Атаманов отвернулся и пошел собирать оружие.
— Босс, как насчет дополнительных занятий? — спросил я у спины тренера.
Время еще было, до отбоя пара часов, тем более что сегодня весь день потратили почти бездарно.
— Кто желает дополнительно позаниматься? — невозмутимо обернулся он.
— Все желают.
— Иван и Ярослав. Вам нужно избавиться от страха. Сейчас оба к психологу, кабинет в спальном корпусе. Ушан, Гера. К каждому из вас есть вопросы по физо. Завтра получите индивидуальные планы дополнительной подготовки. Сейчас оба в бассейн, вас там уже ждут. Внимание, для всех — в двадцать два вы все должны уже спать. Разойтись, Суворов остался. Щит, меч, стойку мне свою покажи…
Указание «всем спать» после двадцати двух, как оказалось, меня не касалось. С Атамановым, который теперь довольно жестко вбивал в меня — пару раз буквально, базовые знания, мы закончили за полночь.
И на второй день тоже.
И на третий.
Глава 5
— … до утра воскресенья вы совершенно свободны. Приятного времяпрепровождения, ведите себя прилично. Максим, задержитесь на минутку.
Загремели отодвигаемые стулья, остальная четверка торопливо направилась к выходу. Еще бы, у каждого впереди согласованная и такая долгожданная культурная программа, буквально на крыльях вылетают.
Когда идущий последним Ушан скрылся за дверью, Анна Николаевна поднялась, с уверенным цоканьем каблуков прошла через кабинет, щелкнула замком. Сегодня на ней деловой юбочный костюм, вместо линз омнифона очки в тонкой оправе, а в облике ни грамма обаятельной сексуальности, каковой она то и дело поражала всю команду в самое сердечко.
Сегодня куратор выглядела предельно собранной, звеняще холодной в словах и эмоциях — настоящий работник государственной службы, соответствующий своему высокому уровню, обеспечивающего возможность прямой связи с президентом. Вернувшись от двери к месту во главе стола, Анна Николаевна не стала садиться, а встала за креслом, скрестив руки на груди.
— Максим, у меня есть несколько личных вопросов, вне программы подготовки.
— Спрашивайте, — пожал я плечами, разглядывая картину с античным сюжетом на стене.
— Кто такие милфы?
Как будто она не знает значения этого слова — коротко глянул я на Анну Николаевну. Она так и стояла со скрещенными руками и загородившись спинкой кресла, словно создавая барьер между нами.
— Привлекательная женщина средних лет и выше, если коротко.
— Если подробнее?
— Сленговое выражение. Акроним от «mother I’d like to fuck», буквальный перевод — мамочка, которой я бы вдул. Значение слова сейчас сильно размыто, кого только милфами не называют. Для меня тридцатилетняя — уже милфа, для кого-то она еще молодая девушка. Выражение стало широко известно после выхода древнего фильма «Американский пирог», в котором Мама Стифлера — имя после стало нарицательным, переспала с одноклассником своего сына.
— Про маму Стифлера я слышала, — хмыкнула Анна Николаевна. Я перевел на нее взгляд и о-очень сильно удивился, как она сильно изменилась. Одежда, очки, все на месте, а вот образ кардинально поменялся — взгляд стал загадочным и только что как раз мелькнул язычок, еще раз облизнув приоткрытые влажные губы.
Вот это ничего себе заявка — отвел я взгляд обратно на картину. А Анна Николаевна просто взяла и обошла стол, перекрывая мне обзор. Наклонившись, опираясь на столешницу, она теперь почти нависала надо мной.
— Максим, вы не выбрали ни девушку для приятного общения, ни виртсимуляцию. Можно узнать причину, почему?
— Стесняюсь, — пожал я плечами, рассматривая вид в вырезе блузки. На которой, вот удивительное дело, верхние пуговички уже были расстегнута, так что вид стоил того.
— Вы, охотник на милф… и стесняетесь? — в притворном удивлении вздернула брови Анна.
Прикусив губу и покачав головой, она сняла пиджак, повесив его на спинку стула.
— Жарко, — шепнула она, поймав мой взгляд, еще и помахала ладошкой у лица.
— Не охотник. Файндер, искатель.
— Не одно и то же?
— Нет.
— В чем разница?
— Школьник, который переспал с Мамой Стифлера, просто оказался в нужное время в нужном месте, обозначил что не против и дальше дело техники. Я целенаправленно не занимаюсь, пассивный поиск.
— И как продвигается? — нижняя губа после вопроса оказалась кривовато закушена.
— С переменным успехом.
— Но успехи были?
— Анна Николаевна, я не совсем понимаю смысл разговора. Вы же наверняка знаете обо мне абсолютно все, вплоть до количества моих женщин. Может перестанете ломать комедию?
— Да, знаю, просто интересно было от вас услышать. Прошу простить. Всего у вас был опыт с тремя девушками. Две сверстницы, плюс год-два и одна дама тридцати двух лет, интрижка с которой послужила причиной больших проблем и вашего бегства из Заводского в Рыбинск. Так?
В общем так, если визиты к проституткам не считать.
— Это если визиты к двум проституткам не считать, — добавила куратор.
