орила, а она разбиралась если не в химии, то в рыбе точно. Завтра ещё наловлю, а сегодня у нас по плану светские визиты. Что глаза выпучил? Спать надо меньше! Пока ты ухо давил, у нас гости были. Один гость, конечно, парой тут только мы с тобой ходим. Встал вон там, где сарайчик, и давай выспрашивать — чьих мы будем, с какого района, кого знаем, кто за нас скажет и всё такое. Вежливо так, но с намёком. А пуще всего ему любопытно было, почему мы с тобой рядышком ходим и глотки друг другу не перекусываем. Я ему сразу: «С какой целью интересуешься, добрый человек?» А он сообщает, что у них тут ажник община, эту территорию они считают своей, и мост они считают своим, и Димитра они там не зря посадили. А мы тут влезли как в жопу без мыла, да ещё и катерочек прихватизировать хотим. Что на такие предъявы можно ответить, пацан? Только то, что нас они веслом не гребут. В предельно доступной форме с использованием богатой образной лексики. Пояснить, где и в какой позе я наблюдал его имущественные и территориальные претензии. А также указать пешие маршруты, по которым он может отправиться с жалобами на нашу неделикатность. Мужик оказался не дурак, сразу понял, что не прокатило, и перешёл к конструктивному диалогу. Им нужна разовая помощь кого-то, кого не клинит на агрорадиусе, нам нужны материалы для ремонта катера и солярка. Он уверяет, что у их общины есть всё это, а также многое другое. Жратва, например. В этом я склонен ему поверить, потому что Димитра-то они кормят. В остальном… Серединка на половинку. Что-то ему от нас надо, чем-то они готовы расплатиться, а там будем поглядеть. Так что готовься, пойдём в гости. Как готовиться? Ну, не знаю… Руки хотя бы помой. Парадных одежд у нас всё одно нету, да и вряд ли у них строгий дресс-код. Мне вообще страшно любопытно, как им удалось создать «общину», когда людям друг к другу близко не подойти. Впрочем, скоро узнаем — вон, видишь, чешет по берегу наш проводник.
— Здравствуйте, уважаемый Ингвар.
— И вам, уважаемый Тодор, не чихать.
— Подскажите, как я могу обращаться к вашему юному спутнику?
— Никак. Незачем вам к нему обращаться.
— Как скажете. Вы готовы отправиться в наш лагерь? Я провёл необходимую подготовку. Простите, что не позвал сразу, но в сложившихся условиях лучше предусмотреть все возможные инциденты. Мы не зря перекрыли мост — любой случайный человек может нарушить хрупкое равновесие, даже того не желая.
— Вам виднее. Мы не против прогуляться, погода вроде хорошая.
— В таком случае, старайтесь, пожалуйста, не приближаться ко мне ближе, чем сейчас. В нашей общине я выступаю переговорщиком, потому что у меня самая маленькая триггерная дистанция, всего двадцать два метра. В отношении остальных будьте тем более внимательны. Впрочем, я вам всё покажу. Прошу вас следовать за мной, соблюдая, разумеется, обозначенный интервал.
— Не верю я ему, пацан, — сказал тихо Ингвар, косясь на идущего далеко впереди мужчину, — я людей повидал, и, как по мне, этот с гнильцой. Надеюсь, тот, кто его послал, будет поадекватнее. Впрочем, всегда можно просто развернуться и уйти, я ему ничего не обещал. Сами поищем то, что нам нужно. И всё же, как им удалось сорганизоваться в таких условиях?
— Вот здесь мы разместились, — показал широким жестом Тодор.
— Аэродром?
— Летать некому и некуда, а здесь много свободного пространства. Полосы сильно пострадали, самолёт уже не сядет, но для наших целей ровных участков достаточно. Видите эти домики?
— Скорее, будочки.
— Это транспортные контейнеры для авиаперевозок, их много на складе грузового аэропорта. Они пластиковые на колёсиках, прочные, но лёгкие, поэтому их может перемещать даже один человек. Как вы наверняка понимаете, именно невозможность коллективного труда усложняет задачу выживания. Борьбу с этим поставила во главу угла наша община.
— И как успехи?
— Пока невелики, — признал Тодор, — но есть некоторые многообещающие тенденции. А пока — видите эти линии на бетоне? Они обозначают триггерные дистанции тех, кто живёт в этих модулях. Не пересекайте их, это небезопасно, как для вас, так и для них. Но вы можете приветствовать их дистанционно, у нас это считается хорошим тоном.
Тодор помахал рукой сидящему возле прорезанного в стенке контейнера окошка мужчине, тот помахал ему в ответ. Проведённая краской линия задавала дистанцию метров пятьдесят, чтобы поговорить, им бы пришлось орать во всю глотку.
— Между триггер-зонами, как вы видите, оставлены проходы. По ним люди перемещаются. Это требует ответственного поведения, важно следить, чтобы дорожка была свободна. Для этого человек, который отправился, например, в санитарный модуль, поднимает специальный знак. Посмотрите туда, видите?
— Шар на палке?
— Да, именно. Пока он поднят, этот проход считается занятым. Вернувшись, член общины опустит его, дав возможность пройти следующему. Размещение спланировано так, чтобы проходов было много, а их конечные пункты дублировались на достаточных дистанциях. Но люди, разумеется, стараются свести передвижения к минимуму. Большая часть текущих потребностей обеспечивается без необходимости перемещения.
— Это как? — заинтересовался Ингвар.
