В стремлении быть лучше всех Феликс не терпел никакой конкуренции. Однажды я с удивлением узнал, что он выбросил свои абсолютно новые дорогие туфли после того, как увидел на мне такие же.
Отправляясь на встречу с Феликсом, помня, какое значение он придавал внешнему виду, я с особой тщательностью подошел к выбору своего гардероба. Дорогих, именных вещей у меня не было, я решил одеться строго и аккуратно, поэтому нарядился во все темное и даже подстригся. Не рассчитав времени, отвыкнув от масштабных расстояний и от метро, я опоздал почти на полчаса. Вбежав в кафе и оглядев публику, я не увидел своего знакомого и загрустил. «Неужели он не дождался и ушел?» Я уже собирался повернуть к выходу, как заметил, что мне кто-то машет со столика в конце зала. Чем ближе я подходил к махавшему, тем больше в нем узнавал своего приятеля и впадал в ступор. Да, это был Феликс, только очень похудевший, с длинной козлиной бородой, в вязаной, как бы растянутой черной шапке, как у гнома, из-под которой выглядывали длинные, до плеч, прямые светлые волосы. Мы поздоровались.
– Ну и встреча мушкетеров двадцать лет спустя! Никогда бы тебя не узнал, – проговорил я. – Ты похож на какого-то финского музыканта неформального толка.
– Да, – процедил Феликс, – как видишь, сменил имидж.
– Ты «гасишься» от кого-то? Или стал полноценным байкером? – спросил я.
– Ни то, ни другое. Мне так комфортно, – сказал Феликс.
Находясь под впечатлением, я, не скрывая удивления, продолжал рассматривать своего товарища. Лицо Феликса немного вытянулось, но было свежим и дышало здоровьем, словно его недавно натерли снегом. От меня не ускользнуло, что повадки и ужимки у Феликса остались прежними: тот же наглый взгляд, та же надменная полуулыбка. Рукава черного с капюшоном свитера у Феликса были закатаны по локоть, я с интересом разглядел сплошной узор из наколок на его худых, но неимоверно крепких и жилистых руках, также я обратил внимание на серебряные кольца с черепами на пальцах и кожаную бечёвку-браслет с серебряными вставками на левом запястье.
– Для завершения образа не хватает пирсинга, – пошутил я.
– Я хотел сделать тоннели, но передумал, посчитал это лишним.
– Прикалываешься?
– Не-а.
– У тебя какой сейчас вес?
– Семьдесят восемь.
– Да? – промычал я, вспомнив, что двадцать лет назад Феликс весил больше ста.
– Ты на этом или на том? – спросил я, проведя рукой у себя возле носа, затем изобразил укол.
– Нет, лет 15 как завязал.
– А где работаешь, чем занимаешься?
– Ничем.
– Как?
– Так! Тренировки только.
– По чему?
– По боксу.
– Я тоже пыхтел, до мастера дошел. Но ведь раньше ты только качался и не любил эту тему.
– Как видишь, полюбил. С кокса сполз, очухался – и вперед, отыскал пацанов, кто увлекался боксом, и поехали – шесть тренировок в неделю.
– Долго ты на коксе сидел?
– Плотником год. Десятку зелени в месяц тратил на кайф. Нанюхивался до безобразия, на измену подсел, шугался каждого чиха, и было из-за чего – наши тогда друг друга валили. Я год дома просидел, выходил на улицу только ночью с собакой гулять. Наверное, поэтому и уцелел. Кокс мне прямо на хату привозили.
– А на что жил?
– Жена собирала доли с нескольких близких коммерсантов. Собирала втайне, все думали, я пропал.
– Какая жена?
– Лера, ты ее должен помнить.
Да, еще бы я не помнил Леру, высокую, стройную, очень красивую зеленоглазую блондинку. Все тогда завидовали Феликсу, что он встречается с такой эффектной девушкой-моделью.
– Как она? Что делает? У вас дети есть?
– Нет никаких детей, она бездельница, сидела по ночам в сети с пивом и чипсами, раскормила себе вот такой… – Феликс широко развел в стороны руки, – кардан… Я в спорт ушел, а она вообще забила на себя… Год назад ушла от меня, я бухал после этого с месяц.
Я заметил, что за все время беседы Феликс ни разу не поинтересовался, как я жил эти годы. Поэтому я сам рассказал ему вкратце. Он слушал в пол-уха. Затем, перебирая в памяти старых приятелей, я стал интересоваться у Феликса их судьбой.
«Убит, сидит, убит, убит, убит, от наркоты сдох», – монотонно отвечал он. Я был поражен и удручен печальным завершением жизненного пути этих во многом ярких и пестрых личностей. А ведь это были здоровые, сильные и смелые молодые люди, презирали трусость и слабость, ценили дерзость и верность товарищам. И вот, такой жуткий итог! Потерянное поколение! Не правы те, кто утверждает, что время смыло шваль. Наоборот, вместо этих парней пришли другие – хитрые, скользкие и серые.
Перечисляя знакомых, я дошел до Лаптея, первого «старшего», к которому мы с Феликсом подтянулись.
– Этот хмырь жив!
– Как он, чем занимается?
– Вместе с женой управляет салоном красоты.
– Салоном красоты? – переспросил я. Феликс утвердительно кивнул. Раньше Лаптей получал долю, наверное, с десятка салонов красоты, а также с многочисленных магазинов, автосервисов и заправок, а еще со всех палаток на площади у одного из вокзалов.