Вот и верь после этого заявлению властей, что омнифоны обеспечивают полную конфиденциальность личной жизни.
— Все верно.
— То есть вы, для своих лет, юноша уже заметно опытный. Почему сегодня отказались от возможности?
— У меня нет конкретного ответа. Не верится в альтруизм и непричастность приглашенных девушек, например. Не хочется давать о себе лишнюю информацию, не знаю… Тем более, в мои годы немудрено влюбиться без памяти, — намекнул я Анне Николаевне на «опытного для своих лет юноши». — Оно мне надо сейчас? Все в комплексе, в общем, так что мне проще в одиночку справиться с поставленной задачей.
— Максим, а вот сейчас сугубо личный вопрос. И горячая просьба — быть откровенным, за что буду у вас в долгу и отвечу откровенностью в ответ. Deal? — предложила сделку Анна.
— Давайте попробуем.
— Почему вы милф предпочитаете?
— Откуда у вас такая информация?
— Нейроинтерфейс выдал именно такой вердикт на основе сканирования вашей личной информации, записей бесед и анализа переписок.
— Ваш нейроинтерфейс ошибся.
— Он не ошибается. Тем более что после переезда в Рыбинск вы отвергли только прямые предложения, без намеков, от четырех девушек вашего возраста.
— Ваш нейроинтерфейс анализировал мои переписки с друзьями, но в голове у меня не был. Я не предпочитаю милф. Но знаете, за свои годы я понял вот что: когда испытываешь сильные чувства, даже простые поцелуи дарят яркое эмоциональное наслаждение. Когда же девушка не является объектом сильных чувств, если брать секс как способ получить удовольствие и удовлетворить влечение, то исходя из моего опыта, а также анализа доступной информации, милфы просто выигрывают.
«Доступная информация» — это разглагольствования дядьки, когда он, накатив коньяка после работы, начинал мне «за жизнь втирать».
— Взрослые опытные дамы прекрасно знают, чего именно хотят, знают, как получить и доставить удовольствие. С ровесницами — на каждый час секса еще три приходится на выяснение отношений, у меня просто столько времени нет.
Чистую правду, кстати, говорил. После переезда в Рыбинск у меня было много задач, среди которых подготовка к поступлению, параллельно с подработками, так что и на сон времени не хватало. А потом выстрелил отбор в «Акрополь».
Анна после моих чарующе рассмеялась, показав жемчужные зубки. Подойдя ближе, она села на стол совсем рядом со мной, закинув ногу на ногу. Юбка задралась, открывая вид на очень аппетитное бедро и ажурный край чулок. И я бы абсолютно соврал, сказав, что зрелище оставило меня равнодушным — сидеть уже давно было неудобно.
— Максим, а если бы я сейчас попросила разрешить мне, — сделала ударение на последнее слово Анна Николаевна. — Помочь вам в предстоящем деликатном деле?
— Вы…
Я запнулся, потому что даже сквозь блузку и бюстгальтер стало заметно, как у Анны соски встали.
— Прости… те, — с придыханием улыбнулась она, прикрывая грудь поднятой рукой. — Так что там с вариантами ответов?
— Вы сногсшибательно привлекательная леди, которой я бы не отказал в такой просьбе ни при каком варианте. Даже если бы знал, что вы делаете это безо всякой симпатии по заданию партии и правительства.
— Вроде комплимент, а ощущения как от пощечины, — вздохнула Анна.
На это и рассчитывал, собственно.
— Любишь, когда жестко? — поинтересовалась вдруг она, так что я чуть воздухом не подавился.
— Жестко не пробовал.
Перекинув ноги, Анна спрыгнула со стола, пируэтом обходя меня со спины и походя ощутимо коснувшись грудью. Опустилась на колени, заставляя меня встать, потянула вниз штаны. На стол со щелчком встал контейнер для биоматериала — когда и откуда только достала?
— Скажи, когда будешь готов, — произнесла Анна, после чего я почувствовал касание горячих и влажных губ. Глядя уже снизу-вверх, она взяла меня за руки и положив мои ладони себе на затылок, заставила надавить. Потом еще раз, уже сильнее. И еще раз, постепенно увеличивая темп до жесткого и даже грубого. Мне оставалось только закрыть глаза и запрокинуть голову.
Анна Николаевна очень хорошо знала, как получить и доставить удовольствие — как оказалось, путешествие к новым открытиям только начиналось.
Ближе к утру мы успокоились и лежали на широкой кровати в номере куратора группы. Заснуть не дало солнце, проглянувшее в неплотно задернутое шторами окошко. Сощурился, посмотрел на часы — половина восьмого, надо же. Вот это «задержался на пару минут».
— Можно покурю? — лениво промурчала Анна с закрытыми глазами.
— Ты куришь?
— Нет конечно.
— Кури.
— Спасибо.
— Знаю, ты сигаретный дым не любишь, но после такой ночи, сам понимаешь…
Анна хотела посмотреть на меня, приоткрыв глаз, но тоже зажмурилась от проникающего сквозь не до конца задвинутые шторы солнечного света.
Я кивнул, хотя она и не видит. Да, у меня тоже по телу разливается приятное состояние томной неги, но вот разум не спит. Недавно, когда Анна была сверху и показывала чудеса грации в движени