нормально говорю, — хищно сощурился Ильяс. — А ты ведешь себя как баклан!..
— А кто ты такой, чтобы с тобой нормально?
— Ты сам-то кто по жизни? Я о тебе в лагере не слышал, здесь тебя не знаю. Если кто-то тебя знает, скажи. И сам кого знаешь?
— Кого я знаю?.. Кого я знаю, того здесь уже нет! Шушера одна осталась, вроде тебя!
— Понятно с тобой, — кивнул Ильяс.
Не знал Митрофан никого из борисковских авторитетов, видно, и раньше не мотался, и сейчас не пришей рукав.
— Что тебе понятно?
— Короче, Катюха тебя не хочет. И я не хочу, чтобы ты ее обижал.
— Я сейчас тебя самого обижу, щегол!
Митрофан замахнулся быстро, но Ильяс его опередил. Врезал ему под самый пупок, мужик взвыл от боли, опускаясь перед ним на колени.
— Это первое предупреждение!
Митрофан оправился от удара неожиданно быстро, вскочил, потянулся к ножу, но получил по ногам и, потеряв равновесие, сел на задницу. А Ильяс врезал ему коленом в нос. И ушел, прихватив нож.
А финка непростая, офицерская, старая, заводская, сталь дамасская, в руке лежит просто отменно. Так не хотелось оставлять ее Митрофану, но Ильяс не крыса, чтобы уносить нож с собой. Пришлось воткнуть клинок в дверной косяк.
Пацаны ждали его на улице. Ильяс как чувствовал, что их появление здесь не останется незамеченным. Митрофан оказался ни о чем, прикрытие собрать не мог, но толпа образовалась сама по себе. И не шелупонь какая-то подошла, серьезные на вид пацаны, одного Ильяс знал, но так, постольку поскольку, такое знакомство ситуацию разрядить не смогло.
— Что здесь делаем? — спросил невысокий, плотного сложения паренек с большим крючковатым носом. Голос гнусавый, где-то в глубине носа, казалось, хлюпали сопли.
Ильяс, конечно, мог послать его, сесть в машину и уехать. А если «Волгу» начнут раскачивать, пальнуть сразу из двух стволов. Но все равно это будет похоже на бегство.
— Дела у нас, пацаны! — Ильяс расправил плечи, подав голову немного назад.
— Кто такие?
— Ходжа, Кишлак, двадцать восьмой квартал.
— Ходжа, Ходжа… Барахолка у вас, да? — задумался кривоносый.
Права на рынок он предъявить не мог, но за ним его земля и десяток отборных бойцов. Но пока пацан думал, как выгодно продать свое преимущество, из подъезда выскочил Митрофан и с ревом бросился на Ильяса. Глаза бешеные, морда в крови, в руке нож. Большеносый оторопел, глядя на него.
Ильяс отругал себя за малодушие. Надо было все-таки унести финку, а не оставлять ее клоуну с подмороженными мозгами. Теперь вот выкручивайся…
Выкручивался он внешне спокойно, с невозмутимостью бывалого бойца повернулся к Митрофану лицом. И встретил его ударом ноги. Митрофан замахнулся, чтобы ударить ножом, а Ильяс влепил ему ногой в пах, туда, где бедро сходится с животом. И когда Митрофан сдал назад, врубил ему кулаком справа, подставив под нож левую руку.
Блок Ильяс подставил не очень удачно, Митрофан мог бы достать его ножом. Но не достал, удар оказался настолько мощным, что противник слетел с копыт, даже не махнув ножом. Даже добивать его не пришлось. А нож выскочил из руки.
— Это же Митроха! — как-то без почтения сказал большеносый.
— И что, можно на людей с ножом бросаться, что ли?
— А бросился чего?
— А Катю Сырникову достал.
— Сырникову… Ну да, есть такая… Домом быта где-то заведует.
Митрофан пришел в себя, но Ильяс его как бы не замечал. Хотя и посматривал на финку, рукоятка которой выглядывала из-за бордюра.
— Не где-то, а у нас. Мы через нее спортзал арендуем. Нормальное место, банька скоро будет.
— Митроха, тебя Катька на хрен послала! — сказал большеносый, пренебрежительно глядя на баклана. — Пацаны слышали!
Митрофан поднялся и с видом побитой собаки заковылял к подъезду, даже про нож забыл.
— Да пошли вы! — на ходу буркнул он.
— Чепушила, — тихо, с презрением процедил Ильяс.
— Всегда такой был, за мокрое закрыли, друга по пьяни пырнул… Реча! — большеносый наконец-то представился и протянул Ильясу руку.