Несмотря на наличие денег, Лаптей выглядел как рэкетир-деревенщина. Раз в одном из подконтрольных ему ресторанов разбушевалась компания артистов из известного фильма о гардемаринах. Желая остановить бесчинства, руководство заведения сообщило пьяным гостям, что будет вынуждено вызвать «крышу». «Зовите!» – дерзко ответили киношные храбрецы и дуэлянты-бретёры. Когда они из окна увидели культовый шестисотый мерседес и вылезавшего из него краснорожего великана в ушанке и валенках, коим являлся Лаптей, то сразу стушевались. «Гардемарины» не решились вступить в противостояние со снежным человеком, быстренько закрыли счет и ретировались.
– Когда у нас в бригаде началось валево, – продолжал Феликс, – Лаптей «загасился» в Таиланде. Ну а когда через пару лет вернулся, то понял, что давно вычеркнут из списка пайщиков, а внесение обратно чревато осложнениями в виде маслят в голову.
– А тесть его как?
– Насекомый? Сдох давно во время очередного запоя.
Размышляя о Лаптее и его тесте, мы с Феликсом вспоминали историю, которая нас сблизила. Лаптей на тот момент был лидером в группе бандитствующего молодняка, к которой я и Феликс недавно примкнули. Одним из источников получения денежных средств у Лаптея являлся его тесть, бывший военный строитель, который чередовал запои с лихорадочным возведением коттеджей. Лаптей по-бандитски опекал своего родственника, время от времени воспитывая его увесистыми тумаками, не давая сгинуть в беспробудном пьянстве. Как-то, когда тесть должен был получить в банке крупный кредит, Лаптей отправил проконтролировать этот процесс меня и Феликса, как самых толковых из своей шайки. На своей машине мы привезли тестя к банку и затем остались ждать его возле входа. Прождав с полдня и почувствовав неладное, мы позвонили с автомата Лаптею (мобильные телефоны тогда еще не появились). Лаптей связался с банком и через знакомых выяснил, что тесть деньги давно получил и успешно покинул кредитное учреждение, скорее всего, воспользовавшись другим выходом. Это известие ввергло Лаптея в панику. Зная обычаи своего родственника, он понимал, что «тестяра» в данный момент где-то квасит, а полученный с великим трудом кредит подвергается беспощадному тупому растранжириванию; теперь нужно было понять, где этот процесс происходит; выдвигались и обсуждались разные версии. Лаптей изрыгал ругательства, нервничал и терялся в догадках, отправлял братву пасти родственника в офис, домой и в другие места. Наконец приятель-собутыльник и по совместительству бухгалтер тестя сделал предположение, что дорвавшийся до денег пьяница, скорее всего, направился в сторону кладбища, рядом с которым находится крупная точка проституток, где тесть в последнее время системно пользовался услугами дам легкого поведения. Эта версия показалась Лаптею самой реальной, и он отправил меня и Феликса отработать ее. Закошмарив охрану точки, самих проституток и «мамочку», мы выяснили, что «тестяра» на точке был, взял двух дам и отправился с ними в отель и развлекательный комплекс «Джунгли», где обычно зависал. Также мы выяснили, что передвигается тесть на своем джипе с водителем. Доложив об этом Лаптею, мы помчались в «Джунгли». Там нас постигло разочарование, никто тестя не видел, но Лаптей настоял, чтобы мы остались и караулили. Проведя три часа в машине, мы были вознаграждены лицезрением торжественного прибытия к главному входу «Джунглей» джипа тестя с торчащими из заднего окна его ногами в дырявых носках. Отобрав у пьяного в хлам «тестяры» спортивную сумку с деньгами, обыскав водителя и проституток, мы обрадовали Лаптея успешным завершением возложенной на нас миссии. «Дайте ему как следует в пузо», – сказал Лаптей. Мы рады были стараться, тесть ведь и у нас уничтожил энное количество нервных клеток. Получив по пузу, тесть обгадился. После этого случая я теснее сблизился с Феликсом, мы чаще стали общаться, а «тестяра» получил презрительное прозвище «Насекомое», но безграмотный Лаптей переиначил его на свой лад в «Насекомый».
Лаптей стоял у истоков нашей бандитской карьеры, поэтому общение с ним глубоко запало в память мне и Феликсу. Нам не было и двадцати, мы не так давно закончили школу и только вступили во взрослую жизнь, когда столкнулись с этим странным, отчасти придурковатым громилой, отсидевшим по молодости за разбойное нападение на таксиста. Лаптею нравилось щекотать себе нервы, и он частенько лично участвовал в «силовых акциях». Я и Феликс вспоминали, как мы выпасали одного коммерсанта с целью его наказания. Я, Феликс и Лаптей сидели с битами в джипе. Сигнал к действию нам должен был подать молоденький бандит Школьник, который со своей чау-чау Соней прогуливался во дворе дома коммерсанта. Была зима, стояли морозы. Прождав без результата полдня, мы решили свернуть на сегодня мероприятие и разъехаться по домам. Позвали Школьника. Замерзшие собака и ее хозяин забрались в джип.
«Соня, бедная, вымерзла вся!» – сетовал Школьник. Заметив, что чау-чау нанесла грязи в салон, Лаптей недовольно промямлил: «Жопу надо вытереть твоей Соней, нассать на нее, да еще и насрать».