— Например, раздача еды и воды, а также вывоз мусора осуществляются централизованно. Дежурные раз в сутки обходят личные пространства с тележками, не пересекая, разумеется, их границ, развозят продукты и собирают отходы, включая, хм, биологические. Однако действующих душевых комнат всего две, и их посещение организовано по строгому плану. Заполнение баков с водой также осуществляется дежурными, которые меняются по графику. Таким же образом гарантируется удовлетворение иных потребностей, а также участие в научной и технической деятельности общины.
— У вас и научная деятельность ведётся?
— Разумеется. Мы активно ищем пути преодоления разделяющего нас пространства. Но об этом лучше разговаривать не со мной, я лишь скромный посыльный, которому повезло иметь небольшую триггерную дистанцию.
— Но ведь это бессмысленно, — удивился Ингвар, — если тот, с кем вы пытаетесь общаться, имеет агрорадиус… то есть триггерную зону больше вашей, то вы всё равно не сможете подойти ближе!
— Не совсем так, — уклончиво ответил Тодор, — но у нас ещё будет время это обсудить. А сейчас мы у зала переговоров. С вами будет говорить наш руководитель. Это незаурядный человек, упорству и тщательному планированию которого мы обязаны существованием нашей общины, дающей надежду на выживание всему Человечеству! Вам туда, а я отойду в сторону, чтобы вы могли пройти. Желаю продуктивного общения!
— Какой-то он мутный, — прошептал Ингвар, заходя в перекосившийся, но в основном целый самолётный ангар. — Попомни мои слова, пацан, где мягко стелют, там жёстко спать. Я бы уже сейчас свалил, но уж больно любопытно на их главнюка посмотреть. Вдруг дельное скажет. А нет — откланяемся и пойдём себе восвояси, делов-то. Заставить они нас не могут. Чем хорош агрорадиус — нападать можно только поодиночке и только в режиме берсерка. А, да, я тебе так и не рассказал, кто это, напомни при случае. В общем, если бы не это, я бы уже свалил, а так — чего бы не послушать?
В пустом пыльном ангаре у дальней стены стоит массивный письменный стол начальственного вида. Примерно посередине помещение разделено высокой редкой сеткой. Перед ней стоит стул, рядом с ним тумбочка с массивным чёрным телефоном без диска. За столом сидит плохо различимый на таком расстоянии мужчина, его черты скрадывает тусклое освещение через пыльные узкие окна под потолком.
— Если у него такой агрорадиус, пацан, то это какой-то нереально злой мужик… — покачал головой Ингвар, но всё же сел на стул и снял трубку. — Алё, как тебя там…
— Называйте меня Митрид.
— Привет, Митрид. Чего надо?
— Мне доложили, что вы двое не имеете триггерной дистанции и можете подходить друг к другу вплотную. Это так?
— Как видишь. Даже потрогать могу, — Ингвар потрепал мальчика по встрёпанным волосам, — хотя руки потом лучше помыть.
— Относится только к этому ребёнку, или вы можете подойди к любому человеку?
— Могу, но смысл? Он-то всё равно кинется.
— А если человек будет… Скажем так, зафикисирован? Без возможности броситься? Но при этом в сознании? У вас всё равно не возникнет триггерная агрессия?
— Ну, если он будет в меня плеваться, могу дать воспитательный подзатыльник. Но кусаться не кинусь, если ты об этом.
— Вы знаете, в чём причина вашей уникальной устойчивости?
— Знаю.
— В чём?
— Не твоё дело. Говори, чего тебе нужно, да мы пойдём. Нам ещё катер чинить.
— Точно, катер. Это наш катер, и мы не отдадим его просто так.
— А и спрашивать не буду. Даже если у вас есть документы на право владения. Есть? Я так и думал. Нет у вас ни фига. Да и не нужен он вам. Был бы нужен — починили бы и пользовались, а так он просто разваливается на мели. Куда вы на нём поплывёте, я вас умоляю?
— А вы?
— А я с детства люблю речные прогулки. Такой каприз.
— Послушайте, Ингвар. Вас ведь Ингвар зовут? Мы не просто так выживаем. Мы ищем решение! Проводим эксперименты, исследуем проблему, пытаемся выработать способ не утратить наше сообщество даже в таких условиях. Помочь нам — долг всякого разумного человека!
— Я у вас ничего не занимал и ничего не должен.
— Вам безразлично, выживет ли Человечество, или вы не верите в наш успех?
— Оба ответа верные. И на Человечество ваше мне плевать, и вас ни в грош не ставлю.
— Но почему?
— Потому что линии с маршрутами вы, конечно, забавно придумали, и централизованную раздачу жратвы я всячески одобряю, но это не решает главной проблемы.
— Какой?
— Воспроизводства населения. Вы можете ходить по разметочке и горшки по графику выносить, но детей вы так не сделаете. А значит, всё это бессмысленное затягивание агонии. В общем, развлекайтесь, как хотите, но без меня.
— А если мы оплатим вашу помощь? Тодор говорил, что вам нужен материал для ремонта корпуса катера и солярка? Бочка солярки есть в гараже аэропортовской техники, он уцелел, всё остальное в ремонтном доке малых судов. Мы хорошо разведали местность, провели учёт и перепись ресурсов и знаем, где что лежит. Коллектив продуктивнее одиночки даже сейчас. Мы дадим вам всё необходимое для вашего путешествия — топливо, расходники и запчасти, продукты, снаряжение. У нас есть даже небольшой трактор, им тут чистили от снега взлётные полосы. Мы вывозим на нём отходы, но им также можно снять с мели катер. Что вы на это скажете, Ингвар?