Разговор закончился на мирной ноте. Борисковские остались при своих, а Ильяс сдержал данное Катерине слово. Теперь она ему должна. Сначала баньку. А потом в баньке. Ну а куда она от него денется?
Глава 11
Вторник, утро, Ильяс на пробежку, а Яна в институт, к остановке. Пешком. Волосы распущены, но на голове косынка, смотрится очень эффектно. Красивая она, очень, Ильяс глянул по сторонам, вдруг увидит кто, как он залюбовался Яной. Пальто недлинное, чуть ниже колена, полусапожки на каблуке, ножки такие чудные… Может, ну ее к черту, эту пробежку? Ключи в кармане, взять машину и отвезти Яну в центр, как удержаться от такого искушения?
— В институт? — спросил Ильяс.
— В универ. — Яна не сводила с него глаз.
— Может, подвезти?
— Нет, — вздохнула она.
— Почему?
— Ты знаешь почему!
Она говорила тихо, но Ильяс услышал в ее голосе крик души. Как будто она проклинала судьбу за что-то такое, что мешало ей жить полной жизнью. Уж не за то ли, что между ними стоял Аркаша?
— А может, все-таки?..
Ильяс не мог предать Аркашу, но сил нет смотреть, как Яна уходит, оставляя его одного. Он мог бы провожать ее в институт, встречать с занятий, чтобы ни одна падла вроде Димы не смела рыпнуться. Вечерами они могли бы ходить на дискотеку, в рестораны, да он квартиру бы снял. Одна только мысль, что они могли бы проводить ночи вместе, в одной постели, заставляла скрипеть зубами.
— Не надо.
Яна смотрела на него, умоляя не делать глупостей.
— Может, в следующий раз?
В ответ Яна лишь вздохнула и, опустив голову, пошла дальше. А он так и остался стоять, глядя ей вслед. Мимо нее навстречу прошли два мужика, один в технической робе, другой в фартуке дворника, Ильяс лишь скользнул по ним взглядом. Все внимание на Яну, он любовался ею без всякого стеснения. Неужели тормоза отказали? Как бы вприпрыжку за ней не побежать. Она ведь ясно дала понять, что неровно к нему дышит.
Сантехник и дворник приближались, но Ильяс не видел в том ничего опасного. Навстречу им кто-то шел, но даже смотреть в ту сторону не хотелось. Он смог видеть сейчас только Яну. И увидел, как она вдруг повернулась к нему. И стала тыкать пальцами в сантехника и дворника. Мало того, крикнула:
— Ильяс!
Только тогда мужики показались ему подозрительными, только тогда он глянул влево и увидел еще одного типа в технической робе. Этот уже изменил курс и шел прямо на него. Шел быстро, надвигался стремительно.
Ильяс все понял, резко развернулся.
— Стоять, милиция! — крикнул «дворник».
За ним бросились все трое, но у Ильяса все предусмотрено на этот случай. Никакими нормами не должна была ставиться внутренняя задвижка на дверь подъезда, они сами с пацанами ее установили. Он успел захлопнуть дверь перед самым носом сантехника.
Защелка задвинулась, одновременно открылась дверь на лестничной площадке первого этажа. Из квартиры выходила третьеклассница Зойка, два банта, каждый размером с голову. За ней выходила ее мама.
— Ольга Владимировна, это я! Извините!
Ильяс приложил руку к груди, отодвигая женщину в сторону. Вломился в открытую дверь, ворвался в гостиную, оказался на балконе. Спрыгнуть с первого этажа не проблема, но еще рано праздновать победу. Менты не подстраховались, не перекрыли пути отступления, но им ничего не стоило пойти по его следам. Прорвутся через квартиру, побегут за ним. Впрочем, шансов догнать у них мало. Ильяс каждое утро бегает до изнеможения, дыхалка у него отличная, ноги быстрые и сильные, к тому же спортивный костюм на нем, кроссовки.
Впрочем, далеко бежать не пришлось, обогнув дом быта, Ильяс вышел к одной из многоэтажек, где жили его пацаны. Все равно к кому идти, лишь бы добраться до телефона. Юный Михей не мог попасть под облаву, а в школу он еще не ушел. И родители его еще дома, но Ильясу они не помешали.
Через Михея Ильяс позвонил Кишлаку, Юсупу, запустил систему оповещения. Срочный сбор назначали в условленном месте на берегу Казанки. Мало того, Ильяс связался с Рябой и Хаматом, которые отвечали за работу с милицией. У них все выходы на пацанов, чьи родители служили в местном отделении. А у Равиля отец так вообще работал в городском УВД. Ильясу срочно нужна была информация. С чего это вдруг менты сорвались с цепи, какая муха их укусила? Вроде бы ничего не предвещало беды.